Время воина - Валерий Михайлович Гуминский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Добро, — спорить Никита не собирался. У Семена есть опыт сопровождения высших лиц по городу и их охраны. — Есть один нюанс. Подозреваю, этот человек очень наблюдательный. Он сразу предупредил, чтобы я не вздумал брать с собой охрану. Поэтому на встречу я иду один. Вы должны предельно аккуратно следить за мной на большой дистанции, не привлекая внимания.
— Рискованно, — задумчиво произнес Полозов. — Можем не успеть, если начнется заварушка. За кем следить?
— За женщиной, — улыбнулся волхв. — Встречу просит дама.
— Тем более подозрительно.
— Поэтому ты, Олег, поедешь вместе со Слоном раньше меня, — огорошил друга Никита и пояснил, где именно пройдет встреча. Предварительный осмотр местности даст хоть какую-то ясность, готовится ли там засада или все чисто. Выслушав идею, Полозов одобрительно кивнул. Обсудив еще некоторые моменты, мужчины разошлись на отдых.
Дарить женщинам цветы можно в любое время суток. В этом нехитром плане и заключалась мудрость загадочной незнакомки, приславшей письмо. Кто обратит внимание на молодого человека, назначившего свидание в парке и преподносящего букет роз своей девушке? Даже если парк укрыт белым покрывалом свежевыпавшего снега, а изо рта вырывается пар от дыхания? Любовь греет, подумает редкий прохожий, проходя мимо сидящего на скамейке юноши в элегантном сером пальто с серебристым отливом и в меховом кепи, и улыбнется своим мыслям.
Никита так не считал. Он уже дважды вставал со скамьи и прохаживался по неширокой Лифляндской улице, вдоль которой протянулись многочисленные кофейни и закусочные, стилизованные под павильоны времен первого русского императора, правда с учетом климатических условий. Все они были застекленными, а по фасадам бегали огоньки гирлянд. На голых промороженных ветвях деревьев (февраль выдался не слякотным, как обычно, а весьма суровым для Петербурга) праздничная иллюминация до сих пор не была убрана, и тоже вписывалась в антураж улицы.
Взглянув на часы, волхв убедился, что незнакомке пора бы и появиться. К этому времени он уже вернулся к павильону и снова сел на облюбованную скамейку. Холодно ему не было. Окутавшись невидимой теплой магической завесой, Никита чувствовал себя комфортно, как и букет белых роз. Пожалуй, первый его букет, купленный, а не сотворенный магическим Даром.
Екатерингофка потеряла после смерти Петра Алексеевича статус императорской усадьбы, но Меньшиковы не стали отбирать у его дочери Елизаветы семейный дворец, где она и прожила до конца своей жизни вместе с двумя дочерями. Позже здание было выкуплено императором Александром Сергеевичем и передано городу в качестве меценатского подарка вместе с территорией Екатерингофского парка.
Дворец был перестроен, каналы очищены, а площадь прудов увеличили. Появилась традиция народных катаний на этих прудах в зимнее время. Вот и сейчас через дорогу Никита видел оборудованные катки, откуда доносились веселые возгласы детворы.
Мимо него прошли двое работников в желтых жилетках, накинутых на теплые рабочие комбинезоны. Весело переговариваясь, они несли на плечах лопаты и скребки. Остановившись неподалеку от цветочного павильона, мужчины начали споро очищать тротуар от слежавшегося снега. Никита едва сдержал улыбку. Слон мало походил на работника муниципальной службы. Такую мощь следовало использовать совсем в иных делах. Лопата в его огромных лапах казалась игрушечным атрибутом. Полозов лучше вписался в роль дворника, даже покрикивал на нерадивого помощника, едва шевелящего руками.
Никита на какое-то мгновение засмотрелся на скребущих лопатами «дворников», и только краем глаза заметил подошедшую к нему девушку в белой короткой шубке до середины бедер и обтягивающих стройные ноги джинсах. Поправив кокетливую вязаную шапочку, из-под которой на плечи и спину свободно падали густые волосы насыщенной черноты, она с улыбкой воскликнула:
— Дорогой! Ты такой романтичный! Даришь белые розы зимой!
Понимая, что эта темноволосая, с едва видимой смуглостью на лице и почти неуловимым милым акцентом, незнакомка и есть автор письма, Никита вскочил на ноги и протянул букет девушке. За что удостоился поцелуя в щеку. От нее пахнуло тем самым запахом парфюма: бодрящий цитрус и свежесть морской волны. Да уж, девица играла самозабвенно.
— Ты опоздала, милая, — намеренно громко и с укоризной произнес Никита, провожая взглядом пожилую парочку, как раз поравнявшуюся с ними. Понятливо улыбнувшись, старички поспешили отойти. Он протянул незнакомке цветы, пристально вглядываясь в миловидное, чуть удлиненное лицо с мягкими обводами скул и светло-зелеными глазами, чью выразительность подчеркивали тонкие стрелки умело подведенных бровей.
— Девушкам свойственно опаздывать, — букет перекочевал в руку, затянутую перчаткой.
Никита подставил локоть, в который таинственная сеньорита (он надеялся на это, будучи не в силах узнать ее семейный статус из-за перчаток) ловко вцепилась и повела по дорожке в глубину парка, где среди голых деревьев проглядывалась ротонда Главного пруда.
— Может, стоит назвать наши имена, милая незнакомка? — поинтересовался Никита, когда молчание превысило допустимые нормы.
— Тебя я знаю, — сверкнув белоснежной улыбкой, ответила девушка и пристально взглянула на своего спутника. — А мое имя… Ну, пусть будет «милая».
— Милая? — поиграл бровями Никита. — Где подвох?
Спутница заразительно рассмеялась. Кажется, у нее было хорошее настроение, несмотря на тревожный тон вчерашнего письма.
— Не силен в итальянском?
— Ах, вот в чем дело! Тогда очень приятно познакомиться, Карина. Я — Никита.
Опыт общения с Луиджи Гросси помог Никите освоить с помощью ментальной практики родной язык папского чиновника. Поверхностно, без устойчивых идиом и фразеологизмов, глубина которых познается через практику. «Карина», собственно, и есть «милая».
Смех Карины похож на рассыпавшиеся по полу монетки: такой же звонкий, мелодичный.
Они неспешной походкой шли по дорожке, изредка встречая гуляющих людей с фотоаппаратами, коньками, да и просто увлеченных зимней прогулкой. День был солнечный, и на лазоревом небе, к удивлению, не было ни облачка. Искристо сиял снег, приятно поскрипывая под ногами.
— Молодец, сообразил, — похвалила его девушка. — А теперь можно и о деле поговорить.
— Я бы предпочел узнать о тебе чуть больше, — возразил Никита. — Иначе свидание каким-то странным получается. Вот я, к примеру, владелец крупной частной текстильной мануфактуры, по совместительству — барон.
— А еще хозяин военной-технологической компании, производящей магические компоненты для русской армии, — поддержала его разрумянившаяся на морозе Карина. — Я о тебе много знаю, подготовилась. Я журналистка, работаю в Петербурге по заданию редакции газеты «Иль Мессаджеро». Можно сказать, на постоянной основе.
— Чувствуется, — одобрительно кивнул Никита. — Ты невероятно хорошо говоришь по-русски. Акцент едва заметен, но придает пикантности твоему голосу.
— Так мило. Спасибо.
— Наверное, твои предки были из России?
— Не угадал! Мне было легко учить ваш язык. Он чем-то неуловимо схож с итальянским, тем более что есть много заимствований. Речевые связи не вызывают никаких трудностей.
— Итак, кое-что становится
