Семь мелодий уходящей эпохи - Игорь Анатольевич Чечётин

Я приходил на работу к десяти и до двенадцати пребывал в раздумном одиночестве. Настольных компьютеров пока не изобрели, и мне было сложно изыскать для себя убедительное занятие. Если бы мне полагался пистолет, я бы разбирал и собирал его на своем рабочем столе, не забывая рассматривать через нарезное зеркальное металлическое дупло пешеходов на мосту.

К двенадцати подтягивались мэтры, и рабочий день обретал устойчивый рисунок. Александр тер затылок, стонал и смотрел в окно, Саша немедленно сгребал с моего стола телефонный аппарат. С обеда Александр приходил посвежевшим, распрямленным в спине, в глазах его я угадывал здоровый творческий блеск с позывами к созиданию. Послеобеденный чай для Александра – незыблемый ритуал. Он старательно наполнял большую чашку из огромного термоса, что–то яростно с грохотом размешивал ложкой и, громко по-купечески крякая, старательно отдавался каждому обжигающему глотку. Термос он осваивал за час, а потом вдруг засыпал, в два приема, роняя голову на свободную от всяких бумаг столешницу.

– Вот так и живем, Игорь! Два Шурика – один алкоголик, другой половой маньяк, работать мне с ними практически невозможно.

Через две недели я сидел в кабинете начальницы отдела, и она раскрывала мне большие тайны своего маленького отдела. Собственно, я уже на второй день понял, что Александр в мега-термосе приносит «жидкий хлеб чешского народа» из бара «Пльзеньский» и переливает жидкость в себя под видом горячего чая. Все вокруг это знали и старательно берегли его тайну от самого Александра, дабы не смутить тонкую натуру творческого свойства.

Моя начальница – очень милая и добрая женщина через две недели обратилась ко мне с неожиданной просьбой. Близится конец года, и нужен большой развернутый годовой отчет о работе отдела. Обычно годовой отчет начальник отдела составляет сама из рабочих отчетов своих подчиненных, которые те обязаны сдавать ей в конце каждого месяца, но именно в этом году работа во вверенном коллективе разладилась окончательно, и сочинять итоговый документ было не из чего. Дело в том, что в должностные обязанности методистов нашего отдела входило ежевечернее курирование работы эстрадных площадок парка, но, как выяснилось сегодня, «мальчики в этом сезоне манкировали своими обязанностями, окончательно погрязнув в примитивном пороке и низменном человеческом грехе».

Скажу честно, я очень хорошо понимал своих коллег. Даже я, рассматривавший свое пребывание в парке как состояние временное, ибо осенью меня ждала армия, а после службы я в парк возвращаться не собирался, зябко ежился порой от мысли, что лучшее время своей жизни я потрачу на форменный фуфел. До четырех часов протирать штаны в конторе, а потом плестись на одну из пяти парковых эстрад, дабы зафиксировать выступление самобытного балалаечника, лектора из общества «Знание» или кричащих про алые стяги пионеров из районного дома культуры!

Итак, для написание правильного отчета у меня материалов не было, были только свидетели – Шурики с опытом работы в прошлые сезоны, пыльные программки различных мероприятий, разбросанные по всем ящикам казенного стола, и толстая папка, принесенная для меня из бухгалтерии с корешками платежных документов за участие в проведенных мероприятиях.

Как за это ответственное дело мне браться и с чего начинать – я себе представлял слабо, убедительной помощи от коллег по кабинету я не предполагал и через пару дней обрел устойчивый ступор внутренней мякоти головы.

Впрочем, решение я нашел радикальное. Панорамическую картину организационного скудоумия, помноженного на жанровое уныние, мне необходимо превратить в торжественную оду, а может даже гимн сокрушительного паркового культурно-просветительного вихря.

– Могу ли я в отчете отрываться от сухих цифр, добавив эмоций и личного отношения в границах идеологического русла? – спросил я осторожно свою начальницу, полагая, что это было бы правильно. Начальница на минуту застыла над древесными счетами, а потом ее словно прорвало:

– Можете, милый друг! Можете, и не просто отрывайтесь, Игорь. Ломайте шаблоны, играйте со словом, ваяйте новый смысл, наполните наши конформистские обвисшие паруса ветром вашей безудержной молодости и необузданной фантазии.

Мое предложение неожиданно воспалило заслуженного работника культпросвета, и она, обычно сдержанная и не резкая, даже принялась плескать рукой, усиливая пафос своего неожиданного монолога.

С этого дня я стал меньше времени проводить в отделе, определяя для своей работы скамейки в сени раскидистых дерев, или вовсе уединялся в кабине большого колеса обозрения, возносясь к облакам над любимым городом, в котором так удачно с середины сентября случилось обширное бабье лето.

Работа над отчетом продвигалась неплохо, и я даже стал получать удовольствие от процесса, понимая, что любое, пусть и неприятное дело можно и нужно делать хорошо и убедительно. Отпущенная на свободу фантазия и здоровая доля молодецкого цинизма и безответственности позволили мне любое унылое и формальное мероприятие, проведенное для трех калек и двух командировочных, превратить на бумаге в яркий фестиваль просвещения и торжества социалистического гуманизма.

Теперь если у меня в календарном плане значилось мероприятие «В гостях у сказки – лекция для малышей и их родителей на эстраде Зеленого театра», я не впадал в уныние, а покрывал листы примерно таким текстом: «Что за прелесть эти сказки», – воскликнул когда-то Пушкин. А на открытии праздника детской книги на эстраде Зеленого театра эти слова произнесла заведующая отделом культуры Октябрьского района товарищ Бесфамильная, с трудом скрывая слезы радости и умиления при виде сотен детских глаз пытливых мальчиков и девочек, что пришли с родителями на встречу со сказочными героями любимых произведений.» «Для нас нет большей радости, чем выступать перед самыми маленькими жителями нашего замечательного города, ведь именно им завтра продолжать наши славные дела, множить победы, созидая великую страну», – делился с сотрудниками отдела искусств ЦПКиО им. Горького заслуженный артист Республики Адыгея А. Болоболкин, замечательно игравший для детей в этот вечер камень-валун на распутье трех дорог, маленького Кая и находчивого Колобка».

«Уроки молодой семьи», «Клуб макраме», «Лекарства земли советской», «Птицы в твоем городе», «В лес за здоровьем», «ЭВМ – умные машины приходят на помощь человеку»… Набив руку в своих соцреалистических фантазиях на темы всех лекций, что читались на эстрадах за отчетный период, я приступил к тематическим концертам, где и форма сложнее и народу несомненно больше. Коллективы древесных музыкальных инструментов, военные духовые оркестры, филармонические и москонцертовские певцы и музыканты привычных жанров сложностей мне не добавили. Труднее было с мастерами разговорного жанра, безымянными клоунами и дрессировщиками мелких и средних животных. Большая заминка случилась с нетрадиционными исполнителями, которых было два, но было их так часто, судя по документам бухгалтерии, словно они вовсе с самой ранней весны поселились в парке для полугодового чеса. Мастер художественно свиста Иванов обосновался в парке даже раньше, чем в столицу вернулись скворцы,