Таинственный остров (перевод Игнатия Петрова) - Жюль Верн

Инженер не спорил с Пенкрофом. Он не мешал мечтать этому славному человеку. Понимая, что все колонисты невольно заражаются его верой, он только улыбался, слушая болтовню моряка, и не делился с окружающими тревогой, которую внушали ему мысли о будущем.

Действительно, закинутые в этот уголок Тихого океана, лежащий далеко в стороне от обычных морских путей, колонисты не могли надеяться на постороннюю помощь. Остров Линкольна отстоял на таком огромном расстоянии от ближайшей обитаемой земли, что нечего было и думать добраться до неё на хрупком и ненадёжном судне собственной постройки. Следовательно, всё будущее колонистов было только в их руках, и все надежды были только на свои собственные силы.

— Мы, — любил повторять моряк, — на сто голов выше всех старых Робинзонов, которые считали чудом всякую чепуху, сделанную ими самими.

Колонисты действительно многое знали, а люди, которые знают, преуспевают там, где другие прозябают и в конце концов погибают.

Герберт отличился во время этих работ. Способный, трудолюбивый, он схватывал всё на лету, и дело у него спорилось. Сайрус Смит всё больше и больше привязывался к юноше. Герберт же преклонялся перед инженером и горячо любил его. Пенкроф отлично видел растущую взаимную симпатию этих двух людей, но не ревновал.

Наб оставался Набом. Как всегда, он был воплощением скромности, бескорыстия, храбрости, усердия и преданности. Он верил в своего хозяина так же слепо, как и Пенкроф, но не проявлял так шумно своей веры. Когда моряк бурно выражал свой восторг, Наб всем своим видом как бы говорил: «Есть чему удивляться! Ведь иначе-то и быть не могло!» Пенкроф и он очень сдружились. Вскоре они перешли на «ты».

Что касается Гедеона Спилета, то он исполнял свою долю в общих работах, и никак нельзя было назвать его неловким. Это немало удивляло моряка, не думавшего, что ему доведётся когда-нибудь столкнуться с журналистом, который не только всё понимает, но и всё умеет.

Лестница была окончательно установлена 28 мая. Она имела около ста перекладин на своём восьмидесятифутовом протяжении.

Подъём на такую высоту представлял бы немалый труд, если бы примерно в сорока футах над землёй в гранитной стене не было выступа. Сайрус Смит велел разровнять и углубить этот выступ, превратив его в нечто вроде межлестничной площадки. К этой площадке наглухо прикрепили первую часть лестницы, а к концу второй, свободно свисавшей вниз, привязали длинную верёвку, так что лестницу можно было втягивать наверх, прекращая таким образом сообщение Гранитного дворца с землёй. Благодаря площадке подъём в Гранитный дворец был значительно облегчён. Впрочем, Сайрус Смит обещал через некоторое время устроить гидравлическую подъёмную машину.

Колонисты скоро привыкли пользоваться лестницей. Все они были людьми ловкими и подвижными. Пенкроф в качестве бывшего моряка, привыкшего лазать по вантам, дал им несколько уроков. Значительно труднее было научить этому искусству Топа. Бедняга не привык к таким упражнениям. Но Пенкроф был отличным учителем, и в скором времени Топ стал так же легко взбираться по лестнице, как это делают его собратья в цирке. Нечего и говорить, что моряк был горд успехами своего ученика. Тем не менее частенько Пенкроф поднимался в Гранитный дворец с Топом на спине, к большому удовольствию умного пса.

Несмотря на то, что работы по оборудованию жилья велись ускоренным темпом, так как холодный сезон приближался, колонисты не забывали позаботиться и о заготовке провизии. Герберт и журналист, ставшие главными поставщиками съестных припасов, каждый день по нескольку часов кряду охотились.

Из-за отсутствия моста или лодки они не могли перебраться через реку Благодарности. Поэтому огромные леса Дальнего Запада до поры до времени оставались неисследованными — экскурсия туда была отложена до первых весенних дней, — и колонисты охотились только в лесу Якамары. Но и в этом лесу было множество дичи, и деревянные пики и стрелы колонистов служили им здесь не хуже, чем самые усовершенствованные ружья.

Однажды Герберт нашёл в юго-западной части леса полянку, покрытую высокой, густой и чуть влажной травой, насыщавшей воздух приятным запахом. Тут росли тимьян, богородская трава, базилик, чабер и другие пахучие травы.

Журналист заметил, что было бы странным, если бы возле так хорошо накрытого стола для кроликов не оказалось самих кроликов, и вместе с Гербертом внимательно обследовал поляну.

На ней росло множество полезных растений, и натуралист нашёл бы здесь немало образцов для пополнения своих коллекций. Герберт собрал некоторое количество лекарственных растений — базилика, ромашки, мелиссы, буквицы и т.д., из которых готовятся жаропонижающие, вяжущие, кровоостанавливающие, противогнилостные и противоревматические средства. Когда по возвращении Пенкроф спросил юношу, к чему ему эта трава, тот ответил:

— Чтобы лечиться, когда кто-нибудь из нас заболеет.

— А зачем нам болеть? — серьёзно возразил моряк. — Ведь врачей-то на острове нет!

На это нечего было возразить, но тем не менее юноша сохранил собранные им растения, с общего согласия всех остальных обитателей Гранитного дворца.

Кроме лекарственных трав, юный натуралист нашёл порядочное количество листьев растения, известного в Северной Америке под названием чая Освего; при варке этих листьев получается очень вкусный напиток.

В конце полянки охотники неожиданно наткнулись на естественный кроличий садок. Земля была сплошь изрыта ямками.

— Это норы! — воскликнул Герберт.

— Да, я вижу, — сказал журналист. — Но обитаемы ли они?

— Вот это неизвестно!

Вопрос, однако, разрешился сам собой. Как только охотники подошли к норам, из них сотнями выскочили маленькие животные, с виду похожие на кроликов. Они рассыпались в разные стороны с такой быстротой, что даже Топу не удалось догнать ни одного из них. Но журналист твёрдо решил не трогаться с места, пока он не поймает по меньшей мере полдюжины этих грызунов. Он хотел, приручив несколько пар кроликов, создать собственный крольчатник.

Поставив силки над отверстием норок, легко можно было поймать грызунов живыми. Но в данную минуту у охотников не было под руками ни силков, ни материала, из которого их можно было бы изготовить. Они решили поэтому вооружиться терпением и исследовать палкой все норки, одну за другой. После часа таких поисков четверо грызунов были пойманы в своих норах. Это были так называемые американские кролики, очень похожие на своих европейских сородичей.

Вечером эти кролики были поданы к ужину. Кушанье оказалось на редкость вкусным.