Тонкая зелёная линия - Дмитрий Конаныхин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Д!» – успело сказать сердце.
Глава 6
Пластическая хирургия в полевых условиях
1
– «Шлемофон»! «Шлемофон», дайте Серого!..
– Серый слушает.
– Серый, дело на два восемьдесят семь.
– Три девяносто пять. Вижу тучи. Ту-чи. До встречи.
– Подтверждаю, «Тучи». Жмот. Жеральдин, Марибелла, охренел, Тамара. Тэ-че-ка. «Шлемофон», дай «Сопку».
– Сам такой. Даю.
– «Сопка».
– Здравствуйте, «Сопка», это Серый.
– Здравствуйте, Алёшенька.
– «Сопка». Узнала…
– Узнала, Алёшенька.
– «Сопка».
– Да, Алёша?
– «Сопка», дайте «Утёс».
– Даю… Алёша, мы.
– «Утёс».
– «Утёс», это «Шлемофон», Серый, дайте «Кедр».
– «Кедр».
– «Кедр», это «Шлемофон», Серый, дайте «Малахит».
– Толику привет. Даю.
– «Малахит».
– «Малахит», «Шлемофон», дайте «Волну».
– Ждите.
– «Волна».
– «Волна», дайте «Дуб».
– Привет «зелёным». Даю.
– Спасибо.
– «Дуб».
– «Дуб», здравствуйте. Дайте «Стрелу».
– Даю.
– «Стрела».
– «Стрела», «Шлемофон», дайте «Камыш-12», пять минут.
– Добранiч. Зачекайте.
– Вот ведь жмот! – Алёшка Филиппов прикрыл трубку ТА-57 и повернулся к Очеретне, стараясь не смеяться очень громко.
– Толька-то? – помощник начштаба Манёвренной группы 63-го погранотряда доблестного Краснознамённого Дальневосточного пограничного округа Вася Очеретня поставил валенки поближе к печке, тщетно пытавшейся наполнить теплом промёрзшую «гостевую» палатку учебного пункта. – Он может. Настроение, видимо, такое – эдакое.
– Скотина очкастая, не «два восемьдесят семь», а «вижу тучи».
– «Тучи»? А рыло не треснет? Может, ему ещё две «Тучи»?
– Явно не треснет. Приглашает к себе, как вернёмся. Пойдёшь? Ну, как хочешь. Так, тихо! Секунду. «Камыш»? «Камыш»!
– Дежурный.
– Дежурный, это «Шлемофон». Василия Добровского! Алло! Василия Добровского!
– Дежурный Добровский у аппарата.
– Папа! Не узнал, такой серьёзный. Папа, это Алёша! Папа, с днём рождения! С наступающим старым Новым годом!..
– Боже. Да как же это? Боже, дети, вы где?
– Папа, всё хорошо. Всё хорошо, мы на месте. На месте.
– Алёша, сынок, как Зося?
– Папа, всё хорошо! Всё очень хорошо. Зося сейчас дома. Я от «друзей» звоню. Папа! Мы желаем тебе здоровья, самого крепкого-крепкого! Чтобы всё-всё получалось, чтобы счастья было с горкой, чтобы всё было замечательно!
– Сынок! Сынок, спасибо! Погоди, так это же. Здесь же только четверть первого. Полночь же только. А у вас сколько?
– Пап, всё хорошо. Здесь на семь часов больше, восьмой час утра. Папа, Зося спрашивала, как ты себя чувствуешь, как мама Тася.
– Мама хорошо. Работает много. Начало полугодия, сам понимаешь. Передай Зосе, что всё у нас хорошо. Вот кабанчика зарезали, сала заморозили, на веранде всё лежит, тушёнки наварили, наготовили домашней колбаски. И кров’яночки, как ты любишь, сынок. Боже, как мама обрадуется. У меня дежурство утром заканчивается, я ей всё-всё расскажу! Сынок, как же хорошо, что ты позвонил! И ещё скажи Зосе, что приезжала Козя из Киева, тоже приветы передавала, спрашивала, как вы. И торжевские спрашивали, и наши все спрашивали – как и что. Мы ваше письмо получили, читали много раз…
– Спасибо, папа. Папа, тут такое дело, мы вас очень-очень любим и…
– Да, сынок?
– Папа, всё хорошо. Папа, скажи ещё маме Тасе, короче, пап, вы скоро дедом и бабушкой станете!.. Алло, папа! Папа? Папа, ты слышишь? Папа!
– Сынок. Господи, сынок, да как же?
– Всё хорошо, папа. Да, у нас будет ребёнок. Точно будет. Зося чувствует себя хорошо. Хорошо. Ходит в консультацию здесь. Здесь хорошие врачи, сам понимаешь.
– Да, понимаю. Да. Господи. Зося! Сынок, обязательно скажи ей, чтобы хорошо, тепло одевалась!
– Всё хорошо, папа, здесь всё-всё хорошо, вы с мамой только берегите себя!
– Сынок, спасибо. Спасибо, сынок. Это самый лучший подарок мне. Нам! Сынок, ты даже не представляешь, какой подарок. Мама плакать будет. Сынок… Обязательно. А… Когда? Ну – когда?
– Пап, где-то в конце весны. Врачи говорят, конец апреля или самое начало мая.
– Сынок, так как же? А Зося? Где же она?..
– Папа, Зося прилетит к вам? Мы так думали, что…
– Даже и не думайте! Не вздумайте! Сразу к нам! Слышишь! К нам, сразу! Господи, Тася будет так рада, так рада! Сыночек, обязательно поцелуй Зосю от нас, скажи, что папа и мама её очень любят, что просят очень себя беречь и ребёнка!..
– Папа! Пап, всё хорошо. Папа?
– Всё хорошо, сынок. Я радуюсь. Радуюсь очень. Очень. Сынок, и вас с наступающим старым Новым годом, мы желаем вам, чтобы у вас с Зосей очень-очень всё было хорошо!.. Вы молодая семья, вам друг друга держаться надо, мы вас очень-очень любим и очень ждём Зосю, чтобы… Сынок, а ты же позже, да?
– Да, пап. Пап, время заканчивается, Зося просила маму Тасю поцеловать и всем-всем-всем приветы передавайте!
– Сынок! Да, Алёша, да, я понял. Всё в точности скажу. Обязательно! Обязательно! Сынок, всего хорошего! Сынок?! Алёша?..
Трубка молчала.
Вася Добровский обнаружил себя стоящим возле пульта коммутатора Топоровского райвоенкомата. Рубашка прилипла к спине, испарина на лбу. Страшно хотелось пить. Губы дрожали. Вроде бы и заплакать, но такая бешеная радость толкала сердце, что… Он быстро повернулся, глянул на большие цифры, кошачье-зелёным светившиеся на стене дежурной: «00:27». Никто уже не позвонит. Неловко ступая негнущимися ногами, он вышел в коридор. Дежурная лампочка даже не пыталась расшевелить коричневый сумрак, пахнувший масляной краской и плакатами «Защитник Отечества».
Толкнул дверь.
Первые минуты 13 января 1970 года. Неожиданная оттепель сменилась звёздным морозцем. Подтаявшие днём сугробы ярко блестели серебряной коркой льда. Где-то далеко, на окраине Топорова, лениво лаяли собаки. Под ногами шуршала снежная крупа.
Он сошёл с крыльца, наклонился, отбросил ладонями хрустнувшие льдинки, зачерпнул душистый сырой снег и медленно, с наслаждением умылся.
Закурил. Выдохнул дым навстречу неслышно звеневшим звёздам.
Сорок восемь лет. Он точно знал, что будет внук.
Дождался.
2
– Ну, что тесть? Обрадовался?
– Да. Очень. Не ожидал, – Филиппов сидел на раскладушке, механически скручивая в трубочку написанный Толькой Серовым список нужных позывных, так невероятно обыденно соединивших его с другим краем Большой страны. – День рождения на старый Новый год.
– Ну классно же получилось, а? Скажи, правильно я придумал Серова напрячь? Не всё же его, как суслика, по дебрям гонять? Умный он парень, конечно, но, знаешь, без пяти копеек рубль.
– Не знаю, дело твоё, – Алёшка знал, что Очеретня недолюбливает слишком хитрого Серова, однако «подмосквичи» Филипповы с москвичами Серовыми дружили, поэтому Васины интриги он не поддерживал. – Так… Что у нас там по расписанию?
– Сейчас, – Очеретня потянулся к листочку, лежавшему на краю стола. – Так, смотри. По идее, к двадцати двум ноль-ноль мы должны быть в сборе – и уже у наших почтовых красавиц. Слушай, во
