Рыцарь московской принцессы - Анна Устинова

Сорока исчезла и больше не появлялась. Напряженная атмосфера из дома, однако, не уходила. Рюрик по-прежнему барражировал пространство вокруг. А Христофор Павлович впал в такую рассеянность, что посолил компот и посахарил суп. Ребята тихонько вылили свои порции в помойку. Кудесник, совершенно не замечая кошмарного вкуса обоих блюд, быстро съел и то и другое, после чего сразу направился в библиотеку и, заперев за собою дверь, там остался, явно забыв, что, согласно расписанию, должен продолжить занятия с Егором и Зоей.

Напоминать они ему не стали. Наоборот, обрадовались неожиданно появившемуся свободному времени, которое каждый решил использовать по-своему. Зоя углубилась в чтение книги про Конкордию. Егор же, которому порядком наскучили Эллипсоидные войны, вознамерился, наконец, обследовать территорию. У него была своя цель – найти поблизости какой-нибудь водоем и самостоятельно испытать подаренную Томом Джоновичем удочку. Что ей валяться без дела? Мальчик было совсем про нее забыл, но недавно обнаружил. Если сегодня удастся рыбу поймать, приготовят ее на ужин. Однообразно-вегетарианский рацион Христофора Павловича слов нет, как надоел. Хоть какое-то разнообразие.

Положив фонарик-удочку в карман, мальчик вышел из дома. Высоко в небе нарезал круги Рюрик. Егор испугался: заметит сейчас и спустится поболтать. Напрасные опасения: ворон, похоже, был полностью поглощен своим занятием. Белка, огненно-рыжим пятном снующая на вершине кедра, тоже никак на Егора не отреагировала. Мальчик быстренько обогнул скалу и начал спускаться по пологому склону.

Здесь он еще не бывал. До сих пор ни ему, ни Зое отойти далеко от дома не удавалось. Склон порос смешанным лесом. Между деревьями петляла тропинка. Ноги сами несли вперед, сбиваясь на бег. Егор притормаживал. Склон был достаточно крутой. Разбежишься – не остановишься, а кто знает, что впереди? Впрочем, пока ничего, кроме деревьев, видно не было, но Егор не терял надежды, что тропинка выведет его к реке или озеру. Тогда рыба на ужин, можно сказать, обеспечена. Сколько ее было в той речке, на которой они удили вместе с Томом Джоновичем. А здесь места вовсе глухие, рыбы наверняка полно.

Егор размечтался, предвкушая Зоин восторг при виде его богатого улова. Что умеем, то умеем! Вот только в чем назад-то нести? Не сообразил хоть ведерко с собой захватить. Да ладно. Майку снимет, в нее положит, и все дела. Идти-то недалеко…

Тропинка делала очередной зигзаг, когда ему послышалось журчание. Мальчик остановился, прислушался. Горная речка? Нашел? Тропа, правда, забирала влево, а ему, судя по все отчетливее раздававшимся всплескам, следовало продолжить путь прямо. А собственно, какая ему теперь нужда в тропинке, если он уже почти обнаружил то, что ему было надо?

Он осторожно двинулся вперед на звук. С каждым шагом журчание становилось все громче. Речка, наверное, небольшая и совсем не бурная, но рыба-то в ней наверняка водится. Удочка-фонарик в кармане вдохновляюще холодила ладонь, словно суля богатый улов. Вот сейчас, уже…

Егор в нетерпении раздвинул кусты. Вода, журча, вытекала из трубы и падала сперва на камень, а потом… Он заглянул за каменный бордюр и отшатнулся. Вода уходила в черную дыру. Мальчик опять с опаскою заглянул за бордюр. Дыра зияла прямо в земле. Небольшая. Диаметром сантиметров восемьдесят. Дно ее не просматривалось. И вода ни обо что внизу не ударялась.

Аккуратно перегнувшись через камень, Егор посветил в дыру фонариком. Струя стремительно уходила вниз. Свет фонаря дна не достиг, затерявшись где-то по пути. Бездонный провал! Из недр его пугающе тянуло едкой сыростью и мглой.

«Тут ловить нечего, – понял мальчик. – Придется идти дальше».

Он последовал вниз по склону. Через какое-то время спуск сделался более пологим и сквозь деревья блеснула водная гладь. Небольшое озерцо. «Кто ищет, тот всегда найдет, – возликовал Егор. – Может, это озеро питает тот самый ручей, который проваливается в дыру?»

Прибавив шаг, он вскоре выбрался к берегу и, опустившись на колени, попробовал воду рукой. Холодная, ключевая. Рыба-то в ней водится? Тут, не закинув удочку, не узнаешь.

Перед ним встала проблема наживки. Большого камня поблизости не оказалось. Егор, выдернув клок травы, поковырял пальцами землю, но ни единого червяка не обнаружил. Тогда он двинулся вдоль берега, пока не набрел на огромную трухлявую корягу. В ней обнаружились замечательные личинки. На таких хоть синебока, хоть мумуля, хоть щуку лови.

Насадив наживку на крючок, он забросил его в воду. Поплавок замер на гладкой поверхности. По воде носились жуки-плавунцы. Один из них вдруг исчез. Егор обрадовался. Точно ведь рыба съела. Значит, она здесь есть, нужно только набраться терпения.

Поплавок пока не шевелился. На него мягко спланировала огромная стрекоза. Крылья ее переливались на солнце. Она покачалась, покачалась и улетела. Солнце припекало. Мальчик перебрался в тень, под плакучую иву. Дерево плавно покачивало ветвями над его головой. Клева по-прежнему не было. «Без рыбы все равно не вернусь», – твердо решил Егор. Сидеть возле озера было приятно. Он глядел, глядел на неподвижный поплавок и незаметно задремал.

Хрустнула сухая ветка. Мальчик, вздрогнув, проснулся и оглянулся на звук. В нескольких метрах от него, у самой воды, стояла фигура в длинном черном плаще с капюшоном. Мальчик похолодел: смерть из его сна! В этот момент удочка дернулась. Он машинально перевел взгляд на поплавок. Тот ушел под воду. Бросить все и бежать? Но, может, смерть его вообще не замечает и вовсе не за ним явилась, а за рыбой, которую он сейчас вытащит на берег? Руки сами уже тянули из воды добычу. Удилище изогнулось. Неужели опять синебок? Нет, какая-то другая…

Довольно крупная рыба уже билась на зеленой траве. У нее были ярко-красные жабры и плавники.

– О-о, красноперка! – раздался над головой у мальчика знакомый голос.

Не смерть, а кто-то совсем другой стоял в плаще рядом с ним. Человек резко откинул капюшон. Егор снова похолодел. Над ним нависла тощая долговязая фигура пропавшего трансмагистра Амадеуса!

Сейчас он Егора узнает, и все, конец! «Хотя почему конец? – тут же сообразил мальчик. – Это я трансмагистра знаю, а он меня никогда не видел, вообще понятия не имеет о моем существовании. Так что можно спокойно назваться двоюродным правнуком Христофора Павловича. Нет, нельзя даже упоминать о кудеснике, – спохватился Егор. – Раньше Христофор Павлович бывал в Башне. Амадеус вполне мог его знать. Возьмет и напросится в гости. А там Зоя. И предупредить уже не получится. Лучше назваться племянником Тома Джоновича. Тоже плохо! Ведь если трансмагистр каким-нибудь образом выследил Зою, я подставлю бородача-пилота».

– Тебе помочь? – спросил трансмагистр. – Или сам справишься? Где у тебя ведерко?

– Нету, – ответил Егор, лихорадочно соображая, за кого себя выдать, чтобы никто не пострадал. – Я тут просто случайно мимо проходил, и вот, поймалась. Да вы не волнуйтесь, дяденька, я ее в майку положу и донесу.

– Удочка у тебя какая забавная, – заинтересовался трансмагистр.

– Патентованный продукт.

– В магазине купил? – У трансмагистра от любопытства задвигался кончик длинного заостренного носа.

Вопрос поставил Егора в полный тупик. Ответить утвердительно? Хотя не похоже, чтобы здесь ближе чем в радиусе ста километров хоть один магазин оказался.

– Родственники дальние подарили, а приобрели в городе, – соврал он.

– А ты, значит, здесь живешь?

– Местный я, дяденька, – решил прикинуться простачком мальчик.

– Странно, – пожал плечами трансмагистр. – А говор городской и произношение московское. Местное-то наречие – полная тарабарщина. Половины слов у них не поймешь.

– Это я, дяденька, сейчас местный, – принялся на ходу перестраиваться Егор. – На лето. А зимой в Москве обитаю. Учуся тамо.

Трансмагистр хмыкнул. Егору оставалось лишь гадать, удалось ли ему сымитировать говор местного жителя. Он ведь его никогда не слышал, разве что в исполнении Тома Джоновича, выговор у которого был вполне правильный.

– Живешь-то ты где? – не отставал Амадеус.

– Да тутося неподалеко. У дальней родни обитаем. Хозяйствуют они здеся.

– Вот, значит, как, – озадачился трансмагистр. – Что-то я рядом ни единой деревни не приметил.

– Так оно вроде и не деревня, а как бы хутор, – продолжал выкручиваться Егор. – Близко отселе, но в отдалении, – туманно обозначил координаты он.

– А звать-то тебя как, местный городской?

Вопрос из вопросов. Своим именем называться определенно нельзя. А как звали двоюродных внуков Христофора Павловича, от волнения вылетело из головы. «Нет чтобы записать. Хоть бумажка была бы с собой», – пожалел мальчик.

– Никак свое имя забыл? – хихикнул Амадеус.

– А вам-то зачем? – хмуро осведомился Егор, стремясь выиграть время.

– Зачем, зачем. Познакомиться. Неловко же дальше, не зная имен, общаться.