Нечаянный колдун - Владимир Петров-Одинец

— Лена, пора спать, пошли!

— Вы… ты мне поможешь? — робко спросила она. — Я боюсь.

Тут врач, кажется, понял причину, и растерялся, не зная, как сказать об этом. Повисло неловкое молчание, в котором шум ревущего потока стал слышен отчетливо.

— Давай, я поставлю фонарь вон там, а второй повешу здесь, чтобы свет был в две стороны. Сам стану лицом к свету. Мне ничего не будет видно. Годится?

Лена кивнула. Создав необходимые условия для интимного занятия, Матвеич демонстративно взял в руки карабин, повернулся в укромному уголку спиной и стал ждать. Минут через пять сквозь шум нескончаемого стука капель по капюшону и рев потока послышался голос:

— Спасибо, и — извините.

— Лен, послушай, — негромко сказал Матвеич, словно Дик мог их услышать, — не надо извиняться. Я врач, понимаешь, ВРАЧ! Меня ничем не удивишь и не смутишь. Для меня нет ничего удивительного или позорного в физиологии. Я не только обязан заглядывать к больному во все отверстия, но еще и должен исследовать его выделения. Кстати, если у тебя менструация, могу дать тампоны. У меня есть в укладке. Как и туалетная бумага. А чтобы ты не смущалась, признаюсь тебе, что тоже какаю и писаю… От страха иногда даже и в штаны…

Девушка фыркнула. Ободренный врач продолжил:

— Знаешь старый анекдот, как обучали чукчанок трусы носить и туалетом пользоваться? Это, дескать, тепло — простывать не будете, и гигиенично — кучки повсюду не валяются. Вот одна попробовала, надела. Идет, и тут ее приспичило. Она в туалет заскочила, кухлянку задрала, меховые штаны скинула, и облегчилась. Встает, оглядывается, кучки нет. Выходит и говорит встречной подруге: а правы врачи, и впрямь — тепло и гигиенично!

— Не смешно, — огорчила Матвеича девушка, — неэстетичный анекдот.

— Леночка, но я не могу так серьезно относиться к этим вопросам, мы же говорили о профессиональной деформации…

— Пойдемте спать…

— Ты, — напомнил врач.

— Пойдем, — согласилась Лена и шмыгнула в палатку.

Врач отошел в сторонку, постоял у кустика, вздохнул. Ладно, хоть разговаривает. Были случаи, когда любовницы после посещения его врачебного кабинета переставали видеть в нем мужчину. Он относился к таким поворотам философски — женщин много, будет у него другая. Но эта девушка слишком нравилась ему…

52

Тегенюр смотрел в окно, где обложной дождь косо штриховал тайгу. Два дня, как старший кам ушел. Плохо, что нельзя применять рацию для переговоров. Никто не должен знать о чужаках. Только он и второй кам, Эльчин. Ну, охранники, само собой. Пятнадцать человек, проверенных и закаленных. Считая тех, что с Анатолием. Остальные ждут, отдыхают. Дела у людей, отоспаться надо, отдохнуть.

Только Тегенюру не отдыхается. Лезут в голову тревожные мысли. Слишком поздно спохватился старший кам, слишком поздно! Хоть и не имел права третий кам критиковать Анатолия, однако подумать — кто помешает? А думы получались очень нехорошие. Заелся Анатолий, забыл о долге! Хоть и потомственный кам, из старинного шаманского рода, а вот разленился! Как можно было проводить время с молоденькой девчушкой, когда беда стучится в двери? И еще нехорошая мысль мелькнула — в таком возрасте и с таким пузом чего уж на девчонку лезть? Для этого молодые парни гораздо лучше сгодятся. Уж Тегенюр бы свое не упустил! Мелькнула мысль и пропала. Негоже о женщинах помышлять в такое тревожное время.

Однако сзади зашуршала одеждой жена и желание захотелось реализовать уже с ней, а не с той молоденькой девчушкой, которая вчера уехала на учебу в университет. Жена подчинилась, и на час с небольшим тоскливое ожидание было скрашено. А потом Тегенюр снова смотрел в окно на косо заштрихованные дождем сопки и тайгу. В темноте прибежал посыльный от второго кама. Дурную весть принес охранник Анатолия. Второй кам забирал всех, спешил на подкрепление, а Тегенюру поручил вызвать тувинского шамана. Дождавшись, бежать следом.

Дело принимало скверный оборот…

53

— Подъем, Леночка, — шершавая ладонь коснулась ее щеки.

— Уже? — удивилась она, потягиваясь внутри спального мешка.

— Да, время дорого. Вы пока укладывайтесь, а я весла вырублю, — и врач переместился левее, тормоша Дика.

Через несколько минут застучал топор. Натягивая носки и обуваясь, Лена подивилась энергии этого неказистого на первый взгляд человека. Почти одного роста с нею, ну, может, чуть выше, Александр Матвеевич на поверку оказался очень сильным человеком. Он с легкостью поднимал и таскал бревна, которые с трудом двигал Дик. А ведь высокий американец лишь немного уступил в армрестлинге Арнольду, первому силачу института. И еще, рядом с Матвеичем было уютно, не страшно. Он производил впечатление человека, умеющего все: и срубить плот, и развести костер, и спилить дерево, и вылечить человека, и… — Лена сделала усилие, честно вспомнив прошлую ночь, — …и убить человека.

Отойдя от палатки под непрестанным дождём, она подумала, что вчера врач не стал смеяться над ее страхами, а деликатно помог разрешить ту проблему, которая сейчас, при свете, и проблемой-то не стала. Дура, какая дура! Не поняла, что анекдот был нужен, чтобы снять возникшую неловкость. И никакой он не пошлый, тот анекдот. И нет у Саши профессиональной деформации, ерунда это все! Подойдя к реке, Лена ужаснулась скорости потока и его силе. Вода, грязно-коричневая вблизи, неслась по руслу, вздымаясь горбами высоких волн. Порой в волнах проносились стволы вывернутых с корнем деревьев. Это безумие — плыть на жалком плоту! Самоубийство! Нет, она должна сказать!

Дик неумело скатывал палатку. Матвеич прилаживал весло, вытесанное из цельного березового ствола, к треноге. Второе весло уже торчало на другом торце плота. Врач поднял голову, радостно улыбнулся:

— Здорово вода поднялась, да? Домчимся дня за два, я думаю. Главное, Сторожевые пороги залило, камни не страшны, пролетим, как на крыльях!

Заготовленная речь Лены испарилась от теплоты и искренности улыбки. Чего бояться, ведь Саша знает, куда и как плыть. Она бросилась собирать имущество. Минут за двадцать все было готово. Матвеич дал всем в руки длинные сосновые жерди, заставил взойти на плот.

— Лена, слушай и переводи: это шест, им надо оттолкнуться от берега, потом уложить сбоку плота, если успеете. Нет — бросайте, есть запасные. А это гребь, рулевое весло, правило. С ударением на второй слог. Им правят в потоке. Я стою на носу, впереди. Если развернет, немедленно меняемся местами. Дик, понял?

Американец кивнул.

— Вы вдвоем на корме. Грести надо так, — врач налег на весло, поднимая лопасть, занося и делая гребок. — Суетиться и рвать изо всех сил не надо. Резкие движения сломают правило, а запасное ставить некогда. И всего две команды: вправо и влево. Потренируйтесь!