Бриллиантовый дождь - Юлий Буркин

После небольшой паузы президент сдался:

– Надеюсь, наш дальнейший разговор будет сугубо конфиденциальным?

– Естественно, – заверил его Петруччио.

– В случае чего, я буду все отрицать, – добавил президент.

– Случая не будет, – отозвался Петруччио.

Уотерс расслабился.

– Я так и думал, что девочка вернется, – сказал он. – Я очень неплохо отношусь к ней, но ее существование уже семь лет составляет угрозу репутации нашей компании. Я бы и сам дал ей эту батарею, лишь бы она молчала. Но как я могу доверять машине, если и людям-то нельзя доверять? У машин нет ни души, ни совести, я знаю это лучше других, ведь я их делаю…

– Так что при случае вы бы ее все-таки прихлопнули? – вмешался Боб, но Петруччио остановил его жестом и продолжил сам:

– Господин Уотерс, мы не разделяем вашего мнения касательно моральных качеств вашей модели. Ева, жертвуя собой, спасла нас из пожара, когда никакой надежды у нас уже не было…

– Счастлив это слышать, – просиял Уотерс. – Значит, мы работали не зря.

Но Петруччио точно уловил основную причину радости президента:

– Я сказал «жертвуя собой», но не «пожертвовав», уточнил он. – Она жива, хоть и сильно повреждена, и мы требуем, чтобы вы полностью восстановили ее.

– Это невозможно! – замахал руками Уотерс. – Церковники съедят меня!..

– Они съедят вас значительно раньше, если узнают, сколько лет вы морочите им голову.

– Вот, значит, как ставится вопрос, – снова напрягся Уотерс. – Ну, допустим, я выполню ваши требования. Что мне это даст? Где гарантия, что информация останется между нами? Вы понимаете, какому риску я себя подвергну?

– Сейчас вы рискуете больше. А когда вы восстановите ее, ваш риск будет практически равен нулю, так как за то, что все останется в тайне, мы поручимся официально. В качестве залоговой суммы мы ставим все состояние «Russian Soft Star’s Soul». Это, конечно, не «I.A.R.»… Но это все, что у нас есть, и, думаю, вы понимаете, у нас нет не малейшего желания терять это. Перед вами пятеро из шести соучредителей «RSSS», и, согласно уставу, мы правомочны подписывать любые бумаги.

– И вы доверите свои деньги совести машины?

– Мы уже доверяли ей свои жизни.

Уотерс усмехнулся.

– Я много раз слышал о том, что русские – сумасшедшие, – сказал он, – но впервые убедился в этом лично. Однако австралийцы, между прочим – не менее сумасшедшие. Я принимаю ваши условия без юридического подтверждения. Дайте мне только честное слово, что никогда никто, кроме здесь присутствующих, не узнает, что наша Ева жива, и мы займемся ее восстановлением.

«Вот же лиса! – восхитился я про себя. – Ведь существование юридически оформленной бумаги, о которой говорит Петруччио, стало бы для компании «I.A.R.» даже опаснее существования самой Евы».

– Мы готовы, – отозвался Петруччио. – Клянемся.

– Клянемся, – отозвались мы.

– О’кей, – сказал Уотерс и пожал нам руки.

– Сколько времени займет у вас ее восстановление? – спросил Петруччио.

– А каково ее состояние?

– Плачевное. Остался кое-где оплавленный скелет, череп и мозг, в котором еле теплится жизнь.

– О’кей, – повторил Уотерс задумчиво. – То есть, не осталось ничего. Проще сделать нового робота.

– Новый нам не нужен, – покачал головой Петруччио. – Нам нужна Ева.

– А вы знаете, сколько это будет стоить? – нахмурился президент.

– Мистер Уотерс, не мелочитесь, – усмехнулся Петруччио. – Мы ведь платим вам своим молчанием и не просим большего.

– Да-да, – смутился президент, – я не это имел в виду…

– Впрочем, просим, – перебил его Петруччио, и Уотерс насторожился, – каждые семь лет вы будете поддерживать ее жизнь.

– Мы не стоим на месте. Мы установим ей новую, недавно разработанную батарею, которой хватит ей лет на сто. Вам этого достаточно?

– Посмотрим, – сказал Петруччио. – Вернемся к этому разговору лет через сто.

И впервые за все время этого разговора мы и Уотерс позволили себе улыбнуться друг другу доброжелательно.

Концерт прошел великолепно. Слух о том, что мы чудом спаслись из пожара и выступаем, несмотря на ожоги, превратил нас чуть ли не в национальных героев Австралии.

Я, правда, никак не мог сосредоточиться на работе, так как меня непрерывно мучили вопросы типа:

«Можно ли считать, что нас спасло предчувствие Петруччио, из-за которого он взял с собой Еву, если учесть, что не будь Евы, и не случилось бы, наверное, этого пожара?»

«Или пожару суждено было случиться все равно? Интересно, по какой тогда причине я отключил бы свой ДУРдом и пьяный курил в комнате?»

«Почему именно Петруччио в этом пожаре ничего не угрожало, и именно его Еве не пришлось спасать? Не говорит ли это о том, что его предчувствие перестало быть «эгоистическим» и распространяется теперь и на нас? Или, не будь Евы, беда бы случилась как раз именно с ним?»

«Есть ли, все-таки, душа у машины, и должна ли меня мучить совесть от того, что я переспал с ней?»

Ну, и так далее. Я так и не смог себе ответить ни на один из этих вопросов.

… В полдень следующего дня мы садились в гравилет вчетвером. Петруччио остался.

– Подожду, пока Еву… вылечат, – объяснил он нам.

Не-ет, не зря, не зря, вождь Мордыхай Шульцман мазал их своим дерьмом.

Фа-диез

Неисправимая заводчица.

Рассказывает Боб.

… Как ты живешь в царстве вещей,

Спит ли с тобой твой холодильник?..

Недолго осталось моему Рыжему ходить в бобылях. У Ольги есть одна подружка… Впрочем, давайте по порядку.

Австралийская история слегка выбила меня из привычной колеи. Все думают, что я – принципиальный холостяк, да я и сам уже довольно давно так о себе думаю. Но эта железяка… Я имею в виду Еву… Она разбудила во мне что-то… И это «что-то» ныло и саднило в моей душе до тех самых пор, пока я не встретил Ольгу. Кстати, замечу, когда выяснилось, что Ева – андроид, я зауважал ее еще сильнее. Ну, люблю я качественную технику.

А с Ольгой я познакомился на почте. Она там работает. Она – самый обыкновенный оператор. Вообще-то, когда видишь на почте – за стеклом ли телеграфа, на межгороде или в отделе пересылок – молодую симпатичную, но, как правило, усталую и издерганную девушку, думаешь: «Бедняга, ты, бедняга. Видать, не балует тебя жизнь, раз ты выбрала себе такую профессию…» Но когда я, зайдя в близлежащее отделение связи подписаться на пару-тройку технических изданий, увидел Ольгу, я ничего такого не подумал. Потому ли, что она доброжелательно улыбалась мне, потому ли, что одета она была не «бедненько, но чистенько», а очень даже элегантно… Мне сразу захотелось с ней познакомиться. Потом я подумал, что, наверное, так она улыбается всем – «по долгу службы» и хотел уже уйти… Но тут же услышал, как она рявкнула на кого-то: «Вам уже десять раз сказано, нет у нас открыток с мимозами! С гладиолусами берите, пока есть!» Я обернулся, а она вновь мило мне улыбнулась.