Темный мир - Андрей Лазарчук

– Да вот они…

Приборами были два стареньких ноута. Равиль откинул экран одного – тот тут же засветился, появились два циферблата, похожие на автомобильные спидометры. Обозначения были непонятны, стрелки дергались.

– Так, ребята, – сказал я. – А есть ли у вас тут связь на случай общей тревоги?

– Ну да… – Лаборанты почему-то переглянулись. – Интерком. Можно вызвать кого-то конкретного, можно – послать сообщение для всех.

– И как это делается?

– А вот…

Пульт интеркома – такой серенький обычный офисный телефон, даже с трубкой, только кнопки продолговатые и в один ряд, а внизу такая же кнопка, сдвинута относительно остальных, и подписано: «общий вызов» – прямо-таки тянул к себе, но я почему-то замешкался. Задача получалась слишком простой…

И все равно я сделал это. Нажал кнопку, наклонился и проревел: «Хярту-руока-тавара-ними-херрани-сотури-хи-палвотат – каикки-элаимет!!!» Потом обернулся на своих. Поправил автомат, кивнул: пошли.

– А этих? – спросил Джор, кивнув на лаборантов, которые мгновенно сделались белее мела.

– Свяжи.

Он дал им по башке, чтобы отключились, связал и заткнул рты.

И я повел свой маленький отряд дальше – прямо в зубы дракона.

Ага, и чтобы не возникало вопросов: в универе неплохой тир, и на военке все парни осваивают и обращение с оружием, и стрельбу. Плюс по желанию и девушки – в частности, Патрик. Артур занимался спортивной практической стрельбой из пистолета и до экспедиции дал Вике несколько уроков. Собственно, я когда-то в свой разведвзвод попал, будучи подготовленным не лучше. Да нет, чего там – хуже.

В общем, никогда не держали серьезного оружия в руках только Аська и Валя. Я им наскоро показал, как держать и на что нажимать, поставил обеим переводчик огня на стрельбу одиночными, предупредил, что будет громко, – и велел в случае чего падать и палить просто поверх голов или в потолок, дабы угнетать психику противника.

Волков почувствовал, что происходит что-то не то, едва коснувшись ручки входной двери. Это было как слабый укол током; или где-то провели ножом по стеклу; или…

Тем не менее он вошел, остановился, прислушался – не столько ушами, сколько пухнеме, неразумным кусочком души, который он по многовековой привычке всегда носил перед собой и вокруг себя, пуская на разведку в места, могущие быть опасными. Потеря пухнеме ничем не грозила, через малое время он отрастал снова – как щупальца у осьминога. И сейчас Волков почти сразу понял: да, что-то происходит, да, кто-то сумел перехватить у него плеть подчинения, но не знает, как самому пустить ее в ход…

Значит, ведьмы все-таки пробрались внутрь, подумал Волков. Оказались хитрее. Он улыбнулся. В этой партии, какой бы ход ни сделали ведьмы, мат поставит он. Ну, так сошлось. Будем считать, повезло.

Стараясь ничем себя не выдавать, он по своей лестнице поднялся на второй этаж и через апартаменты прошел в лабораторию. Ему никто не встретился – да в общем-то и не должен был встретиться. В лаборатории, как и положено, дежурил один лаборант. Щит лежал в камере, и истекающие из него ветвящиеся жгуты энергии уже напоминали молнии.

– Почти сто пятьдесят процентов прироста, Александр Петрович, – сказал лаборант. – Правда, скорость прироста снижается, скоро начнется плато…

– Как скоро?

– Двадцать минут. Возможно, полчаса.

– Отлично. Через полчаса и начнем. Как долго продлится плато?

– Точно невозможно сказать, слишком много уникальных переменных… Грубо – от часа до трех. Могут быть локальные подвижки вверх и вниз, но общий тренд горизонтальный. Скорее, ближе к трем часам, чем к часу… нет, все-таки неопределенность очень велика, так что… Тут какое-то странное объявление по интеркому было. Я ничего не понял, но…

– Ничего особенного. Это наши гости развлекаются. Сейчас я пойду с ними поговорю…

В «предбаннике» лаборатории на полу в позе покорности сидели два охранника. Ага, подумал Волков, вот вы что придумали… ну, по-своему остроумно. Простенько, конечно, но остроумно. Пусть пока так и остается.

Осторожно ступая, он спустился на первый этаж.

– Оба-на, – сказал я.

Очередная дверь, по виду совершенно такая же, как все остальные, взяла да и не захотела открываться. Что тут по схеме? А, ну да, «запретная зона». Никому туда хода нет, кроме особ, приближенных к императору.

– Может, взорвем ее на фиг? – предложил Джор.

Я заколебался. Взорвать хотелось – вихрь разрушения только раскручивался во мне, – однако вполне понятная боязнь заниматься незнакомым взрывным делом в довольно тесном и запутанном помещении, из которого в случае чего и выход-то не так просто найти… нет, мы лучше повременим. Нормальные герои всегда идут в обход, часто повторял наш подполковник Калиновский, и мы таки да, шли в обход. Мы храбро прячемся, говорил он же, и мы храбро прятались и сидели в секретах по трое-четверо суток, не замеченные никем, даже местными собаками и мальчишками…

– Не сейчас, – сказал я. – Быстро обойдем, что доступно, а там посмотрим.

И тут дверь открылась сама.

33

Не знаю, кого думал увидеть Волков – но явно не нас. А я, хоть и знал, что рано или поздно мы на него наткнемся, вдруг почему-то не выстрелил… я даже знаю почему: я был знаком с ним, я разговаривал, между нами возникли какие-то отношения… в общем, я промедлил. Долю секунды. Этого хватило: он протянул руку, схватил мой автомат за ствол и сильно дернул на себя – настолько сильно, что лопнула антабка, а руки мне отсушило, это было все равно что со всей дури хватить ломом по бетонной свае. Автомат, мне кажется, разлетелся на составные части – впрочем, тут я не уверен, потому что дверь тут же захлопнулась.

– Уй, ма… – пробормотал я, глядя на руки, которые все-таки оказались на месте, хотя я их не чувствовал. – Отходим, ребята…

Мы отошли до поворота, и там Джор под моим чутким руководством поставил растяжку: две СШГ, соединенные тонким шнуром, и к каждой гранате привязан килограммовый аммонитовый патрон. Я думаю, если бы Волков в эту растяжку попал, то мало бы ему не показалось. Но и он наверняка знал любимую бормоталку подполковника Калиновского…

Валя отдала мне свой автомат, сказав, что вместо этого будет таскать патроны. Все трофейные автоматы мы разбирали и разбрасывали по углам, а магазины забирали с собой, и набралось их уже больше двадцати.

– Конечно, у него не один выход из этого своего отсека, – сказал Джор. – Но разделяться мне бы не хотелось…

Я разглядывал план.

– По идее, – сказал я, – нам нужно Волкова или грохнуть, или хотя бы не пропустить вот в этот центральный зал. А пройти он туда может или отсюда, или отсюда. Ну, или через подвал. Все перекрыть мы точно не сможем…

– Надо прорываться наружу и уходить, – сказал Артур. – Пусть он тут хоть что…

– Нет, – сказал Джор. – Если ему дать опомниться… Да вы что, ребята. Пыли от нас не останется, не то что костей. Забыл лесовоз? Костян, может, все-таки взорвем ту дверь?

– Я знаю, что надо взорвать, – сказал я.

И тут стало темно.

Нет, не погас свет. Лампы как светились под потолком, так и светились. Только они больше ничего не освещали. Свет существовал как бы сам по себе, а все остальное – само по себе. Будто воздух стал черным…

И раздался голос. Отовсюду сразу, но больше – сзади, заставляя оборачиваться.

– Дети. Вы заигрались, но я вас прощаю. Все могут идти домой. Кроме Константина. Вы зря его послушались. Он использует вас в своих целях, о которых ничего не говорит. Спросите его, где ваша подруга Марина. Спросите и послушайте, что он ответит. Я жду пять минут, большего времени вы не заслуживаете. Положите оружие и выходите в дверь, я покажу ее. Через пять минут двери не станет. Отсчет пошел.

И застучал метроном. А в черном воздухе вдруг обозначился контур двери. Как в моих видениях…

– Что он там намекал на Марину? – повернулся ко мне Артур. – И действительно, где она?

– Я думаю, он нес пургу, просто чтобы нас развалить, – сказал я. – А где Маринка… я не знаю. Когда я видел ее в крайний раз, она прошла инициацию и… в общем, ее собирались сделать верховным вождем. А потом меня выкинуло оттуда – прямо в зверинец.

– И там ты нашел петушиное слово, – задумчиво проговорил Артур.

– Ну… в общем, да.

– Чего-то ты не договариваешь, – сказал Артур.

– А у нас что, есть время? Конечно, чего-то не договариваю. Но уж не потому, что хочу обмануть.

– А почему? – встряла Вика.

– Да говорю же – времени нет! И потом, поймите… мы ведь здесь ничего не знаем наверняка! Все такое… наугад, на ощупь, по интонациям… не знаю, как объяснить… это не город, это не наш мир, это черт знает что! Мы когда туда по тропе шли…

– Вот что, – сказала Вика. – Вы как хотите, а я пошла. Ты, Костян, не Че Гевара, а я не кубинская девушка с глазами недотраханной серны. Надоели мне ваши игры. Вот, забери… – И она сунула мне в руки автомат.