Сын цирка - Джон Уинслоу Ирвинг

Вера расстегнула несколько пуговок на белом муслиновом платье и показала всем свою грудь – всем, включая доктора Даруваллу, а также его жену миссис Даруваллу. И семейство мистера Лала, обедавшее за соседним столом вместе с семейством Баннерджи, конечно, тоже очень отчетливо разглядело грудь Вероники Роуз. А мистер Сетна, недавно уволенный из клуба «Райпон» за нападение на неучтивого члена, которого он облил горячим чаем, – этот самый мистер Сетна так сжал свой серебряный поднос, как будто собирался прихлопнуть насмерть эту голливудскую девку.

– Ну, что я думаю? – спросила свою аудиторию Вера. – Не знаю, была ли она эксгибиционисткой, но думаю, что она была довольно горячей гребаной штучкой!

Она добавила, что хотела бы вернуться в «Тадж», где, по крайней мере, с моря дул бриз. По правде говоря, она рассчитывала покормить крыс, которые собирались у кромки воды под Воротами Индии; эти крысы не боялись людей, и Вере нравилось дразнить их дорогими объедками со стола – так кто-то любит кормить уток или голубей. После этого она отправится в номер к Невиллу и, оседлав, будет скакать на нем, пока у того не заноет член.

Но утром, в дополнение к страданиям от бессонницы, Вера была больна; она уже неделю по утрам чувствовала недомогание, пока не проконсультировалась с доктором Лоуджи Даруваллой, который, несмотря на то что был ортопедом, легко установил, что актриса беременна.

– Вот дерьмо! – сказала Вера. – А я думала, что все это гребаный соус карри.

Но нет; это была просто «гребля». Отцом был либо Дэнни Миллс, либо Невилл Иден. Вера надеялась, что это Невилл, поскольку он лучше выглядел. Она также предполагала, что алкоголизм у Дэнни в генах.

– Господи Исусе, это должно быть от Невилла! – сказала Вера Роуз. – Дэнни так проспиртован, что, думаю, он стерилен.

Доктор Лоуджи Дарувалла был по понятным причинам озадачен грубостью прекрасной кинозвезды, которая на самом деле не была кинозвездой и которая вдруг ужаснулась: если ее дядя-режиссер узнает о ее беременности, то прогонит ее с картины. Старый Лоуджи указал мисс Роуз на то, что у нее по графику осталось меньше трех недель съемок и что ее беременность еще месяца три и даже больше будет незаметной.

Затем мисс Роуз озадачилась вопросом, женится ли на ней Невилл Иден, бросив свою жену. Доктор Лоуджи Дарувалла подумал, что тому не бывать, но предпочел смягчить удар косвенной репликой.

– Я считаю, что мистер Дэнни Миллс мог бы жениться на вас, – тактично предположил старший Дарувалла, но это лишь усилило депрессию Вероники Роуз, и она заплакала.

Что касается плача, это было не столь обычно в госпитале для детей-инвалидов, как можно было бы ожидать. Доктор Лоуджи Дарувалла провел всхлипывающую актрису из своего кабинета через приемный покой, который был полон раненых, искалеченных и деформированных детей; все они с сочувствием смотрели на плачущую светловолосую леди, представляя, что она только что услышала какие-то ужасные новости о своем собственном ребенке. В некотором смысле так оно и было.

Рождение трущоб

Поначалу новость о том, что Вера беременна, далеко не ушла. Лоуджи сказал Мехер, и Мехер сказала Фарруху. Больше никто об этом не знал, и были приложены особые усилия, чтобы держать эту новость подальше от индийского секретаря Лоуджи, южанина, блестящего молодого человека из Мадраса. Его звали Ранджит, и он тоже лелеял мечту стать сценаристом. Ранджит был всего лишь на несколько лет старше Фарруха, его разговорный английский был безупречен, но покамест его творчество ограничивалось лишь сочинением отличных историй болезни пациентов старшего доктора Даруваллы и пространными записками для Лоуджи о том, какие свежие статьи он прочел в ортопедических журналах доктора. Эти записи велись не для того, чтобы выслужиться перед старым Лоуджи, а для того, чтобы дать занятому доктору некую краткую информацию о материалах, которые он мог бы сам потом прочесть.

Несмотря на то что он был из индуистской, строго вегетарианской семьи брахманов, Ранджит рассказал Лоуджи перед приемом на работу, что сам он абсолютно вне религии и считает, что кастовость – это «в значительной степени средство держать всех в повиновении». Лоуджи тут же принял молодого человека.

Но это было пять лет назад. Хотя как секретарь Ранджит полностью устраивал старшего Даруваллу – Лоуджи приложил немало усилий для дальнейшего промывания мозгов молодого человека в атеистическом направлении, – теперь Ранджит испытывал большие проблемы в том, чтобы привлечь внимание перспективной невесты или, что важнее, ее отца, своего предполагаемого тестя, для чего он регулярно давал объявления в брачной колонке «Таймс оф Индиа». Он не афишировал, что он брахман и строгий вегетарианец, но хотя эти вещи, скорее всего, не имели для него значения, они представляли большой интерес для потенциального тестя; как правило, именно тесть, а не потенциальная невеста откликался на объявление, если вообще откликался.

И теперь между старым Лоуджи и Ранджитом начались недоразумения, потому что на последнее объявление Ранджита в «Таймс оф Индиа» пришло более ста ответов; причина: он там написал, что с уважением относится к кастовому делению общества и придерживается строгой вегетарианской диеты. В конце концов, сказал он Лоуджи, он родился и вырос именно в такой среде, и ничего – она его не убила.

– Если это поможет мне жениться, – сказал Ранджит, – то почему бы не поиграть в религиозные обряды? Теперь это для меня не смертельно.

Лоуджи был раздавлен этим двурушничеством; он считал Ранджита своим третьим сыном и соратником в атеизме. Кроме того, собеседования с более ста потенциальными тестями отрицательно сказывались на работоспособности Ранджита; он был крайне утомлен – и правда, можно было тронуться рассудком, сравнивая между собой сто будущих жен. Но даже в таком умонастроении Ранджит очень внимательно отнесся к визиту в офис голливудской кинобогини Вероники Роуз. А так как именно в обязанности Ранджита входило составлять из почеркушек старого Лоуджи надлежащие ортопедические отчеты, молодой человек был удивлен, когда, проводив заплаканную Веру, Лоуджи не нацарапал на листке истории болезни секс-символа Голливуда ничего, кроме слов «комплексная проблема». Для старшего Даруваллы было совсем нехарактерно провожать пациента домой, особенно после обычного посещения офиса и особенно когда приема у него ждали другие пациенты. Кроме того, старый доктор Дарувалла имел в виду свой собственный дом, сказав своей жене, что туда он и везет мисс Роуз. Все это и было комплексной проблемой? Да, что-то новенькое, подумал Ранджит.

К счастью, строго взвешенные беседы, которые были результатом его весьма успешных брачных объявлений, не оставляли Ранджиту достаточно времени и энергии для размышлений насчет «комплексной