Откровения немецкого истребителя танков. Танковый стрелок - Клаус Штикельмайер

Наш командир был опытным танкистом. Он обладал хорошим знанием танков — своих и чужих. Мы, его экипаж, были специалистами, каждый в своей специальности на «ягдпанцере», и немного сверх того. Например, у меня было удостоверение водителя гусеничных бронированных машин.

На следующий день, 25 января, мы с двумя другими «ягдпанцерами», также под командованием обер-лейтенанта Криппендорфа, оказались в 17 км к западу от Бишофсвердера, очень близко от шоссе, ведущего на запад к реке Висле у Грауденца, города в 39 км от Бишофсвердера и в 100 км от Данцига. По этой дороге шли с востока колонны современных советских танков, часть из которых, как мы надеялись, можно будет выбить в настоящем стиле «ягдпанцеров-IV» — из засады.

Не сбившись с пути, советские танки, двигаясь на юго-запад от Грауденца, могли быстро покрыть 285 км до Франкфурта-на-Одере и затем 83 км от Франкфурта-на-Одере до самого сердца Берлина.

В общих чертах мысли обер-лейтенанта о том, как применить наши «ягдпанцеры», повторяли известную строку — строку о засаде — великого немецкого поэта Фридриха фон Шиллера (1759–1805): «Durch diese hohle Gasse muss es kommen» («По этому ущелью он поедет») (пер. Н. Славятинского. — Прим. перев.). Для нас единственное число «он» относилось не к человеку, а к будущему призу, который, для разнообразия, может оказаться самым современным советским тяжелым танком, например серии «Иосиф Сталин». Призы — чем больше, тем лучше — были у нас перед глазами.

Несомненно, обер-лейтенант Криппендорф знал, что тяжелый танк ИС-2, поступивший на вооружение в апреле 1944 года, весил 46 тонн и имел максимальную скорость 37 км/ч. Запас хода по шоссе — 240 км. Запас хода по бездорожью — 210 км. Дизельный двигатель — на 600 л/с. Лобовая броня корпуса — 120 мм. Лобовая броня башни — 160 мм. Длина — 9,91 м. Ширина — 3,09 м. Высота — 2,73 м. Орудие — 122 мм. Боекомплект из 28 снарядов медленного раздельного заряжания. Бронебойный выстрел весит 25 кг. Дульная скорость бронебойного снаряда — 800 м/с. Спаренный с пушкой 7,62-мм пулемет. Один 12,7-мм пулемет. Экипаж из четырех человек.

Мы понимали, что ИС-2 является серьезным противником для «ягдпанцера». Как и обер-лейтенант, каждый из нас предпочитал, на этой стадии войны, делать на броне отметки о более серьезных целях, чем Т-34–85. Однако мы знали, что нам придется иметь дело с любыми танками, которым случится пройти тем самым ущельем у Лессена в Западной Пруссии.

Как и германофилы всех общественных классов в других углах Европы, где воевали во Вторую мировую войну, в то время — начало 1945 года — многие немцы и сочувствующие немцам жители Западной Пруссии помогали германскому солдату. В районе Лессена также были свои местные жители, говорящие по-немецки, охотно рассказывающие нам о местности, которую хорошо знали.

Чтобы показать вам, сколь долго и как основательно Западная Пруссия была домом немцев и немецки настроенных людей, давайте я расскажу вам, что утверждают записи, которыми я располагаю. В конце XVIII века, более чем за 150 лет до 1945-го, многие из предков моей матери, все меннониты, жили в Западной Пруссии в низменной местности, прилегавшей к Висле, в местечках наподобие Мариенвердера, 25 км к северо-западу от Лессена, или Мариенбурга, в 56 км на север от Лессена. Конечно, в начале 1945 года у меня не было никакой возможности искать дальнюю родню в вымерших меннонитских общинах на местности, где проходили боевые действия. Кстати, меннониты из разных углов Западной Европы селились по Висле примерно с 1530 года.

Некоторые из моих предков эмигрировали в начале XIX века, чтобы помочь основать меннонитские колонии на Украине — где они множились, а их потомки процветали до начала Первой мировой войны. Например, мои родители выросли в германоязычной меннонитской общине в 50 км от северного берега Азовского моря. В 1924 году они эмигрировали из Украины в Канаду, где в 1925 году родился я.

Явно не от дальней западнопрусской кузины танкиста из Канады, но мы получали бесценную информацию о районе у главного шоссе под Лессеном. У нас было много гашеной извести для побелки, которой мы покрывали машины. Они должны были быть в отличном состоянии, даже на вид.

Снег уже какое-то время лежал днем и ночью, мороз был, как поется в старой рождественской песенке, жестокий. Мы надеялись, что, нанеся большой ущерб Советам у Лессена, мы смогли бы остаться в теплых квартирах дольше, чем на час. Как водится, ухаживая за нашими машинами-альбиносами, нам приходилось оставаться на холоде неопределенно долгое время.

Судя по карте, сразу к югу от шоссе под Лессеном вытянулось озеро 4,6 км в длину и 0,4–0,75 км в ширину. Лучшей позицией была та, при которой озеро было между нами и шоссе, а пушки смотрели бы на север, готовые стрелять через озеро. Тогда, и мы были в том уверены, мы смогли бы перехватывать снизившие скорость советские танки к востоку от города, развернутые бортом к направлению стрельбы наших пушек. И мы могли стрелять по целям в сравнительно тонкий борт.

Скрытые кирпичными строениями у берега, наши три «ягдпанцера-IV», снова действующие без поддержки пехоты, будут невидимы с участков шоссе, отстоявших от нас на северо-запад и северо-восток, и почти невидимы с севера. Мы собирались устроить чистую засаду, затем быстро отступить с южного берега озера, чья замерзшая поверхность вряд ли выдержала бы тяжелые бронированные машины, так что советские танки, желающие нашей смерти после стрельбы из 75-мм 70-калиберных пушек, не осмелились бы выйти на лед. Да, мы ударим по колонне советских танков сильно и быстро, а затем ускользнем.

Выполняя многообещающий план засады у Лессена, мы, конечно, проявим добрую меру смелости, присущей танкистам. У нас, без сомнения, было много отважных бойцов, таких, как обер-лейтенант Криппендорф — человек, которого никто не мог обвинить в том, что в бою он ведет себя опрометчиво. Он не был сорвиголовой. Его люди одобряли такой отважный, но рассудочный стиль боя.

Что до нашей смелости, то нам, танкистам, часто вынужденным рисковать жизнью, очень нравилась идея, выраженная наиболее точно в следующих строках Фридриха фон Шиллера: «Und setzet ihr nicht das Leben ein,/Nie wird euch das Leben gewonnen sein». («И не рискуя жизнью,/Ее ты не получишь в дар».) Отчасти напоминая эти слова Шиллера, нижеследующие две строчки тоже часто вспоминаются танкистами: «Wer nicht wagt, der nicht gewinnt;/Wer nicht vugelt, kriegt kein Kind». (Кто не рискует, не выигрывает; кто не трахается, у того нет детей».)

Конечно, от дружественного населения Западной Пруссии мы получали бесценную информацию о топографии местности. В первую очередь мы много узнали о дорогах и мостах, о крестьянских домах на берегу озера, которые смогут хорошо скрыть наши машины от глаз противника.

На заре 26 января обер-лейтенант Криппендорф в сопровождении двух других командиров прошел 100 метров вверх по пологому склону до крестьянских домов для быстрой рекогносцировки. В бинокль местность за озером выглядела благоприятной для выполнения нашего плана.

Перед тем как оба командира ушли к своим экипажам, обер-лейтенант Криппендорф приказал им держать радиостанции включенными на прием и открыть огонь лишь после того, как откроем огонь мы.

Ветер дул из-за нашей спины примерно в сторону Лессена, и мы надеялись, что тамошний шум, в основном рев советских машин, идущих по шоссе, заглушит неизбежный шум трех двигателей на низкой передаче, выдвигавших «ягдпанцеры» на позицию.

Продолжая соблюдать радиомолчание, мы, в свете начинающегося дня, как планировалось, загнали «ягдпанцеры» в укрытия вдоль нескольких подходящих зданий, так что наши орудия могли простреливать шоссе. Очень скоро я навел телескопический прицел, на нуле градусов горизонтальной наводки, на то самое воображаемое ущелье. Я готовился к работе.

Холодная и ясная, погода в то утро была идеальной для точной стрельбы. Используя телескопический прицел — с пятикратными увеличением, что давало на 1000 м поле зрения в 259 м, или 194 м на 750 м, — чтобы проверить точность дистанции 750 м, — сначала я убедился, что разбитый шестиметровый грузовик «Опель-блиц», стоящий у ближнего края шоссе, умещается в два деления сетки прицела. Затем я, посредством стандартной формулы расчета дистанции, вбитой в голову каждого наводчика, мысленно провел расчет дистанции:

2 деления, каждый в 4 тысячные = 8 тысячных

8 тысячных = 6 м

1 тысячная = 6:8 = 0,75 м

0,75 х 1000 = 750 м

Наконец, я выставил прицел бронебойного выстрела на 750. После этого я был — в том, что касается дистанции, — готов действовать. Расчет упреждения мог подождать до появления советских танков.

Английский поэт Джон Мильтон (1608–1674), упоминая ощущение профессионального бездействия, которое он испытал, будучи выпускником университета, писал: «Тот, кто стоит и ждет, тот тоже служит». Эта строка относилась и к нам, 15 солдатам, которые переносили холод, терпеливо ожидая, когда наши цели появятся с той стороны озера. При активности советских самолетов в этом районе у нас была бы причина чувствовать свою уязвимость, пока мы лежали или стояли в ожидании. Но вражеские самолеты нас не беспокоили.