Первый матч - Екатерина Неволина

Как и предполагалось, он застал ее на месте преступления: Кристина с сосредоточенным видом возилась с какими-то программными кодами.

– Ну здравствуй еще раз, хакер Василий! – громко сказал Андрей. – Можешь объясниться, я внимательно слушаю.

Девушка вздохнула. Отпираться бессмысленно, это очевидно.

– Ну да, это я, – проговорила она с вызовом. – Ты же не хотел со мной встречаться, а как получил письмо, испугался и сразу прибежал. Сработало ведь!

– Нормально! – он покачал головой. – А тачку зачем царапать?

– Так она у тебя все равно застрахована, я по базе пробила… – Она по старой привычке захлопала ресницами.

– Понимаю, – Андрей присел на край стола, – ладно этот закос под компьютерного чайника, но зачем ты вообще дуру из себя корчишь?

– А затем, что вам дуры больше нравятся. И не отрицай! – девушка уставилась на него почти с ненавистью.

Вот тебе и сюрприз.

– Смотрю, тебе на психфак нужно было идти. Или лучше в ГИТИС, такие способности пропадают!..

– Андрей, пойми, ты очень меня обидел, и я хотела тебе отомстить.

– Наверное, ты пробила и то, что мой отец – прокурор города. Мы тебя вычислили, поэтому продолжать не рекомендую. Бывай.

Он вышел из кафе. Любопытное все же знакомство вышло. Теперь, встречая наивную дурочку, он всегда будет думать, не укрывается ли за этой оболочкой стерва с процессором в голове.

– Ты только посмотри, бабы с клюшками! – услышал Бакин и вместе с другими парнями подошел поближе, чтобы взглянуть на то, что происходит на льду.

А там действительно тренировалась женская хоккейная команда.

– Ничего себе! – присвистнул Семен. – Что-то новенькое!

– К нам перевели, – сообщил Егор Щукин, – раньше они в парке Горького занимались. Посмотри, Бакин, кто у них на воротах. Твоя конкурентка?

– Ага, – Семен хохотнул. – Уж лучше бы в юбке стояла, тогда между щитков точно ничего не залетит!

Они захохотали, а девушка, стоящая в воротах, вдруг подъехала к бортику и сняла хоккейную маску. Под ней обнаружились растрепанные светлые волосы, чуть вздернутый носик и задорные голубые глаза. Незнакомка из автобуса собственной персоной!..

– А в автобусе я было подумала, что ты немой и разговариваешь одними междометиями! – фыркнула она, обдав Семена презрительным взглядом.

Он покраснел, а девушка вновь надела маску и вернулась к тренировке.

– Эй, ты ее знаешь? – удивленно спросил Егор.

– Я? – Бакин зачем-то одернул толстовку. – Нет, совсем не знаю. Наверное, перепутала с кем-то… – пробормотал он и поспешил прочь. Вранье всегда давалось Семену с трудом.

Егор подошел ко мне после тренировки, чтобы поговорить о своем брате.

– Дима ушел из «Химика», – выдал он самый весомый, на его взгляд, аргумент и выжидающе уставился на меня.

– Я знаю, – ответил я спокойно.

– А можно его назад? Он очень переживает, – пробормотал Егор. – Он играть хочет. Ну, сделал человек один раз глупость, а теперь жалеет.

Честно сказать, я был рад этим словам и всегда знал, что как бы ни ссорились братья Щукины, они не предадут друг друга, и оба в целом хорошие парни. Другое дело, что взять обратно Диму я никак не мог.

– У меня вратарей полный комплект, – сообщил я Егору.

– Но он же лучше обоих! – горячо возразил тот и тут же поправился: – Ну, лучше Михнева, это точно.

– А почему Дима сам не пришел ко мне?

– Он же уже просился в команду, а вы не взяли… – напомнил Егор.

– И теперь боится отказа, – констатировал я, вспоминая, как после оказавшегося временным отчисления из команды Миша Пономарев ежедневно выходил на лед. – Извини, Егор, дважды в одну и ту же реку не войти.

– Сергей Петрович!..

Щукин еще на что-то надеялся, но я не стал поощрять эту надежду. В хоккее выживает сильнейший и самый упорный. На чужом горбу в рай не въедешь, это точно!

Глава 8

Повод для одиночества

Лучше всего было бы уехать куда-нибудь, чтобы не ранить себя ежедневными встречами с Олей, но, увы, это оказалось невозможно.

– Ты избегаешь меня? – спрашивала она, встретив его где-нибудь в коридоре ледового дворца.

– Нет, – отвечал он, не глядя девушке в глаза, и тут же поспешно добавлял: – Извини, надо идти, опаздываю.

Оля недоумевала, спрашивала, не появился ли у него еще кто-то. Антон отговаривался и уходил, чувствуя себя как последняя скотина. Но он же не мог, не мог поступить по-другому. Сестра по отцу! Ну и бардак! В голове не укладывается! Мама права, уж лучше пусть Ольга даже не подозревает об этом.

Бывает же в жизни – так запутается, покруче любого кино!

А потом Казанцев вдруг сообщил им, что Оля уволилась и не будет больше вести сайт команды. Это прозвучало, словно гром среди ясного неба.

– Антох, а почему Оля уволилась? – посыпались на него вопросы. Похоже, все в команде были в курсе их отношений.

– Я вам не отдел кадров! – грубо отвечал Антипов, и товарищи отстали. Вот и хорошо. Ему и без них тошно, не нужно лишний раз напоминать о том, что он и без этого забыть не может.

Но все же он разыскал Ольгу в ее общежитии, чтобы поговорить с ней, возможно, в последний раз.

– Ты из-за меня уволилась? – спросил Антипов.

Девушка взглянула на него холодно.

– С чего ты вдруг стал мною интересоваться? – в ее голосе звенел арктический лед. – Ты меня игнорировал – вот и игнорируй дальше!

– Оля… я не могу тебе ничего объяснить, но нам лучше не видеться…

– Совершенно согласна!

Она повернулась и ушла прочь.

Антон сжал кулаки. Ему хотелось разбить что-нибудь, ссадив пальцы в кровь, чтобы через физическую боль хотя бы отчасти избавиться от боли душевной.

Он потерял Ольгу. Потерял навсегда!..

Как ни странно, ситуация с Антоном неожиданно сплотила меня и Юлю. Она даже согласилась поужинать со мной в «Каравелле».

На столе горела, оплывая, свеча. Мы сидели друг напротив друга, еще не решаясь произнести ни слова. Между нами все еще очень зыбко – как пламя свечи: малейшее дуновение, один неправильный жест – и огонь погаснет.

– Мы так и будем молчать? – Юля улыбнулась мне над бокалом вина.

– Извини, я с мыслями собирался… – Я тоже отпил глоток. Вообще-то я не пью, но ради такого случая можно. – Юль, тебе не кажется, что между нами все неправильно? Может, хватит бегать друг от друга?..

Юля нервно скомкала салфетку.

– Ты сильный… – сказала она задумчиво, глядя на трепещущее пламя свечи, – у тебя есть на что опереться. А я, представляешь, всего боюсь. Боюсь строить отношения… Боюсь, что твоя бывшая вернется… Боюсь реакции Антона…

Она действительно слишком нежная, тонкая и ранимая для нашей жизни. В ее глазах на самом деле стоит страх – страх быть непонятой, остаться одной… Всего того, что уже случалось в ее жизни. Но Юля недооценивает себя. Ведь, боясь, она все же идет вперед, одна смогла вырастить и воспитать сына… А еще она не потеряла за всем этим искренности и какой-то детской доверчивости.

– Если отвечать по пунктам, – сказал я, глядя ей в глаза, – то новое всегда сложно, и только ты сама можешь решить, нужно это тебе или нет. Что сильнее – твой страх или возможность приобрести что-то действительно важное. Тут я тебе не советчик. По поводу бывшей. Там все давным-давно закончилось. А с Антоном…

– Сережа, – она накрыла своей теплой ладонью мою руку, – мне действительно еще нужно время… И… хотела спросить. Скажи, а ты оставил Антона в команде из-за меня?

Можно было бы соврать, чтобы сделать ей приятно, но Юля не заслуживала лжи, даже в малом.

– Нет, – я решительно покачал головой, – я не могу переносить личное на хоккей. Если бы Антон ничего не представлял собой на льду, я бы никогда не переступил через себя и отчислил бы его.

– Спасибо, – она улыбнулась, – я хотела это услышать. И… может, пригласишь меня потанцевать?

– Если не боишься, что я оттопчу тебе ноги.

– Ну вот этого я как раз и не боюсь!

Мы танцевали – глядя друг другу в глаза, не произнося ни слова. Иногда слова только мешают людям по-настоящему понимать друг друга. Слова требуются чужим, по-настоящему свои понимают все без слов. И я до судороги в горле, до дрожи ощущал, что Юля – своя.

– Ваш столик у окна, как вы и хотели, – администратор в белом костюме с черной бабочкой почтительно склонил голову.

На столе с белой нарядной скатертью стоял большой букет роз, блюдо с королевскими креветками и глянцево-розовыми раками, вазочка с красной и черной икрой, ваза с фруктами, запечатлеть сияющее изобилие которой не отказался бы ни один голландский художник.

Семен взглянул на свою спутницу. Похоже, она оказалась впечатлена.

– Ничего себе! Это же так дорого! – восхитилась девушка.

– Все нормально. – Семен подвинул для нее стул. – Я хотел перед тобой извиниться и отблагодарить за тот билет.

– О! – ее глаза сияли. – Какой ты щедрый! И… я очень рада, что мы познакомились!..