Первый матч - Екатерина Неволина

– Слушай, это ты мне за Макеева мстишь? – не выдержал Антон. – Думаешь, я, мол, вас разлучил, и хочешь то же самое мне в отместку сделать?

– Антон! – Юля прижала руки к побелевшим щекам. – Ты сам слушаешь, какую дичь несешь?

– А что, разве не так? Тогда объясни!

Юля молчала. Что и требовалось доказать.

– Это совсем другая история! – заявил он. – К Оле бывшие мужья не приезжают! И она меня действительно любит!

– Что ты говоришь?! – лицо матери стало белее бумаги.

– Правду, что еще?.. – набычился Антон. Отступать он не собирался.

– Ступай вон! – проговорила Юля медленно и отчетливо.

– Ну и пойду!

Ему самому было неприятно происходящее, но менять что-то уже поздно. Ссора – как колесо, пущенное с горы, после определенного момента ее не остановишь.

До начала игры Антон прослонялся по городу. К счастью, погода, что называется, шептала – вечер оказался теплым и удивительно спокойным. А когда Антипов пришел в ледовый дворец, выяснилось, что его мать, в тайне от него, разыскивала Олю.

Антон сам вышел к ней и застал ее врасплох.

– Что ты хочешь от Ольги? – спросил он, наступая, как на допросе. – Давай договоримся: я в твою личную жизнь больше не вмешиваюсь, а ты не вмешивайся в мою. Хочешь – встречайся со своим Макеевым, я тебе и слова не скажу! А полезешь к Ольге – уйду из дома и больше не вернусь? Поняла!

Глаза у Юли были на мокром месте. Антону стало ее ужасно жаль, но нельзя проявлять слабину. Если уж матери запала в голову такая странная дурь, нужно быть крепким и ежеминутно доказывать нерушимость своего решения.

Он ушел, оставив мать в смятении, и почти сразу наткнулся на Олю. Она вела себя так странно, что на минуту Антону показалось, что мать все же поговорила с девушкой и изрядно ее напугала.

– Что случилось? – Антон, отведя Ольгу подальше в коридор – туда, где не было посторонних глаз, с тревогой смотрел на девушку.

– Ничего! – Она вздрогнула.

– Да на тебе лица нет! Давай рассказывай!

Он обнял Олю за плечи, а она вдруг разрыдалась. Вслед за слезами полились и слова. Антон слушал и чувствовал, как где-то внутри его туго закручивается пружина. Гаврилов – лучший нападающий команды, с которой они должны сегодня схлестнуться, осмелился распускать лапы и приставать к Оле! К Оле, до которой и сам Антон едва решался дотронуться!

– Зря я тебе это рассказала! – опомнилась Оля. – Не вмешивайся, пожалуйста! Ты же ничего ему не сделаешь?

– Я?.. Можешь быть спокойна, – проговорил Антипов. Ярость похожа на семечко растения. Она набухает внутри тебя, затем пускает росток, который крепнет не по дням, а по часам, и вот он уже высокий и крепкий, как дуб. Кажется, кто-то не имеет проблем. Ничего, он их получит! И, заметим, очень, очень скоро!

Яна стояла в коридоре, высматривая кого-то.

– Привет! – Саша подошел к ней. – Что ты тут делаешь?

– Вот, пришла посмотреть…

Ее взгляд рассеянно скользил по проходящим мимо парням. Интересно, кого это она ищет?..

– На меня или на Кисляка? Или, может, на обоих? – спросил Костров. Едкие слова сами собой срывались с языка.

– Саш, может, хватит? – девушка заправила за ухо прядь волос и посмотрела на Сашу осуждающе.

– А ты в себе разобралась?

Он никак не мог остановиться, хотя смутно понимал, что остановиться бы стоило…

– Разобралась, – ответила Яна, не отводя взгляда.

– И?..

Сердце взволнованно билось. Саше казалось, что этот стук слышат все в коридоре.

А Яна вдруг при всех поцеловала Сашу в губы.

– Тебе такой ответ понятен? – улыбаясь, спросила она.

– Не совсем, – он облизнул резко пересохшие губы. – Повтори, пожалуйста.

И она повторила.

И вот настал тот момент, которого Дима боялся, наверное, больше всего на свете.

Сегодня он появился в ледовом дворце как представитель «Химика» – команды-соперника «Медведей». Вот он, Дима, стоит перед ребятами, которые до боли, до дрожи свои, и вместе с тем соперники, а значит, чужие. Он должен биться против них, отвоевывая в сложной борьбе очки для своей новой команды… А ребята уже не свои, нельзя забывать об этом.

– О, Димка! Привет! – Миша Пономарев казался точно таким же, как и раньше. – Как дела? Как настрой?

Неужели он не презирает Димку? Неужели по-прежнему разговаривает с ним как с равным, как со своим…

– Вроде ничего, – Щукин-младший старался говорить беспечно, но голос предательски дрогнул.

– Димон, удачи! – Кисляк с довольной миной легонько стукнул его по плечу.

А Дима отпрянул, словно его и вправду ударили. Он чувствовал себя побитой собакой. Уж лучше бы его презирали, чем вот так демонстрировали доброту и приветливость.

– Вы что, за урода меня держите?! – не выдержав, крикнул он.

– Да успокойся! – Кислый покачал головой. – Порядок. И не вздумай поддаваться, а то мы тебе знаешь как всыплем! Держи хвост пистолетом! Нормально!

В глазах предательски щипало. И Семен Бакин, и Пономарев, и Кислый – все они продолжали видеть в нем своего, а он… он их предал! Он стал для них хуже чем Иуда!

И вот, уже оказавшись на льду, за секунду до свистка арбитра, обозначающего начало игры, Дима не выдержал. Он покинул ворота и подъехал к скамейке, где сидел его старый новый тренер.

– Не понял, – удивился Жарский, – ты чего? Плохо себя чувствуешь?

– Спасибо, мне уже лучше, – решительно ответил Дима, – я подумал, Степан Аркадьевич, и понял, что не смогу играть. Извините…

Дед нахмурился.

А, ерунда, теперь это уже не важно. Теперь уже ничего не важно. Дима принял решение. Он не будет играть против своих и за чужую команду. Уж лучше в его жизни совсем не будет хоккея, чем вот так, подло!

Он ехал домой, высунув голову в окно троллейбуса и с жадностью вдыхая напоенный запахом бензина и цветущей сирени воздух. Дышалось очень легко – и неудивительно, ведь с души свалился неподъемно тяжелый камень. Как же хорошо знать, что поступил по-настоящему правильно и не пожалеешь о своем поступке!..

Как хорошо!

Я наблюдал за ходом матча со своего места. Надо сказать, Жарский неплохо поработал. «Химик» стал сильной, слаженной командой. Особенно хорош нападающий Гаврилов, и во втором периоде счет был уже три-два, пока еще в нашу пользу.

Однако на льду что-то происходило. Я наблюдал за Антиповым, и он нравился мне все меньше. Резкие, какие-то нервные движения, ненужная экспрессия… Надо будет поговорить с Антоном, когда тот окажется на скамейке.

Но обстоятельства сложились по-другому.

Когда Гаврилов в очередной раз рвался к воротам «Медведей», Антипов пытался жестко преградить ему дорогу. Гаврилов ушел от него и провел бросок. К счастью, Бакин успел накрыть шайбу ловушкой. Но вот тут-то произошло непредвиденное. Гаврилов слегка задел клюшкой ловушку Бакина, когда к нему вдруг подлетел Антипов, на ходу стаскивая краги, повалил на лед, подмяв под себя, сорвал маску и нанес несколько ударов в лицо.

Рядом со мной тоненько вскрикнула Оля, наш пресс-секретарь. Она казалась испуганной.

Увы, самообладание – не самая сильная сторона Антона, от Гаврилова его оттаскивали, и все видели на лице пострадавшего кровь.

– О господи! – пробормотала Оля, прижимая руки к груди. – Не надо было ему рассказывать!..

– Что рассказывать? – спросил я.

Она была бледна, как арктический снег.

– Ничего… – девушка отвернулась.

Но я уже мысленно достроил картинку. Антипов явно выделял Олю, и, очевидно, происшествие на льду связано с ревностью. И вот теперь от ревности Антона пострадала вся команда. Антипова, конечно, с площадки удалили, «Медведи» остались в меньшинстве. И «Химик» немедленно воспользовался этим. Их прижали к воротам, жестоко прессуя. Счет на табло менялся. Три-три… Три-четыре… Три-пять… В пользу «Химика».

Я встал и двинулся по проходу. Ну что же, войдем в плей-офф с третьего места.

Проходя мимо Калинина, перед которым стоял, не замечая меня, Романенко, я услышал обрывок разговора.

– Это псих! – говорил Романенко, явно имея в виду Антона Антипова. – Я так и знал, что он что-то подобное устроит. Для него нет большего удовольствия, чем дать кому-то в морду! Предупреждал же Макеева, а тот – ноль реакции, все потому что у него с его матерью…

– Что у меня с его матерью? – на миг мне показалось, что и вправду стоит дать Романенко в рожу, но, честное слово, он не стоил того, чтобы марать об него руки.

– Извините, мне пора, – покосившись на Калинина, второй тренер поспешил скрыться.

– Это правда? – Калинин тяжело посмотрел на меня.

– Об Антипове? Посмотрите его эффективность, – ответил я сухо. – Или вас интересует, сплю ли я с его матерью? На последний вопрос ответ «нет». Еще вопросы будут?

– Будут. Я не хочу, чтобы Антипов оставался в команде.

Этот матч мы проиграли со счетом четыре-пять. Егор Щукин с передачи Саши Кострова забросил шайбу в последние минуты.