Мастер снов - Наталья Турчанинова

Я поднял голову, посмотрев на металлическую лестницу, ведущую на второй этаж, и увидел там несколько человек в костюмах. Три мужчины и женщина. Она стояла спиной ко мне. Тонкая, высокая, в длинном черном платье с глубоким разрезом по бедру. Волосы собраны в высокую прическу, открывая красивую шею, по которой струилась, теряясь под тканью, тонкая профессиональная татуировка – атакующая змея.

Женщина не оглянулась, но мне отчего-то показалось, что она почувствовала мой взгляд. Незнакомка чуть наклонилась к одному из своих спутников и что-то сказала. Тот повернулся и посмотрел на меня. Плоское азиатское лицо было невозмутимым, выражение глаз с такого расстояния не разглядеть. Потом он вдруг медленно поднял руку, навел на меня указательный палец, сделал вид, будто стреляет, и добродушно рассмеялся. Его щеки смяло глубокими морщинами, взгляд утонул в щелочках век. А я почувствовал озноб, пробежавший по позвоночнику.

– Мэтт! – прозвучал рядом со мной, отвлекая от вызывающей смутное ощущение опасности компании, голос Хэл. – У тебя такой вид, будто ты эмпусу увидел.

Я взглянул на ученицу, снова посмотрел наверх, но женщина и ее спутники исчезли. Теперь на их месте хохотали и висели на перилах парни и девчонки, пытающиеся сфотографироваться все вместе на один коммуникатор.

– Пойдем, – сказала она, на минуту приняв мою роль ведущего, – посмотрим теперь в том конце.

Мы обошли весь клуб. Поднялись на галерею, заглянули в две ВИП-зоны и снова спустились вниз.

– Его здесь нет, – я еще раз окинул взглядом танцпол. – А мы теряем время.

Хэл стремительным, легким движением запрыгнула на высокий барный стул, быстро оглядела зал поверх голов танцующих, соскочила вниз и сказала:

– Вон там, похоже, второй выход. Черный ход.

– Идем. – Я устремился в глубину зала.

Хэл поспешила за мной. Толпа снова была вынуждена расступаться перед нами, но на этот раз менее охотно, лениво. Мне пришлось пару раз довольно резко сдвинуть с пути людей, не спешивших уступить дорогу. Те медлительно посторонились, глядя на нас не слишком любезно.

Впереди, под лестницей, обнаружилась металлическая дверь. Я толкнул ее, открывая. Мы оказались в узком коридоре, стены которого были увешаны старыми потертыми плакатами и покрыты надписями на тайском. Я не настолько знал язык, чтобы без ошибок воспроизвести нечто осмысленное, но выглядели они вполне достоверно. Красивая вязь. И лишь одна фраза показалась мне вдруг смутно знакомой. Я прочитал ее машинально, но не успел понять.

Хэл распахнула дверь в противоположном конце помещения и первой выбежала на улицу. Горячий, душный воздух, особенно вязкий после кондиционированного пространства, облепил лицо. На маленьком освященном пятачке перед черным ходом сновали быстрые тени.

– Накленги! – выкрикнул вдруг незнакомый женский голос рядом, я успел рассмотреть несколько человек в темной одежде и заметить единственное светлое пятно сбоку, как над моей головой в стену ударилось нечто, судя по звуку, металлическое.

Я пригнулся инстинктивно, услышал звон по асфальту и увидел короткий обломок железной трубы, откатившийся в сторону. Его подняла высокая черноволосая девушка в узком синем платье выше колен, появившаяся неизвестно откуда, – и тут же ткнула уличным оружием вперед, выбивая нож из руки парня, нацелившегося на Хэл.

Накленг, бросившийся на мою неожиданную защитницу, был одет в черную кожу – типичная одежда местных уличных банд, глаза закрывали зеркальные очки. Девушка схватила напавшего за руку, резко вывернула, и тот с приглушенным воплем полетел на землю.

– Мэтт? – быстро спросила она сквозь зубы, ловко уворачиваясь от нового противника. И, продолжая стремительное движение, представилась: – Кеута.

– Вовремя появились, – ответил я, оглядевшись и оценивая масштаб происходящих событий. Светлое пятно – тот самый крашеный таец из клуба, которого Хэл приняла за Никоса, – стоял, опираясь одной рукой о столб, и мотал головой, стараясь прийти в себя. С его волос летели брызги крови, кажущиеся черными в свете фонарей. Запястье парня было пригвождено к стене ножом, но он, не обращая внимания на боль, яростно пытался выдрать клинок, застрявший между костей.

Хэл стояла в стороне, жадно глядя на все происходящее. Не двигалась, не помогала. Я видел, как трепетали ее ноздри, втягивая запах крови, пота, боли. В пронзительном взгляде, устремленном на раненого, горело алчное любопытство. Нечто знакомое я уже видел в тот миг, когда увяз в ее мире ледяных многоэтажек. Черная гурия не смогла сдержаться и не поиграть на страхе и безысходности.

Но я не успел одернуть ученицу.

Рядом со мной оказался еще один представитель преступной группировки. Спутанные волосы, выкрашенные в сине-красные цвета, падали на зеркальные очки, кожаная куртка наглухо застегнута, оскаленный рот с зубами, испорченными жеванием бетеля, выдохнул облако перегара и одно-единственное слово:

– Тхат!

«Раб». Одно из самых оскорбительных местных ругательств.

Я встретил его ударом локтя в челюсть. Классический мад утан сан сиамского бокса заставил парня, во-первых, закрыть рот, а во-вторых, скуля, рухнуть на асфальт, держась за поврежденную физиономию.

Мощный тае код Кеуты врезался в колено очередного противника, выбивая сустав, и тот с воплем начал заваливаться на бок. А я ударом ноги в голову вырубил еще одного накленга.

– Знаешь тайский бокс? – успела спросить девушка, переводя дыхание.

– Уличный муай-лак, – уточнил я и был вынужден замолчать.

Кеута отпихнула меня в сторону, подальше от двух озверевших нападавших с ножами, и красиво расправилась с ними. Отпрыгнула, схватила за шкирку одного, швырнула на второго и сильным пинком отправила в направлении мусорных баков, где оба и пропали, погребенные под пустыми, грохочущими контейнерами.

На месте поверженных накленгов появились еще трое. Но эти не спешили нападать. Тот, что стоял впереди – самый старший, коренастый, с дорожкой разъемов на бритой голове, – поигрывал тяжелой цепью. Ее звенья выразительно позвякивали.

– Сестра! Почему ты защищаешь чужаков?!

– Я тебе не сестра, – резко сказала девушка, вновь принимая боевую стойку.

Однозначный ответ, не требующий долгих размышлений.

Бритоголовый размахнулся, целясь в меня, но его цепь обвилась вокруг раненой руки светловолосого тайца. Спутник Кеуты был в ярости. Его муай-лак был не просто уличным и не просто жестким, я бы назвал этот бой грязным, нарушающим все правила, и ему не мешала даже поврежденная рука. Удары коленями, локтями и кулаком обрушились на троих накленгов. Казалось, на них налетел бешеный вихрь. Кровь, сопли, слюни, осколки черных очков летели во все стороны.

Хэл шевельнулась, чуть подаваясь вперед. Ее лицо, озаренное неровным мерцанием фонарей, стало вдруг нереально, пугающе красивым…

Те двое, которых Кеута отправила в мусорные баки, выбрались из-под ящиков и, вместо того чтобы броситься прочь, поковыляли к нам. А тот, которому я выбил челюсть, поднял с земли железный прут и, покачиваясь, направился к раненому тайцу, занося железку для удара по светловолосой голове. Я одним прыжком оказался рядом с ним, перехватил руку накленга, вывернул, заставив выронить оружие, и швырнул противника в сторону. Второй ринулся на Кеуту, и той не хватило какого-то мгновения, чтобы развернуться и отразить удар, который «подрубил» ее ногу. Она упала на колено, но я успел защитить ее от тае-тронг[3] в голову, а затем рывком схватил за плечо ученицу, поворачивая к себе.

– Хэл! Прекрати.

Она часто заморгала, как будто просыпаясь, посмотрела на меня прозрачными, светлыми глазами, в которых заплескалось отчаяние, и горячо прошептала:

– Я не знаю, что происходит. Я ничего не могу сделать.

– Обуздай фантазию, – яростно произнес я, не повышая голоса, видя, как Кеута со светловолосым вынуждены продолжать драку и получают все новые болезненные повреждения. – Ты даешь химерам силу своим желанием насилия.

– Не получается, – ученица закусила губу, зажмурилась. – Я все время вижу то, что видеть не должна.

Я понимал, что происходит с ней. В одном из первых снов, в которых я был под контролем Феликса, меня также душили фантазии. Я пытался следовать заданному плану, а в мыслях вспыхивали и гасли самые дикие ассоциации. Я не мог удерживать вожжи сна, и кони моего воображения понесли так, что меня едва не расшибло в лепешку. Феликсу пришлось перехватить управление.

– Ладно, сейчас помогу. Просто ничего не делай. Следуй за мной.

– Хорошо.

Впрочем, делать ей действительно больше ничего не пришлось. Совсем близко, заглушая крики, звуки ударов, хруст и скрежет, пронзительно зазвучала сирена.

– Полиция! – крикнул кто-то из накленгов, и вся компания, забыв про нас, начала быстрое отступление.

Кто мог двигаться, подхватили своих павших собратьев и поволокли прочь. Хромая, ругаясь и мстительно оглядываясь, словно стараясь запомнить наши лица.