Разрушу твою жизнь - Елена Рахманина

До мозга не сразу доходит, о чём он. Но перспектива секса с ним вселяет ужас.

Как бы мне хотелось выбраться отсюда. Оказаться на свободе. Ото всех. И забыть его. Вычеркнуть из сердца. И всю оставшуюся жизнь делать вид, что я никогда не знала Шамиля Ямадаева.

– От тебя пахнет смертью, – шепчу испуганно.

У меня стойкое ощущение, будто произошло нечто плохое. В голову приходит странная мысль – проверить, в порядке ли Шамиль. Нет ли у него ран. Дикая идея. Несуразная.

От моих слов он напрягается. Не прижимайся я к нему, не заметила бы, как его мышцы стали каменными. Жёсткими.

– Откуда ты знаешь, как пахнет смерть? – тихий голос. Едва слышный вопрос. Ощущаю себя под воздействием заклинателя змей. А я та ещё змея.

Она пахнет как ужас. Как липкий страх. Как порох, как кровь. И боль потери.

– Глупость сморозила, – отнекиваюсь и вздрагиваю, когда его губы касаются моей щеки.

Жмурюсь со всей силы, потому что мне кажется, ещё чуть-чуть – и я закричу. И закачу жуткую истерику.

Но поцелуй оказался столь мимолётным, что через секунду у меня возникают сомнения. А не пригрезилось ли мне.

– Почему выбежала из комнаты? – его руки по-хозяйски блуждают по телу.

Опускаются на задницу, сжимая ткань, приподнимают майку, оголяя зад. Без трусов. От его прикосновения по коже мурашки бегут.

– Всегда меня так встречай, – пальцы впиваются в ягодицы. Грубый собственнический жест.

Явственно ощущаю через тонкую ткань майки нечто-то очень твёрдое. Не оружие же он носит в кармане брюк. Хотя это с какой стороны посмотреть. Если убивать, то только таким стволом.

Обидно, что моему телу абсолютно безразлично, что из себя представляет Хозяин этого дома. Моему телунравится, когда он его ласкает. Абстрагироваться не выходит. Шамиль затягивает меня в воронку порока. Табуированного греха. За грань, через которую я уже перешагивала.

Что изменится, если я совершу очередную ошибку?

– Испугалась, – с удивлением понимаю, что отвечаю честно, и с раздражением слышу свой дрожащий голосок, – мне показалось, что в доме никого нет.

Шамиль молчит. Чувствую, что рассматривает меня в темноте. Что он хочет увидеть?

– Пошли. Прогоню твоих демонов, – разворачивает меня в сторону спальни.

А мне кажется, что моих демонов он способен лишь пробудить. Даже тех, с которыми я ещё не встречалась. А ведь я думала, что знаю каждого в лицо.

Изгонять их он, вероятно, будет членом.

Щёлк – и комната озарилась светом.

Зажмурилась, привыкая к яркому освещению.

Обернулась. И замерла.

Кровь запеклась на губе. Рубашка мятая, грязная, со следами крови. Под глазами тени. Похоже, все эти дни у него не было возможности побриться, потому что сейчас он похож на моджахеда. Взгляд опустился накостяшки. Разбитые и припухшие.

Вдыхаю резко. Хочется задать ему тысячу вопросов. Но вместо этого я лишь прикусываю кончик языка.

– Раздень меня.

Не могу разобрать. Он просит или приказывает. Слишком нейтрально звучит голос.

А я не в состоянии оторвать взгляда от его лица. Кто бы мог подумать, что мужчине настолько идёт щетина и ссадины. Сейчас Шамиль меньше всего напоминает того человека, что я встретила у дверей.

Он живой. Уверена, даже способный на настоящие эмоции.

Подошла к нему ближе. Следовало бы ответить что-то грубое. Что он сам в состоянии выполнить эту простую задачу. Но я не могу отказать себе в потребности прикоснуться к нему. Притворяясь, что он меня заставляет. Так проще усыпить свою совесть.

Пальцы дрожат, когда я принимаюсь расстёгивать его рубашку. Он кого-то сегодня убил? Как минимум избил.

Одну за другой освобождаю из петелек, открывая взору мощную грудь с рельефными очертаниями. Едва сдерживаюсь, чтобы не провести по ней подушечками пальцев.

Напитаться им. Насытиться.

Это произошло совершенно без моего ведома. Подняла веки и столкнулась с его горячим взглядом, от которого все внутренности стянулись в узел, а дыхание оборвалось.

– Продолжай, – по его губам скользит знакомая улыбка.

Видит меня насквозь, точно я из стекла сделана.

Неловко вытаскиваю рубашку из брюк. Следующим шагом будут брюки. И я кладу пальцы на пряжку ремня, тяну кожаный язычок.

Замерла в нерешительности.

Закусила губу. Пальцами коснулась твёрдого живота, ощутив сокращение его мышц, едва сдержавшись,чтобы не поплыть от удовольствия. Спустила его брюки на пол. И сделала шаг назад, как школьница после решённого у доски уравнения.

И изо всех сил старалась не смотреть на его боксеры. Но взгляд тянулся к ним как примагниченный.

– Шамиль, – каким-то совершенно чужим голосом произношу его имя, – ты, возможно, не понял. Но я не хочу больше секса с тобой. Я верну долг иначе.

Что-то в его взгляде меняется. Если мгновение назад он казался мне нейтральным. То сейчас жёстким. В нём появилось даже что-то жестокое.

Хозяин перешагнул через брюки. Подошёл ко мне, разворачивая спиной к себе. Прижал к своему телу, позволяя ощутить исходящий от него жар. Такой, что опалял меня, заставляя задыхаться. Судорожно глотала воздух, когда его ладонь прошлась по бедру, коснувшись лобка, и погладила живот.

От его близости по телу разлилось желание, отнимающее всю способность к сопротивлению. Всю волю. Единственное, чего мне хотелось, это быть с ним. Как можно теснее. Он вызывал во мне такое острое желание, что во рту скапливалась слюна. Условный рефлекс, как у собаки Павлова.

И, видимо, не один.

– Чем ты занималась без меня, Алиса? – шепчет, касаясь губами уха.

Не сразу вспоминаю, что Алиса – это я. Он слишком редко зовёт меня по имени.

Подталкивает к кровати, направляя движение. Рука перемещается на мою спину, нагибает так, что я вынуждена упереться ладонями в матрас. И до меня не сразу доходит, что он делает.

Он хочет сношать меня по-собачьи?

Слышу треск ткани. Моя рубашка превратилась в ошмётки. И всё это он творит с каким-то странным, выверенным спокойствием. Или, наоборот, с едва сдерживаемой яростью?

Мне хочется обернуться. Взглянуть на него. Но, когда я совершаю попытку, Шамиль надавливает между лопаток. Так, что я утопаю лицом в постельном белье. Затем сжимает в кулаке мои коротенькие волосы, держа, как котёнка за шкирку. И тянет на себя, заставляя изогнуться луком. Будто станок под себя настраивает. Ирод.

– Подними задницу выше.

Сжимаю в кулаке простыню, ничего не соображая. Дезориентированная в пространстве и в положении своего тела. Испытывая лишь растерянность и ноль возбуждения.

– Пожалуйста, остановись. Не надо так, – жалобно скулю, как собачонка, которой наступили на горло.

Пробую выбраться, выползти из-под него, но ничего не получается. Я только глубже погрязаю в ворохе белья. Ощущая горячее тело,