Пастушка Анка - Ивана Брлич-Мажуранич

— Какой ветер занёс тебя в наши края? — удивлённо пробормотала лиса, облизываясь и меряя сойку хитрым взглядом.

— Я прилетела, чтобы передать вам кое-что! — закричала сойка, предусмотрительно перепорхнув на самую верхнюю ветку. — Мы, обитатели леса, где раньше все пели, единодушно считаем, что вы воры, лентяи и трусы. А заяц ещё говорит, что он может вас вымести вон отсюда одним взмахом хвоста.

— Кто-кто? — оскалились звери. — Заяц?

— Заяц! — протрещала сойка.

— Хо-хо-хо! — засмеялся медведь.

— Ха-ха-ха! — засмеялся волк.

— Хе-хе-хе! — засмеялась лиса.

А сойка, как научил её сахарный мальчик, давай ещё пуще дразнить их и злить.

— Смейтесь сколько угодно, а коль сунетесь к нам, мы вам покажем!

Медведь буркнул:

— Что ж, давайте спустимся. Я уже соскучился по сладенькому.

— И неплохо бы отыскать пустомелю зайца! — сказал волк.

Лиса была тоже согласна.

— Раз для вас будет еда, так отыщется что-нибудь и для меня.

— Воры-ы-ы! — ещё раз крикнула сойка.

Но медведь, волк и лиса уже спускались по крутым скалам.

Подойдя к лесу, где раньше все пели, три разбойника остолбенели от удивления: в двадцати шагах от них стоял заяц и бесстрашно тряс большими ушами. И даже бил себя лапами в грудь.

— А я вас поджидаю! Хочу почесать вам спину!

— Нам почесать спину?! — зарычали звери.

— Вам, вам, разбойники! — ответил заяц. — Медведю надеру уши, а волку с лисицей вырву хвосты!

Эта обида так разъярила зверей, что они со всех ног бросились к зайцу. Но на пути к длинноухому как раз и поджидала разбойников яма, покрытая ветками и землёй. Тонкие ветки заскрипели, сломались — и звери полетели в яму.

— Что такое? — спросил медведь.

— В яму свалились! — ответил волк.

— И больше отсюда не вылезем! — догадалась лисица.

А неподалёку от ямы зверюшки вели хоровод. От радости они могли проплясать три дня и три ночи, но сахарный мальчик им не позволил.

— Надо идти за соловьем! — сказал он.

Соловья они нашли в пещере.

Просидев в яме всю ночь, звери поняли, что им никогда из неё не выбраться.

Волк выгнул спину и сказал:

— Это лиса во всём виновата. Соловья-то она поймала. А из-за этого соловья нас в яму и засадили.

Внезапно он бросился на лису и растерзал её — так и полетели во все стороны клочья рыжей шерсти. Тогда ощетинился и медведь. Он сказал:

— Это правда, что лиса изловила соловья, но ты принёс его в пещеру и запер в клетке.

И не успел волк доесть лису, как его самого задрал медведь. Но медведь не привык к сырому мясу и тут же подавился волчьей ногой. И перед тем как поднять все четыре лапы к синему небу, он услышал, как поёт освобождённый сахарным мальчиком соловей.

«На свободе… поёт… А в пещере и клюва не разинул», — подумал медведь и издох.

А соловей пел свою песню:

Мой лес! Приветствуя зарю,Я снова песнь тебе дарю.

Зашелестели берёзы с осинами:

В осенний день среди ветвейПоёт нам снова соловей,И свой последний яркий лучПевцу шлёт солнце из-за туч.

Три гриба радостно замахали своими шляпками:

Подул осенний ветерок,Теплом всю землю обволок.И соловей поёт опять…Друзья! Какая благодать!

И все весело подхватили:

Чирик-чик, чирик-чок!Дует тёплый ветерок!Солнце шлёт свои лучи,Песня соловья звучит!

И тут неожиданно для всех запел и буковый пень:

Чирик-чик, чирик-чок!Веет тёплый ветерок!Снова соловей поёт,Осень в гости к нам идёт.

А соловей продолжал:

И снова здесь, в родном лесу,Я вновь пою его красу.

Такого праздника в лесу ещё не было, и продолжался он три дня и три ночи. На четвёртый день сахарный мальчик стал прощаться со своими лесными друзьями.

— Теперь мне надо вернуться в город Небывальск.

— Оставайся с нами! Оставайся с нами! — просили его лесные жители.

Сахарный мальчик поблагодарил их за гостеприимство и сказал:

— Но я не один! Меня ждёт каретник Ване, и, наверное, обо мне думает и кондитер Марко… У одного я научусь плотничьему ремеслу, а у другого — кондитерскому делу. И через год, весной, я приеду к вам в гости и привезу целую телегу подарков.

И сахарный мальчик пошёл по уже знакомой тропинке к Небывальску — самому большому маленькому городу в мире, напевая:

Сияют солнышка лучиНа тонкой веточке сосны.Пусть наша сказка замолчит…Друзья, прощайте! До весны!

Ахмет Хромаджич

Гном из забытой страны

Есть где-то страна,

Неведомо где!

К ней путь не отыщет

Моряк по звезде.

Она за морями,

Она за ветрами,

Она за горами,

Неведомо где![2]

Забытая страна! Вы, конечно, сразу спросите:

«Где она находится и как её отыскать?»

Но, пожалуй, я не смогу вам ответить точно, я и сам этого не знаю. Слышал я что лежала она на севере, посреди моря, обвевали её ветры, омывали волны, на вершинах её гор отдыхали облака, а на каменистых берегах — белокрылые чайки. В пору полнолуния пели в морской пучине, рыбы, выплывавшие из неизведанных глубин, из царства, куда ещё никогда не заглядывал человек. Пели они всю ночь, а на заре вновь погружались в глубину, чтоб ждать там другого полнолуния. А когда уходили рыбы, поднимались со скал чайки и летели на восток приветствовать солнце. Долго-долго над морем не смолкали их крики.

Корабли стороной обходили берега Забытой страны: из-за ветров, которые внезапно налетали, бурлили воду и посылали на морское дно всё, что попадалось им на пути; из-за рассказов о кораблях, которые не возвратились, о моряках, которых упоительное пение рыб увлекло в морскую пучину.

Может быть, Забытая страна и в самом деле была необычной, и поэтому всё, что о ней говорят, так похоже на сказку. Может, и мой рассказ о Солныше и Пушинке будет похож на сказку.

Не знаю… Но даю честное слово поведать только то, что я слышал своими ушами.

Вы опять спросите:

«Кто такие Солныш и Пушинка?»

Чтобы вас не мучило любопытство, открою сразу: были они гномами и жили в Забытой стране. Там, на высоком белом утёсе, поднимавшемся с морского дна, стоял их маленький коралловый домик. Волны баюкали их вечером и будили на заре, рыбы и чайки были их лучшими друзьями.

Солныш и Пушинка были брат и сестра. Они не знали, что на свете есть и другие земли, они думали, что нет стран прекраснее, чем Забытая страна с её горами, простирающими свои вершины к небу.

Знай они это — может быть, не были бы они так счастливы. Может быть, их снедала бы тоска по неизведанным далям. Может быть…

Могу сказать лишь одно: Солныш и Пушинка жили счастливо, беззаботно и свободно, как птицы.

У Пушинки были золотистые волосы и голос чистый и звонкий, словно капля горной воды. Перед заходом солнца выходила она из кораллового домика на белые скалы и пела, пока не загорались на небе звёзды. И тогда, чтобы насладиться её пением, отовсюду слетались чайки, из поды выплывали рыбы-музыканты и аккомпанировали ей. Пушинка и в самом деле хорошо пела. Впрочем, она вовсе не всегда выходила вечером на берег. Иногда забиралась она с Солнышем в горы, густо поросшие сосновым лесом, куда не долетал шум прибоя, где вместо крика чаек слышалось завывание волка или рёв оленя.

Здесь, в объятии гор, под сенью сосен, всё было иное. Хохотали дятлы, выводили трели соловьи, из глухих чащоб подкрадывались хищные звери. Ветер тихо качал ветви деревьев, в прозрачной воде озёр купались златоклювые птицы и чудесные серебристо-белые лебеди. Здесь нельзя было найти тихого и пустынного уголка.

Днём Солныш и Пушинка бродили по горам, спали на лесных прогалинах, зарывшись в душистый шёлк травы, умывались росой с цветов, собирали ягоды величиной с орех и сладкие, как мёд, грибы.

Пили воду из источников молодости.

Пили воду из источников красоты.

Они знали язык птиц и разговаривали с ними; знали язык зверей и не боялись их. Катались на оленях и волках, ходили в гости к медведям. Им ведом был каждый лесной шорох. Непроходимые чащи расступались перед ними, у леса не было от них тайн.

Так бы и жили они год за годом, беззаботные и счастливые. Но, к моей великой печали и скорби, в жизни Солныша и Пушинки произошло нечто такое, что навсегда лишило их покоя и радости.

Вам, конечно, хочется поскорее всё узнать?