Фашисты - Майкл Манн

из великих держав», страной, «лишенной Империи». Коррадини писал в 1911 г., что Италия — пролетарская нация, эксплуатируемая буржуазными великими державами. Такая риторика била в цель — и движение за освобождение от австрийского давления на границах и за захват колоний в Ливии пользовалось значительной народной поддержкой. Для левых националистов нация и была пролетариатом. Мост между национализмом и синдикализмом выстроили футуристы. Изначально художественная, творческая группа, перед самой Первой мировой войной они опубликовали политическую программу, в которой агрессивный национализм сочетался с видением будущего технократически-индустриального общества. Презрение к либеральному парламентаризму привело их к программе «действий, а не слов» (De Felice, 1995: 738–741).

Расколы, вызванные Великой войной, привели к формированию ядра лево-националистических интервенционистов, впоследствии ставших фашистами. Без войны не было бы и фашизма, справедливо замечает Саладино (Saladino, 1966). Именно один из четырех кризисов современности, названных в главе 2 — гражданская война всех против всех, — породил фашизм в его первоначальной, чистой форме. Однако это же предопределило политический и экономический кризисы: слабое полулегитимное государство, в обстановке послевоенной депрессии пытающееся быстро перейти к всеобщему избирательному праву для мужчин, — и классовая борьба между относительно слабым капиталистическим классом и разобщенным рабочим движением. В марте 1919 г. в Сан-Сепульхро в Милане Муссолини и еще 190 человек объявили о создании fasci di combattimento (боевых отрядов). Большинство среди них составляли бывшие военные; за ними шли революционные синдикалисты, патриотические социалисты и футуристы. Образцом для новой организации стали футуристические fasci: за предыдущие три месяца их было создано тридцать (De Felice, 1995: 476). Из 85 членов организации, известных нам по роду занятий, 21 были писателями или журналистами, 20 — «белыми воротничками», 12 — рабочими, пятеро — предпринимателями, четверо — учителями. Почти все были моложе сорока лет, и 15 % — моложе двадцати. Пятеро были евреями (Gentile, 1989: 35).

Движение, скоро получившее название «Национальная фашистская партия» (Partito Nationale Fascista, PNF), к концу 1920 г. насчитывало уже 20 тысяч членов, к апрелю 1921 г. — почти 100 тысяч, а к ноябрю 1921 г. 320 тысяч — рост очень быстрый. В октябре 1922 г. эта организация, скорее парамилитарная, чем партийная, двинулась на Рим. Фашисты были легко вооружены, и правительство вполне могло бы оказать им сопротивление, однако вместо этого капитулировало, попросив Муссолини возглавить коалиционное правительство. Три года спустя он стал диктатором. Таким образом, фашизм пришел к власти через три года после своего возникновения, а полной власти достиг через шесть лет. Чем объяснялся столь стремительный успех? Кто и почему поддержал фашистов?

ДВЕ ТЕОРИИ ИТАЛЬЯНСКОГО ФАШИЗМА

Одна теория исходит от ученых, другая — от самих фашистов. Изначально породила и взрастила фашизм гражданская война; однако большинство ученых полагают, что за распространение и успех его несет ответственность капиталистический кризис. Фашизм, говорят они, стал по существу буржуазным или мелкобуржуазным, экономическое недовольство этих классов подогревало его радикальную правизну, а затем было использовано капиталистическим классом для подавления социализма и рабочего движения. Итальянский фашизм, говорят они, внес специфический вклад в уже идущий классовый конфликт, включив рабочих в корпоративистские государственные организации. Такова популярная интерпретация всех фашистских движений, однако только в Италии она все эти годы остается основной (Salvemini, 1973: 129; Tasca, 1976: 340; De Felice, 1980; Abse, 1986, 1996; Revelli, 1987; Lyttleton, 1987: 49–50; Brustein, 1991; Luebbert, 1991: 274; Elazar, 1993). Упоминают эти авторы и о других причинах фашизма: хрупкой либеральной демократии, проходящей через трудный переходный период, национализме, милитаризме, влиянии на молодежь — однако все их подчиняют причине классовой. Одни подчеркивают недовольство деревенских жителей, другие — городских; расходятся мнения о сравнительном вкладе капиталистического, среднего или нижнего среднего классов. Защищал ли фашизм капиталистов от пролетарской революции или был мелкобуржуазным радикализмом? Однако даже самые тонкие и проработанные трактовки (Roberts, 1980; Lyttleton, 1996) остаются вариациями на ту же буржуазную тему. Немногие инакомыслящие (напр., Saladino, 1966; Gentile, 1996) видят в фашизме не столько классовое движение, сколько крайний национализм, «цивилизационный кризис» нации. Однако господствует классовая теория, особенно когда дело доходит до вопросов о том, кто такие фашисты и почему они стали фашистами.

Самая любопытная классовая теория принадлежит Сальваторелли (Salvatorelli, 1923: 130–136) с дополнениями Де Феличе (De Felice, 1977: 128–131, 175–192; 1980). Сальваторелли полагал, что война усилила давление на средний и нижний средний классы, зажатые между более организованными пролетариатом и капиталистическим классом. Фашистская идеология основывалась на «типично мелкобуржуазном» национализме. Хотя поддерживали ее и безработные, и ремесленники, «мелкобуржуазный элемент не только господствует численно, но и… является самым характерным и направляющим элементом… Фашизм представляет собой классовую борьбу нижнего среднего класса, зажатого между капитализмом и пролетариатом, как третий лишний между двумя враждующими сторонами». Ядро фашистов — государственные служащие, бюрократы, специалисты, все те, кого Сальваторелли называет «гуманитарной мелкой буржуазией»; они составляют «не истинный общественный класс, обладающий собственной силой и собственными функциями, но конгломерат, находящийся на обочине капиталистического процесса производства». Поэтому, продолжает он, подлинного видения общественного и экономического развития у фашизма нет, и «превзойти» классовый конфликт он не может. Фашисты вынуждены будут или разрушить капиталистическую цивилизацию, или продаться капиталистам. Сальваторелли ожидал от них последнего. Де Феличе делил этот средний класс немного по-другому: на традиционный средний класс (фермеры, торговцы, специалисты, мелкие предприниматели), обладающий некоторой однородностью и независимостью, и новый средний класс (служащие — «белые воротнички» и интеллектуалы на жалованье), более разнородный и зависимый от нанимателей. Новый средний класс в послевоенный период страдал больше и потому был более склонен к фашизму. Идеологические, военные и политические причины оба автора рассматривают постольку, поскольку из них вытекают экономические и классовые следствия. Таким образом, Первая мировая война обострила недовольство среднего класса; итальянская демократия доказала свою шаткость, связанную с классовыми предрассудками; национализм по существу своему «мелкобуржуазен» (см.: Tasca, 1976: 323, 358).

Однако сами фашисты не разделяли такой классовый взгляд. Мой метод состоит в том, чтобы «принимать фашистов всерьез», а значит, выслушивать их самих. В книге «Политическая и социальная доктрина фашизма», написанной в 1932 г. по материалам, собранным Джентиле, Муссолини сам рассказывает о своем деле. К этому времени Муссолини уже был диктатором и стремился легитимизировать свой режим, так что пропагандистские элементы в его тексте имеет смысл исправлять, соотнося их с заявлениями до переворота. Начинает Муссолини с того, что впервые привлекла его к политике социалистическая «доктрина действия». Это верно (как верно и для других фашистских интеллектуалов, процитированных мною в главе 1). Юный Муссолини не раз призывал своих товарищей-социалистов «делать историю, а не претерпевать ее» при помощи «организаций воинов», готовых «к величайшей в истории кровавой бане». Однако, по его словам, к 1918 г. «социализм как учение был уже