Многоликое волшебство - Дмитрий Лебедев

Принцу ничего не оставалось, как задуматься, насколько же опасны все эти атрибуты силы, с которыми ему приходится сталкиваться в своем ученичестве. Как легко поддаться им и потерять себя. Как далек он от того, чтобы не поддаваться их силе и соблазнам. Сколько ему понадобится времени и сил, чтобы преодолеть все это, подчинить себе, а не быть подчиненным? Если вообще удастся…

Глава 8

Ну, и на кой черт оно ему надо? Уж явно не к этому он стремился — сидеть в подземельях Эргоса без всяких шансов убраться отсюда по добру по здорову. Надо было сразу улепетывать отсюда, следом за Руффусом, а не сидеть напыщенным индюком, размышляющим о том, как сохранить лицо. Кому теперь оно нужно, его сохраненное лицо, если и посмотреть-то никто в него не сможет, кроме Тиллия и Серроуса?

Ладно, прозевал, так прозевал, чего уж теперь? Упустил он момент, когда Серроус овладел скрытыми в короне силами, и из амбициозного юного короля превратился в самодовольного деспота. И, самое прискорбное, что Странд был прав, вместе с силами Серроус унаследовал и благодушный нрав бертийских императоров.

Кстати о Странде — поклон тебе низкий, учитель. Эк ты лихо меня подставил. Развел, как по писанному. Куда уж мне до твоего искусства манипулировать людьми, учеником был, им же навек и остаться. Тебе хорошо рассуждать о работенке лет на десять, меряя долями от вечности, а для меня это десятилетие — не самый незаметный фрагмент жизни. И уж особенно никто не договаривался, чтоб этот фрагмент был последним. Сколько раз хотелось надраться в гром без молнии, отвалить из этой дыры — и по бабам, а не изображать из себя советника параноидального короля и наставника юных принцев. Нет, конечно, ему было интересно работать с Руффусом, но лучше было этим заниматься где-нибудь в другом месте, а не между высокопарными заявлениями на великих советах деревни. Тоже мне, королевство.

Тиллий тоже кретин не из последних. Прежде чем вступать на путь поисков власти, поговорил бы с кем из умных людей, раз уж своего ума не хватает. Объяснили бы этому книжному червю-недоучке, что к чему, а то бродит теперь с одним вопросом на кислой роже — а этого ли я хотел? Я ж думал, что он имеет какое-то представление, как справиться с этим хозяйством после обретения Серроусом силы, поэтому и не лез к нему с поучениями. Зря, как выяснилось. Насколько могло бы уменьшиться количество проблем в этом мире, если б кто-то с кем-то вовремя переговорил? А теперь нечего делать, кроме как руками разводить да кивать на стечение обстоятельств.

Черт, как же хочется почесать бороду. Вот завел себе приятную привычку, дурья башка. Попросить что ли Серроуса почесать, когда этот юный шизофреник навестить зайдет. А то заходит сюда весь из себя такой добренький, извиняющийся, разве что отпустить не обещает. Раскаивается в том, что делает с наветов Селмения, но толку-то от его извинений. Уйдет, а затем палач прибывает, предочком любезным присланный.

Подавить физическую боль, вытеснить ее за пределы воспринимаемого не так уж сложно, но ведь покалечить могут. Я ж не маг какой, чтобы новые руки да ноги себе отращивать. Зря, кстати, не стал этим фокусам учиться, да кто же у нас не силен задним-то умом?

И ладно, узнать бы хоть чего хотели пытками добиться, тогда и запираться было бы зачем, и в геройство поиграть — не грех. А то ж так — развлекаются. Ты тут терпи, изображай из себя невесть что, а им по сути ничего и не надо. Так, развеяться.

Я, конечно, понимаю, триста лет не видеть света — удовольствие ниже среднего, да и я не помогал ему вернуться, но зачем же отыгрываться-то? Ну, перешел я дорогу, ну, убей ты меня, так нет же — помучить надо. Как будто для тупых повторяет без перерыва — хорошо ли ты понял, что не стоило мне мешать?

— Цыц, — шикнул Валерий на засуетившуюся в углу камеры крысу.

Прислушавшись повнимательней, он понял причину беспокойства соседки, — из-за дверей доносились все более отчетливые шаги. Интересно, обед или десерт от палача?

И то и другое, с удивлением отметил он, увидев палача с миской похлебки в руках.

— Что у нас на первое, а что на второе? — поинтересовался чародей.

Палач предпочел отмолчаться. Поначалу еще Валерий залезал к нему в голову, вызывая приступы стыда и раскаяния, но, разобравшись, что занятие сие доставляет палачу немногим большее удовольствие, чем ему, — оставил того в покое. Палач и впрямь недоумевал, на черта его отправляют пытать бывшего советника, не поручая хоть что-нибудь выяснить. Поверить в то, что это делается в государственных интересах, а не в угоду внезапно проснувшимся в молодом государе садистским наклонностям — было не просто. Палач не был каким-то там извращенцем и удовольствия от страданий пытаемых не получал. Он просто относился к этому, как к тяжелой, но нужной каждому государству работе, поэтому такие поручения, не имеющие никаких явных целей, и без того тяжким грузом ложились на его психику, так что Валерий решил оставить его в покое и даже начал испытывать к нему некоторое сочувствие.

— У меня есть классное предложение, — обратился к палачу, раскладывающему свои замысловатые орудия труда на полочке у дальней стены, чародей. — Давай ты будешь пытать меня, скармливая с изуверской медлительностью содержимое этой миски с ложечки? — Вспышки энтузиазма у палача, как и ожидалось, не произошло, но что собственно оставалось Валерию, кроме подобных развлечений? — Попробуй сам, что туда налито, и назови это потом обедом, если сможешь. По-моему, вполне сгодится за сырье для пыток, тем более, что я долго буду мучаться от болей в животе, если тебе удастся впихнуть в меня эти помои.

— Полноте вам, — сказал палач, разворачиваясь к чародею с какими-то незнакомыми еще Валерию щипчиками в руках. Это явно не ложка, промелькнуло у него в голове, — мне тоже радости не много в работе с вами. — И он стал приближаться с таким выражением на лице, что сомнений в искренности его слов не оставалось.

Богато украшенная комната, выделенная Аделле, была, пожалуй, одной из самых солнечных в замке, но и это не мешало ей все чаще ассоциироваться с золоченой клеткой. Эдакое наглядное и зримое воплощение затасканного образа изо всех сказок о прекрасных принцессах.

А ведь начиналось все совсем не так. Вернее, все вернулось к тому, что ожидалось, потому как, отправляясь сюда в сопровождении верного сэра Вильямса, она, естественно, ничего хорошего не ожидала от готовящегося политического брака. Лишь встретившись с Серроусом она достаточно быстро переменила свой взгляд на будущее благодаря живости, обходительности и, конечно же, внешности принца. До полноценного романа все, разумеется, не успело вырасти, но хороший задел был положен сразу, и дальнейшее развитие отношений не вызывало сомнений в выбранном направлении.