Воздушный шарик со свинцовым грузом (сборник) - Михаил Юдовский

– Нечего там смотреть, – буркнул уролог. – Тоже мне музей… Ничего интересного, товарищ будущий солдат, я в твоем проходе не наблюдаю.

– А как насчет света в конце тоннеля? – подал голос я.

Уролог зыркнул на меня исподолобья. В его взгляде читалось тупое отвращение и острое желание похмелиться.

– Шеремет, надевай трусы и пошел вон, – сказал он. – А вы, товарищ остроумное животное, пожалуйте сюда.

Он велел мне оголить тыл, нагнуться и раздвинуть ягодицы.

– Вот так сразу? – удивился я.

– А чего тебе еще надо?

– Каких-нибудь предварительных ухаживаний. Ресторан, цветы, шампанское…

– Юморим? – поморщился уролог. – Отвыкай, пока не поздно. Хреново тебе придется в армии с твоим юмором.

– Спасибо, – ответил я. – Мне уже не очень-то хорошо.

За дверью меня поджидал Ярик.

– Мне понравилось, – сказал он.

– Что тебе понравилось?

– Про свет в конце тоннеля. Врач оценил?

– Не до конца.

– Ну да, они тут все какие-то с дуба рухнувшие. Ты уже был у отолоринголога?

– Нет еще.

– Старая рыжая стерва. Сама не знает, чего хочет. «Станьте, – говорит, – в угол». Что я, маленький, в угол меня ставить? Ладно, стал. Она мне: «Закройте правое ухо». Закрыл. «Повторяйте, – говорит, – за мной». И шепчет: «Шестьдесят шесть». Я шепчу, как она велела: «Шестьдесят шесть». «Что?» – говорит она. «Шестьдесяь шесть», – повторяю уже погромче. «Так, – говорит, она, – дурака валяем? Издеваемся над призывной комиссей? В морфлот захотели? Могу устроить». Как думаешь, она мне устроит морфлот?

– Вряд ли, – сказал я. – Разве что у нее папа адмирал.

Словом, мы познакомились. На призывном пункте тоже оказались вместе. Меня распределили в партию, отбывающую на Дальний Восток, а Ярика отправили куда-то в Подмосковье, в стройбат. На прощание он сказал:

– Ты это… как устроишься там, черкани мне пару строк.

– Куда?

– Куда-нибудь.

– Куда-нибудь черкану, – хмыкнул я. – Только и ты мне пиши в ответ… куда-нибудь.

После армии мы встретились совершенно случайно, в вестибюле одного из корпусов Политехнического института, где я с букетом цветов в руках и какою-то опустошенностью в голове поджидал мою знакомую по имени Даша…* * *

О Даше следует рассказать поподробней, хотя бы потому, что она стала восхитительным кошмаром моей послеармейской жизни. Познакомились мы в кафе «Шапито», где она сидела с некрасивой веснушчатой подружкой и пила кофе, а я и еще трое друзей расположились за соседним столиком и пили коньяк, отмечая мое возвращение. Слегка одичавший от казарменных будней, я принялся с откровенным интересом разглядывать симпатичную девушку со стройной фигуркой и лицом, которое могло сойти за ангельское, если б не шельмоватый изгиб пушистых ресниц, наполовину скрывавших такую же лукавую зелень глаз. Девушка, перехватив мой взгляд, попросила меня смотреть не так пристально. Я нарочито легкомысленно ответил, что любуюсь не ею, а ее кофточкой.

– Дать вам поносить? – язвительно осведомилась она.

Ее веснушчатая подружка хихикнула.

– Давайте, – ответил я. – А я вам свою футболку. Махнемся, не глядя?

– Махнемся, – неожиданно сказала она. – Снимайте вашу футболку.

– Вы серьезно?

– Серьезней некуда.

Я стащил с себя футболку и протянул ей.

– Теперь вы.

Друзья, сидевшие рядом со мною, напрочь позабыли о коньяке и следили за разыгрываемой сценой, предвкушая ее продолжение. К их разочарованию, девушка не стала переодеваться на месте, а удалилась в женский туалет. Минуту спустя она появилась снова, облачившись в мою футболку и держа в руках свою кофточку. Кофточка была бледно-розового цвета с узором из стекляруса.

– Надевайте, – велела она.

Ее идиотка-подружка хихикнула по новой. Друзья уставились на меня с любопытством.

– Я, пожалуй, так посижу, – сказал я. – Жарковато тут.

– Струсили? – сказала девушка.

– Ни капельки. Просто не хочу растягивать вашу чудную кофту.

– Вы считаете, что ваша грудь больше моей?

Мои друзья заржали. Я почувствовал, что сам загнал себя в ловушку. Не надеть кофточку значило оказаться пустомелей и трусом. Надеть – выставить себя идиотом.

– Давайте сюда, – как можно небрежнее произнес я.

Девушка с усмешкой протянула мне кофту. Я с трудом подавил желание изорвать в куски розовый аксессуар и натянул его на тело. Впрочем, этого было недостаточно, чтобы сохранить лицо.

– Официант! – позвал я.

Фланирующий по залу молодой официант направился к нашему столику. Черные его волосы были гладко зачесаны назад, под угреватым носом смешно и робко пробивались такие же черные усики.

– Принесите нам еще коньяку, – сказал я.

Официант не реагировал, разглядывая то ли меня, то ли кофту на мне.

– Что-нибудь не так? – спросил я.

Официант очнулся.

– Нет-нет… все… в порядке… Сейчас принесу…

Он удалился слегка заплетающейся походкой человека, только что утратившего часть идеалов и веры в светлое будущее.

– Присаживайтесь к нам за столик, – пригласил я девушку и ее спутницу.

– Вы уверены?

– Вполне. Или вас смущает наша общая кофточка?

– С какой стати? Если вам в ней уютно, то мне и подавно смущаться нечего. Таня, ты не против?

Подружка кивнула, затем в очередной раз хихикнула, и обе девушки подсели к нам.

– Отлично! – гоготнул один из моих друзей. – Теперь нас поровну – три кавалера и три барышни.

– Рот закрой, – сказал я.

– Не пунцовей, Мишенька, не пунцовей, сладенький. А то с кофточкой сольешься.

Празднование моего возвращения из армии вполне могло окончиться дракой. К счастью, появился официант с бутылкой коньяка. Он поставил бутылку на стол перед нами и снова покосился в мою сторону.

– Чего тебе надо? – не выдержал я. – Что ты меня разглядываешь, как евнух наложницу? Телефончик тебе записать? Не могу. У меня все вечера заняты.

– Совсем народ озверел, – буркнул официант. – Напялят на себя черт знает что и на людей кидаются… Перестройка, блин… Гласность…

– И ускорение, – добавил я. – Исчезни отсюда в ускоренном темпе, пока у меня окончательно нервы не сдали.

Официант покраснел и развернулся, чтоб уйти. Мне вдруг стало неловко. Я подумал, что он, в силу своего ремесла, чуть ли не каждый день сталкивается с пренебрежительным отношением, а ведь он совсем еще мальчик, вероятно, моложе меня.

– Погоди, – сказал я.

Официант остановился и повернулся ко мне.

– Друг, ты… прости, – проговорил я. – Я ей-богу не хотел на тебе срываться.. У тебя девушка есть?

– Допустим, есть… Дальше что?

– Если б она попросила тебя понести ее сумочку, ты понес бы?

– Не знаю… Понес бы… наверное.

– Ну вот. А моя девушка попросила поносить ее кофточку. Не мог же я отказать ей в такой малости.

– Так это ее кофточка?

– Нет, блин, моя!

– Ладно. – Официант махнул рукой. – Мне-то какое дело…

– Значит, без обид? Может, посидишь с нами?

– Мне работать надо.

– Хорошо, не буду мешать. Еще раз, извини.

Официант удалился.

– Значит, я ваша девушка? – с улыбкой поинтересовалась незнакомка.

– Выходит, что так. Кстати, как вас зовут?

– Своевременный вопрос. Даша.

– Очень приятно. А меня…

– Я помню. Вас зовут Мишенька. А еще – сладенький.

– Лучше уж просто Миша. – Я зыркнул исподлобья на моего остроумного друга. – Даша, давайте меняться по новой. Я ничего не имею против розовых кофточек, но у моего фетишизма есть границы.

После того как обратный обмен состоялся, я, почувствовав себя уверенней, предложил выпить за знакомство. Даша отказалась. Она заявила, что вообще не употребляет алкоголь. И не курит. Как выяснилось впоследствии, список ее табу этим, увы, не ограничивался.

Когда мы вышли из кафе, друзья мои деликатно попрощались и ушли. Дашина подружка оказалась менее сообразительна. Намеков то ли не понимала, то ли не желала понимать.

– Таня, – не выдержал я, – я так счастлив наблюдать вас рядом, что немного хотел бы по вам соскучиться.

– Я тебе вечером позвоню, – сказала Даша.

Таня неприязненно глянула на меня, с укором на Дашу и, наконец, оставила нас одних.

– Прогуляемся по городу? – предложил я.

– С удовольствием, – ответила Даша. – До Владимирской.

– Почему именно до Владимирской? Это же почти рядом.

– Я там живу.

– Торопитесь домой?

– Естественно. У меня все-таки сессия. А у вас разве нет?

– Нет. До осени я совершенно свободен.

– А осенью?

– И осенью буду свободен.

– Вы не учитесь и не работаете?

– Я учусь и работаю. Но это не мешает моей свободе.

– Даже так?

– По-иному нельзя.

– А как же ответственность?

– Даша, что может быть ответственней свободы? Только рабы ни за что не отвечают.

Я был бы рад идти с ней пешком хоть до самых Нивок по городу, разбушевавшемуся майской зеленью, из которой нежно вырастали белые свечки каштанов. К сожалению, до ее дома мы дошли за каких-нибудь полчаса. Я хотел поцеловать ее на прощание, но Даша игриво отстранилась.