Женский заговор. Любовь на спор - Лидия Лукьяненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Очень любопытно! – отозвался он. – Знаешь, я помню, как моя старшая сестра воспитывала своего сына. Так тут написано, что, оказывается, все надо делать иначе.
– Ну Спок тоже не последняя инстанция в воспитании детей. – Таня намеренно говорила безразличным тоном, хотя уже одно то, что он заинтересовался этим вопросом, ее взволновало.
– Наверное, – согласился Антон, – но я считаю, что он пишет правильно. Ну вот хотя бы это, – он ткнул пальцем в книгу. – Здесь написано, что ребенка не надо уговаривать и заставлять есть. Все равно на пользу не пойдет. А моя сестра чего только не выдумывала, чтобы накормить малого! И уговаривала, и сказкой завлекала, и пугала.
– Тебя так интересуют вопросы воспитания? – улыбнулась Таня, приближаясь к опасной теме. – Или, может, у тебя есть дети?
– Может, и есть. Не знаю. Мне никогда никто об этом не говорил.
– У тебя же было много женщин.
– Да. Но как-то ни одна из них не собиралась заводить детей. Все они только восхищались моей внешностью. И еще им хотелось, чтобы я их везде сопровождал, а им бы все завидовали. Вот как ты.
– Что значит, как я? – возмутилась Таня. – Ты считаешь, что я поэтому таскаю тебя с собой в кино, в театр или на прогулку?
– А что, нет? – простодушно спросил Антон, ни на минуту не сомневаясь в собственном предположении.
– Конечно нет! – абсолютно честно ответила она, потому что вопрос о том, что подумают окружающие об Антоне, действительно меньше всего занимал ее.
Даже наоборот, она побаивалась, что, заметив красивого мужчину, всегда найдется та, которая захочет увести его. Поэтому она стала действовать совсем не так, как когда-то Даша. Зачем наряжать его и толкать в публичную профессию? Чтобы увели? Дашка сама виновата. Оплатила ему курсы моделей, составила и профинансировала портфолио, столько денег на дорогую одежду потратила! И что получила взамен?.. Поэтому Таня ненавязчиво, но упорно убеждала Антона носить простые практичные вещи и утверждала, что слишком заботиться о нарядах не пристало настоящему мужчине.
И, надо отдать должное Антону, он совершенно не скучал по своему бывшему образу жизни. Он был из тех людей, которые не нуждаются в публичности и поклонении. Хотя за эти годы привык к тому, что всех привлекает только его внешность. Он не обижался на Таню, не придавая особого значения всем их совместным выходам «в свет». И не понял, что так возмутило ее в его простом ответе.
– А зачем тогда ты со мной ходишь? – удивился он.
– Я просто не люблю ходить одна.
– Но у тебя же много знакомых. Почему именно я?
– Потому что последние несколько месяцев, как ты заметил, мы с тобой живем вместе.
– И что, ты перестала встречаться с другими?
– Естественно, – презрительно подняла бровь Таня. – Я – девушка серьезная. И из своей личной жизни хлев не устраиваю. Сейчас у меня один мужчина, и это – ты. Расстанемся – заведу другого.
Антон благодарно улыбнулся и притянул ее за руку, пересадив из кресла себе на колени. Таня позволила ему обнять себя за талию, с досадой думая, как было бы хорошо, если бы он все узнал о ее состоянии и обрадовался бы ее беременности. Но открыть ему правду она по-прежнему не решалась.
– Почему тебя это удивило? – спросила она, пригладив ему волосы. – Разве у тебя по-другому?
– Что?
– Ну за то время, что ты живешь со мной, у тебя были другие женщины? – делано беспечно спросила она.
– Нет, – без колебаний ответил Антон.
Это было неправдой. В банке у него было пару скоротечных симпатий, закончившихся тесным общением в кабинке туалета. Антон был верен себе – он не умел отказываться от того, что само плыло в руки.
Таня не поверила ему, но интересоваться дальше благоразумно не стала. А перевела разговор на другую тему:
– Твоя сестра намного тебя старше?
– На восемь лет. Я еще учился в школе, когда она вышла замуж и родила первого ребенка.
– А сейчас у нее сколько?
– Трое.
– И где они живут?
– Там же, где и прежде. С моими родителями. У нас частный дом в районном центре. Пристроили еще две комнаты с верандой, и теперь у них дом на два входа.
– Ты редко к ним ездишь.
– Почему? Раз в месяц. Думаю, достаточно. Чаще ездить – вообще замордуют: когда женишься да когда женишься. – Он вздохнул. – А на ком мне жениться?
– Это точно, – Таня освободилась из его объятий и встала.
– Ты что? Обиделась? – заволновался Антон. – Я не хотел ничего такого сказать.
Таня развернулась и пошла на кухню, на ходу сглатывая слезы. Конечно, ему в голову не может прийти, что можно жениться на ней. Антон последовал за ней, удрученный ее расстроенным видом.
– Тань, – позвал он, – не обижайся. Я не то хотел сказать! Я имел в виду, что с радостью женился бы на тебе, но ты же сама не захочешь. У тебя ведь квартира, работа денежная, и мужским вниманием ты не обделена. А у меня ничего нет. Даже на работу меня ты устроила. Комнату сдаешь. И вообще… Я благодарен тебе за то, что ты… хорошо ко мне относишься.
– «Хорошо относишься?» – Таня развернулась к нему и присела на подоконник. Видно, пришло время поговорить начистоту. Нет у нее больше сил играть в эту игру. – Я, дорогой мой, не просто хорошо к тебе отношусь. Не просто забочусь, чтобы у тебя была работа и дом, я еще и беременна от тебя.
У Антона от изумления открылся рот. Таня воочию увидела то, что называется «отпала челюсть».
– Ты… беременна?
– Представь себе! – Она уже взяла себя в руки, была совершенно спокойна и говорила ровно, без лишних эмоций: – Поэтому я, как советует дядюшка Спок, хожу в театры, на концерты, слушаю хорошую музыку, общаюсь с приятными людьми. Я решила родить этого ребенка. А в моем положении не стоит по вечерам ходить одной. Вот почему я таскаю с собой тебя.
– Но… – он судорожно сглотнул, – почему именно от меня?
– Так получилось, – пожала плечами Таня. – Я ни разу еще не была беременна, поэтому, как ты понимаешь, не собираюсь избавляться от этого ребенка.
– Ты будешь рожать? – все еще не веря в происходящее, спросил Антон.
– Естественно, – в недоумении она подняла брови.
– А… я? – растерянно пробормотал он.
– Что – ты? – не поняла Таня и усмехнулась: – Ты, насколько я понимаю, рожать не будешь.
– Ты хочешь, чтобы я был рядом?
– В каком качестве?
– В каком угодно. Это же мой ребенок, и я хочу
