Ее Высочество - Гай Орловский

Я начал дремать прямо над мешком, за спиной дорога все-таки долгая и тяжелая, как вдруг долетел ликующий, хоть и приглушенный вопль:

– Принцесса!.. Чем угодно клянусь, принцесса!

Я сбросил плащ и ринулся на голос. Фицрой, не отрываясь от бинокля, машет нам, повизгивает от возбуждения.

Мы с Рундельштоттом прильнули к окулярам. Понсоменер начал пристально вглядываться без всякого бинокля. Я смотрел на окна, чуть уменьшив расстояние, чтобы видеть все на двух этажах, а когда у одного из окон снова появилась фигурка, поспешно увеличил изображение.

Нет, не принцесса, Фицрой ошибся, просто молодая, миловидная и очень чистенько одетая девушка.

Фицрой тоже рассмотрел, сказал сердито:

– Принцессу не станут держать как простую воровку!.. Ей даже не могут выдвинуть никакого обвинения, разве не так?.. Потому содержат с подобающими принцессе почестями.

– Хочешь сказать, – переспросил я, – там у нее служанки?

– Не мужчины же раздевают, – ответил он с негодованием.

Я подумал, сказал в сомнении:

– В заключении могут быть и другие знатные женщины. Какая-нибудь герцогиня, вздумавшая совершить переворот… или не позволившая королю задрать ей подол. В этом мире это еще случается.

Фицрой спросил с надеждой:

– Будем готовиться к штурму?

– Да, – согласился я. – Всю жизнь мечтал спасать из лап короля его очередную фаворитку, впавшую в немилость!.. Сперва убедимся, что там есть и принцесса. Я имею в виду нашу принцессу, а остальные принцессы нам не принцессы!

Рундельштотт проговорил с сомнением:

– А если еще и фаворитку вызволим?

– Даже если двух, – сказал я твердо. – Или трех! Всех Фицрою. Его не жалко, часто перечит законной власти.

Фицрой фыркнул:

– Это ты законная?

– На время похода, – напомнил я, – я сатрап и диктатор!.. А потом снова эта сраная демократия, что погубит мир. Как видим, тюрьма укреплена против целого войска. То есть если какой-то феодал попытается освободить своего сторонника, его армия разобьется о стены с огромными потерями. Здесь могут держаться в обороне столько, насколько хватит запасов провизии, а этого, уверен, в подвалах полно. А тем временем неспешно и грозно подойдут королевские войска.

Фицрой сказал в нетерпении:

– Не темни, это и так понятно. Как будем освобождать принцессу?

– Я думал, – ответил я, – посыплются предложения… Ладно, тогда нужно сперва разведать. Может быть, даже успею за эту ночь?

Рундельштотт пробормотал:

– А что разведать?

– Рискованно сразу начинать спасать, – пояснил я. – Можно попасть даже не в ловушку, хотя как без них, родимых, таких необходимых для жизни и процветания страны, а просто заблудиться в узких коридорах, где очень легко держать оборону, а вот наступать как-то не очень.

Фицрой набычился, посмотрел исподлобья.

– Хочешь в одиночку?

– Твоя жизнь для меня, – сказал я с пафосом, – ценность! Рисковать тобой не стану.

Он буркнул:

– Уж определись, то ли не жалко, то ли ценность необычайная…

– Это разные моменты жизни, – сказал я. – И ты разный. Не знал, что ты разнообразный?.. Это комплимент, не подумай чего. В общем, я схожу посмотрю, где там и что. А потом решим, как и зачем.

Фицрой сказал вдруг:

– Слушай, если не берешь нас толпой, то…

– И одного не беру, – отрезал я.

– Уже понял. А как… можно переговариваться?

Я подумал, сказал строго:

– Ладно. Включайте. Но никто не смеет со мной разговаривать первым! Поняли? Я, возможно, буду прятаться, это вполне в моей героической натуре, ибо только трус не прячется, чтобы не выказать своей мерзкой натуры, а герои еще как, даже бегут, роняя башмаки и прочие носильные вещи!..

Рундельштотт проговорил озабоченно:

– Все-таки лучше не подходи близко.

– Не собираюсь спасать принцессу в одиночку, – сказал я сварливо. – Я что, совсем?.. Нет, я не совсем. Я даже вовсе!.. Так что посмотрю, как герой, из-за угла, а потом, когда вернусь, решим коллективным разумом, ибо здоровый коллектив… у нас здоровый?.. здоровый коллектив – основа любого общества. Даже нездорового.

Фицрой сморщился и покрутил головой, будто при зубной боли.

– Иди-иди. А то прям сейчас упаду, уже голова закружилась.

Глава 13

Проникнуть в крепость и посмотреть, что там и как, лучше ночью, наши олинзенные глаза позволяют видеть в темноте, как днем, а что краски не воспринимаются, так по фигу, я не художник-абстракционист, мне куда важнее видеть отчетливо каждый кирпичик.

Рундельштотт, Фицрой и даже Понсоменер очень внимательно смотрели, как я начертил прутиком на земле план крепости.

– Вот верхний этаж… а следующий за ним…

– Третий?

– Третий, – ответил я, – если считать снизу, как у всех людей, но мы ж особенные?.. Потому для нас первым будет четвертый, там нужна полная санация, мы же, как все люди, сразу на четвертый? А с четвертого, как все зачистим, к принцессе на третий…

– А на третьем, – поинтересовался Фицрой, – охраны побольше?

– Фактически, – сообщил я небрежно, – она там должна быть вся. По логике… Логика – это такой вид предвиденческой магии… ладно, в другой раз. И все тюремщики тоже там. Но логика не говорит вот так сразу, кого там сколько. Можно предположить, что много. Рундельштотт и Понсоменер подтверждают, хоть и молчат. К счастью, принцесса должна быть на третьем…

– Это я увидел, – сообщил Фицрой гордо. – Еще вчера!

– Надеюсь, – обронил я, – ее не перевели в самый низ. Хотя и там для нее могут устроить роскошные апартаменты. Вот только опускать ее высочество на веревке… это уж слишком. С людьми такого ранга вести себя таким образом непозволительно.

– Могут для такого случая опускать лестницу, – сказал Рундельштотт, – а затем поднимать. В этом случае даже охранять не нужно. По голым стенам на такую высоту никто не вскарабкается.

Фицрой сказал с неохотой:

– Да, лестницу могут. Если покрыть бархатом, то этим будет выказано соответствующее рангу уважение.

– Можно опускать в корзине в виде трона, – подсказал я. – Тем самым оказывая особое почтение. Я сам видел, как именно так опускали и поднимали нашего Фицроя.

Фицрой было приосанился, потом вспомнил, про какую корзину напоминаю, насупился.

– Ты сам был среди тех… принцев! Хорошо, я готов все там разнести. Почему-то не выношу тюрьмы и тюремщиков.

– Демократ, – определил я. – Чувствуешь, что по тебе плачет, вот и протест в тебе такой понятный. Хорошо, тогда действовать будем так…

Рундельштотт долго молча прислушивался, время от времени вязал в воздухе магические символы, лицо его становилось все озабоченнее.

– Мастер, – сказал я тихонько, – что-то случилось?

Он посмотрел по сторонам, Фицрой и Понсоменер насторожились, притихли, как мыши под полом, заслышав сверху шаги самого могучего на свете зверя.

– Не знаю, – проговорил он, – как и сказать. Похоже, тюрьма прикрыта магическим куполом. Я только сейчас обнаружил… Старею, видать.

Дыхание у меня прервалось, я смотрел на него вытаращенными глазами и не верил своим ушам.

– А такое возможно?.. А что за купол? Поднимет тревогу при попытке…

Рундельштотт покачал головой.

– Хуже. Через него не пройти.

– А как же… они там сами?

Фицрой вздыхал и хватался за рукоять меча, Понсоменер просто ждал, Рундельштотт сказал тихо:

– Купол легко снимать на какое-то время, потом ставить снова. Это несложное заклятие, хотя и очень мощное. Тот, кто поставил, наверняка откуда-то сверху следит за ним. Если кто-то подъезжает из столицы, то трубят издали, предупреждая…

– И в куполе появляется проход? – спросил Фицрой.

Рундельштотт поморщился.

– Слишком сложно. Купол просто исчезает по команде, а потом так же появляется. Это несложно, я уже сказал. Так что я даже не знаю. Задача все труднее.

– Я тоже не ликую, – пробормотал я. – Подвиги оставил бы Фицрою. Мастер, не наговаривайте на себя. Может быть, купола и не было, а вот сейчас появился.

Он вздохнул.

– Теперь не важно. Но принцессу не достать. Какой-то могучий колдун либо служит Антриасу, либо просто на его стороне. Намного более сильный чародей, чем я.

Я спросил быстро:

– А как-то переговорить с ним можно?.. Пообщаться? Чем-то заинтересовать? На стороне Антриаса не значит на службе. Могучие маги, как я слышал, никому не служат.

Он подумал, ответил нерешительно:

– Попытаться могу. Но вряд ли у нас есть что-то такое, чем можем его заинтересовать.

– А вдруг? – ответил я.

Он посмотрел искоса.

– Я попытаюсь. Но если не сумеешь, гнев мага падет… как молот.

– Я постараюсь, – заверил я. – Нужно сразу перехватывать внимание…

Он вытащил из сумки крохотные мешочки, взвесил на ладони. Лицо стало задумчивым.