Любовь на Бродвее - Беверли Марти

— Следует считать это рекомендацией быть осторожным при выборе места для уик-энда?

Карен откинулась на спину, глядя в крашеный потолок:

— Не будь таким тупым, Бернард. Ты же знаешь, что эта идея возникла у меня в связи с темой моей докторской диссертации — этнические группы и организованная преступность. Это слишком широкая тема, но я сузила ее. Мне нужно зацепиться за какую-то специфическую особенность, и думаю, это удастся сделать, если я побываю в Лас-Вегасе.

Бернард нахмурился.

— Тебе не нравится это? — спросила Карен. — Ты не считаешь такую поездку подходящей для диссертации?

— Ничего хорошего в этом нет. Это так отличается от моего представления о тебе, дорогая. Если ты проведешь научное исследование, о котором мы с тобой говорили и которое предполагает тестирование умственных способностей детей из неанглоязычных стран, ты вплотную подойдешь к интересующему тебя вопросу об иммигрантах, и так, что это понравится ученому совету.

Несколько месяцев назад Бернард говорил ей, что если она хочет преподавать в приличном колледже, то должна отказаться от темы, связанной с преступлениями. Тогда он еще не знал о Лии, специалистке по абортам. Бернарду многое было известно о семье Карен, но только не это, — О'кей, сказала Карен. — Я подумаю. Но мне все-таки хочется в Лас-Вегас. — Она перевернулась и положила голову ему на колени. — Скажи «да», Бернард. Ведь это всего лишь уик-энд. Думаю, пару дней ты сможешь выдержать среди подонков.

Они поехали в Лас-Вегас.

Население этого невероятного города, воздвигнутого с преступными намерениями посреди пустыни, едва насчитывало пятьдесят тысяч. При таких размерах его архитектура была грандиозной в своей чрезмерности, но она не была рассчитана на местных жителей. Город был создан для привлечения туристов, являясь мечтой людей, очарованных Голливудом и Кони-Айлендом. Лас-Вегас был рассечен сетью широких дорог, рассчитанных на дорогие экстравагантные автомобили. От центра простиралась улица под названием Стрип. В 1951 году здесь было только четыре огромных ослепительных отеля.

Наиболее популярными среди них были «Фламинго» и «Пустынный двор».

Карен и Бернард остановились во «Фламинго». Комната стоила недорого, потому что отели Лас-Вегаса не рассчитывали на доход от сдачи в аренду кроватей. Они предпочитали, чтобы их гости вообще не ложились спать.

Прибыль была гораздо выше, когда туристы все время проводили на первом этаже, который в отелях других городов обычно называют вестибюлем. В Лас-Вегасе это помещение, как правило, расширено и используется под казино.

— Господи… — Карен стояла на покрытых ковром ступенях, ведущих в казино, и удивлялась. В десять утра здесь уже было полно народу. Толпа то густела, то редела, но никогда не исчезала. Слева игрок мешал кости, и, пока Карен наблюдала, он бросил их на мягкую обивку стола и подсчитал очки. Мужчина захлопал в ладоши, захлопали и те, кто ставил на него, а небольшая группа проигравших отошла в сторону. Крупье в черной рубашке и с зеленым козырьком для защиты глаз от яркого света подгреб к себе лопаточкой часть фишек и расплатился.

— Господи, — повторила Карен.

— Дорогая, — сказал Бернард. — Мне кажется, это неподходящее место для молитв.

— О да, Бернард! Именно здесь многие молятся.

Он взглянул на нее, заметив, как горели ее щеки и сияли глаза:

— Карен, я никогда не знал об этой черте твоего характера. Ты действительно собираешься играть в одну из этих игр?

Карен задумалась.

— Возможно, немного, только для того, чтобы узнать, какие чувства испытываешь при этом. — Она уже испытывала необычайные чувства. Одно лишь пребывание в казино возбуждало ее, как ничто иное в жизни.

Бернард похлопал Карен по щеке и дал ей двадцатидолларовую банкноту:

— В качестве аванса к будущему рождественскому подарку. Думаю, ты разменяешь ее здесь.

Карен не стала тратить время на дальнейшие разговоры, кивнула и устремилась в толпу.

Когда Бернард вернулся в назначенное время, Карен не ждала его при входе в казино. Она опускала десятицентовые монеты и дергала за тяжелый рычаг с какой-то необычайной грацией, ощущая установившуюся между ней и машиной гармонию. Казалось, она умоляла ее о чем-то. Все это выглядело очень нелепо.

Бернард подошел к Карен и положил руку на плечо.

— Привет. — Она продолжала играть. Опускала монету и дергала за рычаг, наблюдая за тремя вращающимися полосками символов. При этом машина требовала опустить в щель еще одну монету, прежде чем они остановятся. В освещенной полосе появились три вишни и раскрылись створки. На металлический поднос у основания машины с шумом посыпались деньги.

Бернард посмотрел вниз. Поднос был полон десятицентовых монет.

— Ты выиграла, — сказал он с удивлением.

Карен повернулась к нему.

— Я довольно часто выигрываю. — Она подняла с колен матерчатый мешочек. — Они дали мне это. Он полон.

— Боже правый! Как же мы все сосчитаем?

— От нас это не требуется. Они сделают это сами вон в той будке. — Она кивнула в сторону киоска в середине зала. Там стояли в очереди люди, дожидаясь, когда можно будет купить или обменять на наличные фишки или разменять банкноты на монеты. Карен приоткрыла мешочек и стала сыпать в него горстями монеты с подноса. — Хочу попросить тебя отнести это для подсчета и обмена, а я поиграю еще пару минут до того, как ты получишь деньги. Эта игра не надоедает мне, Бернард.

Ни чуточки.

Большую часть времени Карен потратила на игру с автоматом, пока Бернард сидел около бассейна и читал.

Он загорел, а Карен была бледной, только щеки все еще розовели. Она выиграла три сотни долларов и семьдесят центов.

— Ты довольна? — спросил Бернард.

— Конечно. А ты?

Он пожал плечами:

— Фламинго на лужайке были великолепны. Замечательные птицы.

Карен поджала губы, как всегда, когда сосредоточивалась.

— Бернард, что, по-твоему, привлекает гангстеров во фламинго? Автогонки в Майями и Хайли также известны своими фламинго.

— Не знаю, дорогая. Может быть, это самые экзотические вещи, которые эти люди могут вообразить. Ты собираешься включить фламинго в свою докторскую диссертацию?

— Возможно, Бернард. Возможно.

Вечером, в ту самую субботу, когда Карен играла в Лас-Вегасе, Джаффи в последний раз исполняла роль Пенелопы, римской девицы, попавшей в наше время.

Джаффи оставалась в этой роли на шесть месяцев дольше, чем должна была по контракту, поскольку не могла найти другого спектакля, который устроил бы ее.