Великая русская революция, 1905-1922 - Дмитрий Лысков

Наконец, в начале декабря было опубликовано последнее объявление Военно-революционного комитета в рамках борьбы с саботажем. Согласно нему все чиновники, не приступившие к работе, объявлялись врагами народа. Воззвание грозило опубликовать их имена в прессе. В качестве репрессивной меры, согласно документу, саботажники объявлялись под общественным бойкотом[265].

С конца ноября — начала февраля СНК перешел к тактике вооруженного давления на банки (так, Госбанк был вынужден осуществить «принудительную» выдачу СНК краткосрочного заема под дулами винтовок красногвардейцев), а затем и к политике национализации.

Декретом ВЦИК от 14(27) декабря частные коммерческие банки национализировались. На банковское дело была объявлена государственная монополия. Вооруженными отрядами было занято 28 банков и 10 отделений. Ключи от их кладовых были изъяты и переданы комиссару государственного банка. В крупнейшие банки были назначены комиссары. Декретом СНК от от 23 января (5 февраля) 1918 года все фонды частных банков передавались Государственному банку[266].

Тем не менее, лишь к началу января «Правда» могла отметить, что «работа Государственного банка почти налажена: поступило 650 новых служащих, из состава старых вернулось 400 человек»[267].

В целом же забастовка банковских служащих была самой продолжительной по сравнению с другими ведомствами — на местах она продолжалась до конца марта.

Ущерб, который был нанесен и без того разваливающейся экономике многомесячным саботажем государственных, финансовых и транспортных учреждений, сегодня вряд ли удастся оценить. Ясно лишь, что он был весьма значителен.

Аргументом политической борьбы с властью Советов стало экономическое давление. Важно понимать, что Комитет спасения, банковские служащие и административный аппарат вовсе не стремились довести экономику страны до коллапса. В начале этой борьбы они исходили из — максимум — нескольких недель, отпущенных историей правительству большевиков. Забастовка казалась им простым способом ускорить падение власти Советов.

Но власть оказалась неожиданно стойкой. В дальнейшем же ни одна из сторон не желала идти на попятный. В итоге, когда все контрреволюционные выступления провалились, чиновничеству пришлось смириться с новой властью и восстановить работу министерств и ведомств. Что же касается банковской сферы, то она в ходе этого конфликта была национализирована. И вновь радикальный шаг был предпринят под давлением обстоятельств. В апреле 1918 года Ленин начал переговоры с банкирами о денационализации банков, но закончить их уже не удалось — началась Гражданская война.

5. Вооруженная борьба. Первые репрессии большевиков

В развернувшейся сразу после Октябрьского переворота борьбе с Советами, как уже отмечалось, петроградский Комитет спасения не делал основной ставки на вооруженное сопротивление, предпочитая дождаться Керенского, который, вместе с генералом Красновым, вел в город «верные» войска с фронта. Тем не менее, из состава Комитета была выделена военная организация для подготовки вооруженного выступления. Из ее числа была сформирована делегация в составе эсеров А. Гоца, В. Зензинова, А. Чернова и др., которая была направлена навстречу Керенскому для координации действий.

Заговорщики были задержаны красногвардейцами на выезде из Петрограда. Однако их практически сразу отпустили, кроме Гоца, у которого были обнаружены документы, проливающие свет на цели поездки. Он был под конвоем доставлен в Смольный, откуда выпущен после краткой беседы — под честное слово явиться на завтра для более обстоятельного разговора. Вместо этого он скрылся[268].

Между тем, военная организация Комитета спасения продолжала подготовку. Нужно, однако, упомянуть, что первенство в подготовке вооруженного выступления против большевиков впоследствии оспаривалось — эсеры утверждали, что главная роль в подготовке юнкерского восстания принадлежала именно их партии.

«ЦК (партии эсеров — Д.Л.) в те дни дал мне определенное полномочие организовать вооруженное сопротивление перевороту большевиков, — вспоминал впоследствии член ЦК ПСР А. Гоц. — Если я счел более целесообразным в данном случае действовать не от имени ЦК, а от имени Комитета спасения Родины и революции, и не только я, но и все мои друзья, которые принимали участие в организации контратаки на большевиков в октябрьские дни, то это объяснялось тем обстоятельством, что Комитет спасения Родины и революции в то время был наиболее авторитетной, наиболее крупной, наиболее влиятельной демократической и социалистической организацией… которая объединяла… в своих рядах все демократические, все социалистические, все профессиональные рабочие организации, все демократические органы самоуправления, не стоявшие на большевистской точке зрения»[269].

Председателем военной комиссии Центрального комитета с.р. был член ЦК партии Герштейн, секретарем — Ракитин-Броун. Позже Ракитин-Броун сообщал об этой подготовке «Я, Краковецкий и Брудерер созвали заседание военной комиссии, на котором было решено выступить, как только войска Керенского подойдут близко к Петрограду. Соответственно этому мы укрепили те связи с эсеровскими ячейками, которые имелись во всех юнкерских частях. Связь хорошая была с Константиновским артиллерийским училищем, с Михайловским артиллерийским, Павловским, Владимирским пехотными и Николаевским инженерным. Завели хотя и слабую связь с Николаевским кавалерийским. 8, 9, 10 ноября (нового стиля — Д. Л.) от этих училищ у нас дежурили представители. 10 ноября я был на свидании с Гоцем. Гоц заявил, что Комитет спасения родины и революции назначил в качестве руководителя восстания полковника Полковникова, бывшего командующего войсками… округа»[270].

28 октября (10 ноября) состоялось совещание военной комиссии Комитета спасения родины и революции и военной комиссии Центрального комитета партии эсеров. В связи с приближением Керенского к Петрограду, было принято решение выступить немедленно. Заседание определило план восстания. О нем позже рассказывал один из участников совещания: «Сначала мы захватываем телефонную станцию, Михайловский манеж, где стояли броневики, и начинаем восстание в Николаевском инженерном замке. Другой центр восстания на Васильевском острове: владимирцы и павловцы, которые соединяются и захватывают Петропавловскую крепость, где у нас были связи с самокатчиками (в реальности самокатчики не выступили — Д.Л.) Затем мы соединяемся и общими силами занимаем Смольный.

Нам был известен пароль караула на телефонной станции, и мы имели пропуска для свободного движения по городу, мы имели также связь с Михайловским броневым манежем, в котором имелись машины, и где были свои люди»[271].

Восстание началось в ночь на 29 октября (11 ноября). Юнкерами был без сопротивления занят Михайловский броневой манеж и телефонная станция. Все телефоны Смольного были выключены.

Одновременно Полковников издал приказ № 1 войскам петроградского гарнизона: «Петроград 29 октября, 2 часа утра. По поручению Всероссийского комитета спасения родины и революции я вступил в командование войсками спасения. Приказываю: во-первых, никаких приказаний Военно-революционного комитета большевиков не исполнять; во-вторых, комиссаров Военно-революционного комитета во всех частях гарнизона арестовать и направить в пункт, который будет указан дополнительно; в-третьих, немедленно прислать от каждой отдельной части одного представителя в Николаевское военно-инженерное училище (Николаевский инженерный замок). Все не исполнившие этот приказ будут считаться изменниками революции, изменниками родины. Командующий войсками Комитета спасения генерального штаба полковник Полковников. Полковник Халтулари»[272].

Отдельно отметим свойственную моменту риторику большевиков и их оппонентов. Сторонники Ленина грозили объявить не подчинившихся распоряжениям СНК саботажников врагами народа (с мерой воздействия — общественный бойкот), заговорщики — изменниками Родины.

От имени Комитета спасения было опубликовано следующее воззвание: «Петроград, 29 октября. Войсками Комитета спасения родины и революции освобождены все юнкерские училища и казачьи части. Занят Михайловский дворец. Захвачены броневые и орудийные автомобили. Занята телефонная станция, и стягиваются силы для занятия оказавшихся, благодаря принятым мерам, совершенно изолированными Петропавловской крепости и Смольного института, — последних убежищ большевиков»[273].