Последний ученик да Винчи - Наталья Александрова

Каменная терраса была освещена утренним солнцем и уставлена цветущими апельсиновыми деревьями в кадках. Под полосатым тентом был накрыт стол для завтрака. Открылась стеклянная дверь, и вошла хозяйка виллы, синьора Манчини. Очень высокая стройная женщина. Увидев ее в бассейне, Маша подумала, что это, несомненно, дочь профессора Манчини. Или племянница. Теперь же при ярком свете она поняла, что ошиблась. Скорее всего, это была его вдова.

Женщина была одета в темные легкие брюки и лиловую блузку. Гладкие черные волосы, огромные яркие глаза, ничуть не поддавшиеся возрасту. Шея в вырезе блузки выглядела свежо, но все же Маша дала бы хозяйке виллы гораздо больше сорока.

— Меня зовут Вероника Манчини, — низким хрипловатым голосом сказала женщина, — вот уже много лет я вдова профессора Дамиано Манчини. Какое у вас ко мне дело?

— Я — Мария Магницкая, внучка профессора Магницкого, он же Бодуэн де Куртенэ — сказала в ответ Маша. — Это мой… друг, сотрудник Эрмитажа, Дмитрий Старыгин.

Краем глаза она заметила, как Старыгин невольно дернулся от удивления, ах да, она же не сказала ему, что настоящая фамилия ее деда была Бодуэн де Куртенэ.

— Могу я взглянуть на ваши документы? — настороженно спросила хозяйка виллы.

Она долго рассматривала Машин паспорт, потом вернула и пригласила присесть за стол.

— Не удивляйтесь такому не слишком сердечному приему, — она слегка улыбнулась, при этом в темных глазах появился такой блеск, что Маша расстроилась.

Она невольно сравнила себя с этой ухоженной красивой женщиной — простые джинсы, рубашка не первой свежести, спутанные волосы, лицо без косметики… Эта женщина как магнитом притягивала к себе взгляд Дмитрия. Да что там, любой мужчина, находясь рядом с ней, не смог бы отвлечься ни на какую другую женщину.

— Несмотря ни на что, я рада, что вы пришли, — продолжала Вероника. — Могу я узнать, что вам подсказало, как меня найти?

— Я видела письмо с соболезнованиями, которое прислал профессор Манчини много лет назад, после смерти моего деда, — осторожно подбирая слова, сообщила Маша, — и… в его бумагах было указание…

— Что ж, господа, давайте выпьем кофе и поговорим! — предложила хозяйка.

Тотчас явилась пожилая служанка, неся пылающий кофейник и блюдо со свежими булочками. Старыгин необычайно оживился и потянул носом.

— Вы знали моего деда? — спросила Маша, разламывая булочку.

— Немного. Тогда, больше двадцати лет назад, я была много моложе… — Она снова улыбнулась и стала так хороша, что Маше захотелось скрипнуть зубами. — Мы не так давно поженились с Дамиано, меня волновало совсем другое. Скажу только, что ваш дед познакомился с Дамиано много раньше меня, их связывала многолетняя дружба. Дамиано обмолвился как-то, что ваш дед спас ему жизнь в какой-то экспедиции.

— Как он погиб?

— Вы имеете в виду моего мужа? — уточнила вдова.

— Он тоже умер не своей смертью? — вскричали хором Маша и Старыгин.

Вероника закрыла лицо руками, посидела так немного, потом выпрямилась и вздохнула.

— Ваш дед приехал в августе восемьдесят второго года. Он остановился в нашей квартире в Риме. Он был какой-то беспокойный, они часто уединялись с Дамиано в кабинете и что-то обсуждали вполголоса. Так случилось, что Дамиано не смог сам отвезти его в аэропорт, за что очень себя корил. Потом он через знакомого полицейского комиссара узнал подробности дела и очень помрачнел, потому что у полиции были веские причины утверждать, что авария подстроена. Однако следствие неожиданно прекратили, того комиссара перевели в Пизу, а Дамиано дали понять, чтобы он не интересовался больше этим делом. Он совсем упал духом, и я увезла его на море, чтобы он отвлекся и забыл все неприятности. Там он и погиб, утонул во время купания…

— Боже мой… — ахнула Маша, — так, значит…

— Он прекрасно плавал, — сдавленным голосом сказала Вероника, — он вырос на море… Врач сказал, что его сердце не выдержало холодной воды…

Маша и Старыгин переглянулись — какая может быть холодная вода в Средиземном море в начале сентября? Поплавали бы они на Балтике, тогда и говорили!

— Буквально на следующий день кто-то влез в нашу квартиру в Риме на via Bassina и перерыл все бумаги в кабинете мужа.

— Что искали?

— Именно это спрашивала меня полиция, потому что в университете его кабинет тоже оказался вскрыт, и там тоже искали.

— Что-нибудь нашли?

— Понятия не имею! — Вероника пожала плечами. — Думаю, что нет! Если бы нашли, убили бы и меня! Я же честно пожимала плечами и говорила полиции, что ничего не знаю, муж не обсуждал со мной свою научную деятельность. В конце концов, полиция решила, что к нам залез простой вор, которого кто-то спугнул, отчего он и не успел взять столовое серебро и кое-какие золотые безделушки. Через некоторое время я продала квартиру в Риме и поселилась здесь, на вилле.

— Значит, вы ничем не можете нам помочь? Никак не прольете свет на это запутанное дело?

— Кое-что у меня для вас есть, — Вероника встала, — я сейчас принесу.

Она вышла. Старыгин проводил ее долгим взглядом и повернулся к Маше:

— Это правда, что ваш дед из рода Бодуэн де Куртенэ?

— Ну да, это его настоящая фамилия, — раздраженно ответила Маша, — много лет назад он поменял ее на фамилию жены — Магницкая. Решил, что так ему будет спокойнее жить и работать.

— Значит, вы тоже на самом деле — Бодуэн де…

— Ну да, да! — Маша встала, с грохотом отодвинув стул. — Если я родная внучка своего деда, стало быть, я тоже! Только что это мне дает? Думаете, где-то со времен Крестовых походов запрятано фамильное сокровище, которое лежит где-нибудь в старом замке и ждет, что я приду и возьму его?

— Я ни о чем не думаю. То есть я думаю, но не об этом. Теперь я понял, что имели в виду эти люди там, в подземелье, говоря, что вы — из царского рода. Они пытались похитить вас…

— Для чего? Зачем я им нужна? — взорвалась Маша. — О, господи, может быть, Вероника поможет…

— Как он сказал? — бормотал Старыгин. — Образ, кровь и ключ… И у них есть две составляющие, это уже неплохо. И они не теряют надежду отыскать третью. И если образом можно считать пропавшую картину, а кровь — ваша…

— На что это вы намекаете? — неприязненно осведомилась Маша. — Они что — собираются выпустить из меня кровь? Приятная перспектива, нечего сказать! И каким манером в эту концепцию укладываетесь вы?

— Боюсь, что я им был нужен только для того, чтобы заманить вас в катакомбы, — мужественно признался Старыгин. — Я прочитал их знаки, меня подставили… Одного не пойму…