Белый кролик, красный волк - Том Поллок

руки и вижу по глазам, как это ее ранит. Она смотрит на меня непонимающе, как на предателя, и даже после всех этих событий я не выношу того, что причиняю ей боль.

— Ты же знаешь меня, — тянет она умоляюще. — Ты всегда знал меня лучше всех. Мы с самого начала вместе.

Она не говорит. Этого не требуется.

Ты всегда знал, что я убийца.

В горле словно застрял острый булыжник.

— Но… Мама? З-за что?

Выражение ее лица черствеет.

— Она действовала мне на нервы.

За деревьями рычат моторы.

— Черт, — бормочет она. — Не думала, что они так скоро до нас доберутся.

Она хватает меня за запястье, и мы ныряем в густые заросли. Ингрид устало плетется за нами. Бел прижимает палец к губам. Мы сидим на корточках в затхлой темноте леса, стараясь услышать что-то, помимо собственного слишком громкого дыхания. Двигатели становятся громче, а затем затихают. В отдалении хлопают двери, кто-то, рявкая, раздает приказы.

Бел снимает пистолет с предохранителя, подумывает отдать его мне, но, слава богу, передумывает. Вместо этого она почти лениво тянет руку мимо меня и, черт, черт, черт, черт, направляет дуло в лоб Ингрид.

И тут я понимаю. Она знает. Неважно откуда, но она знает об Ингрид.

— Бел. — Я чуть ли не силой заставляю себя не повышать голоса. — Да, она одна из них, но это она меня вытащила. Она видела яблоко. Она могла бы выдать тебя, но не сделала этого.

Бел едва ли слышит меня. Она устремляет на Ингрид взгляд, полный той же жуткой сосредоточенности, с какой она убивала Шеймуса. Сухожилия на ее руке натянуты, как струны виолончели. Малейшее сокращение мышц будет говорить о том, что палец на спусковом крючке прижат.

Ингрид бросает на меня умоляющий взгляд и говорит:

— Это чистая правда. Я могу помочь. Я хочу помочь. Могу рассказать, как они планируют взять тебя.

Пистолет не двигается, но и палец на спусковом крючке тоже. Шорох и треск подошв становится ближе.

— Две команды на дороге перед школой, — продолжает Ингрид сдавленным шепотом, но сохраняя спокойствие. — Но только одна команда, из четырех агентов, идет через лес.

— Четырех? — переспрашиваю я. Бел переводит на меня внимательный взгляд. — Четырех человек недостаточно, чтобы покрыть весь лес, — продолжаю я шепотом. — Они обойдут нас стороной. Так вот зачем они наводят столько шума? Чтобы мы бросились в другую сторону?

Ингрид очень осторожно кивает.

— К чему такие сложности? Почему бы просто не послать дополнительную команду?

— Так и задумывалось, — кисло отвечает Бел и кивает подбородком на четыре ярко окровавленных трупа на поляне.

Голоса уже так близко, что я различаю, откуда они доносятся — прямо из-за головы Ингрид. Справа что-то хрустит, и я не знаю, то ли это ветка, то ли взведенный курок. Бел резко наводит пистолет на звук, хмыкает и наконец опускает проклятый ствол. Я выдыхаю, даже не заметив, когда успел затаить дыхание.

— Ты получил мое сообщение, Пит.

У нее такой будничный тон. Она пыталась убить маму, но держится и разговаривает она так же, как и всегда.

— Сдвиг Цезаря на пленке видеонаблюдения? Ключ — день нашего рождения? Да, но не сразу. Это было не слишком очевидно.

— Все, что было в моих силах. Когда я поняла, что музей кишит ими, единственным, куда я все еще могла получить доступ, оставались камеры. И все-таки это был хороший совет, мелкий, и пришло время ему последовать. Не спорь, — останавливает она, когда я успеваю открыть рот. — Я твоя старшая сестра. Мне виднее.

— Блин, Бел, да ты старше всего на восемь минут.

Я отвечаю автоматически. Я слишком потрясен для чего-то другого.

— Это была гонка, и я пришла к финишу первой. — Ее взгляд ловит движение за деревьями. — Не позволяй этому повториться.

— Бел…

Но она уже бежит, зайцем выскочив из укрытия. Сквозь хитросплетения веток я вижу, как она мчится между деревьями, не обращая внимания на шум листвы, по которой бежит.

— Какого черта она делает? — не понимает Ингрид. — Зачем она бежит к школе? Брешь в кордоне в другой стороне!

Страх за сестру сжимает мне сердце.

— Она путает следы, отвлекает их внимание на себя, — говорю я.

Семнадцать секунд спустя я слышу топот ботинок и вижу сквозь листву, как одетые в черное фигуры стремительно пробегают мимо нашего скромного укрытия, тяжело дыша и держа наготове оружие. «Красный Волк», — думаю я и сохраняю в памяти этот образ, ее кровавое воплощение. Хотя они ведут на нее охоту, в ней нет ничего от жертвы.

— Идем, — шепчу я Ингрид и выскальзываю из зарослей. — Пока они не вернулись.

— Куда мы направляемся? — спрашивает она.

Я ее почти не слышу. Бел, ты моя сестра, я люблю тебя, знаю тебя, но ты пыталась убить нашу мать. Что-то должно было довести тебя до этого. Я должен восстановить твои действия, пойти туда, куда ходила ты, увидеть то, что видела ты. Я должен понять почему.

— За ответами, — отвечаю я Ингрид.

Три смерти в одно мгновение. Безупречная архимедова спираль.

Изучила теорию… практиковалась.

Я тащу Ингрид за собой. Она не сопротивляется. Когда-то давно мы с Бел играли в прятки в этих лесах, и мне известны все его укромные уголки. На улице почти совсем стемнело. Скоро мы станем невидимы.

Ты получил мое сообщение, Пит. Это был хороший совет… пришло время ему последовать.

Мысленным взором я вижу, как в сумерках вспыхивают огоньки статического электричества, словно семафорщик выводит для меня сообщение.

Беги.

Беги, Кролик.

Беги.

2

ИНВЕРСИЯ

РЕКУРСИЯ: 2 ГОДА И 6 МЕСЯЦЕВ НАЗАД

Огонь, белый и призрачный, бушевал на фоне ночи.

Даже с вершины холма напротив мы чувствовали жар на своих лицах. Мы глазели и толкались в толпе зевак из соседней деревни. Женщина в сиреневом халате и резиновых сапогах качала на бедре ребенка, и его плач только подчеркивал, как притихли все остальные.

Внизу сновали пожарные, чьи вытянутые и искривленные тени напоминали огромных кузнечиков в траве. Но пожарные были бессильны. Огонь подпитывался метаном: пламя вспыхнуло при каких-то четырехстах градусах, а теперь набрало скорость и полыхало при плавящих металл тысяче восьмистах. Пожарно-спасательной службе Кента понадобилось бы столько огнетушащего порошка, сколько песка в Сахаре, чтобы потушить такое. Плана ни у кого не было — приходилось оставить ретрансляционную станцию догорать.

На следующий день, когда от большого комплекса из стали и бетона останутся