Иные - Гордон Диксон

До места они добрались только во второй половине дня. Последнюю четверть пути то и дело приходилось использовать тормоза. Козлы как будто всю жизнь только и делали, что поднимались по крутым склонам, но когда подъем становился почти вертикальным, всем – включая Блейза, Данно и Тони – приходилось подталкивать повозку сзади, чтобы помочь животным.

Наконец они добрались до относительно ровной площадки с сосновой рощицей посредине.

Блейз заметил, как Тони окинула взглядом еще явно не до конца разбитый лагерь с изрядным скептицизмом. Но за те четыре дня, которые велось строительство, сделано было немало.

Анджо подвел их к одному из шалашей и пригласил зайти через Л-образный вход, образованный раздвинутыми ветками. Внутри оказался дощатый пол, приподнятый над землей, на нем лежали красно-черные циновки; стены были завешаны одеялами. Все освещалось старинной лампой дневного света. Из мебели были только походная кровать, застеленная тяжелыми цветастыми одеялами вроде тех, что висели на стенах, да стол и четыре кресла, тоже покрытые самодельными одеялами. Непонятно почему – может быть, от усталости, вызванной изнурительным путешествием, – вид одеял глубоко тронул Тони. В самом деле, подумал Блейз, стоит себе представить, как эти люди, нагруженные тюками тяжеленных одеял, поднимаются по почти отвесному склону горы только ради того, чтобы создать иллюзию комфорта в грубых шалашах вроде этих!

– Здесь просто чудесно, – отозвалась Тони, от избытка чувств даже шмыгнув носом. – А у нас у каждого будет свой шалаш? Или вы собираетесь разместить нас как-то по-другому?

– Вы четверо будете жить в отдельных шалашах, только Великий Учитель будет занимать два, – пояснил Анджо. – Остальным же придется разместиться по шесть человек в шалаше. Все удобства на улице. Извините, но они самые примитивные. Если захотите выйти наружу ночью советую одеться потеплее. Ночи здесь холодные.

Он пристально взглянул на Тони.

– Этот шалаш – ваш. А для Великого Учителя и Данно Аренса мы сделали и кровати подлиннее, и кресла попросторнее. Ну как, сойдет на то время, пока не закончим хижины?

– По мне так просто замечательно, – воскликнула Тони. – А когда будут готовы постоянные жилища?

– Думаю через несколько дней. Максимум через неделю, – ответил Анджо. – Мы добываем материалы, разбирая брошенные дома в округе – не рискуем ничего покупать, чтобы случайно не привлечь чье-нибудь внимание.

Он взглянул на Блейза, Данно и Генри.

– А вам как, подходит?

– Конечно – кивнул Блейз. – Вам и вашим товарищам в такие короткие сроки удалось сотворить настоящее чудо!

– Вообще-то, – признался Анджо, – мы начали уже довольно давно. Хотели устроить здесь что-то вроде собственного штаба.

– Понятно, – сказал Блейз. – Мое жилье давайте посмотрим позже. Сейчас бы я с большим удовольствием перекусил, а затем немного поспал.

Они перекусили – конечно же, жареными кроликами – в общей столовой, устроенной под одной крышей с кухней – самым крупным из всех достроенных к этому времени сооружений, – и отправились спать.

Проснувшись уже в сумерках, Блейз отправился посмотреть почти законченное здание, где ему предстояло записывать свои речи и которое параллельно должно было выполнять функции центрального поста охранной системы лагеря. Он обнаружил, что вокруг лагеря уже установлены оптические и звуковые датчики. Их разместили в камнях и на деревьях таким образом, что любая попытка незаметно проникнуть в лагерь сразу был бы засечена. Блейз включил монитор и некоторое время нажимал кнопки на пульте, привыкая к виду местности на экране. Переключаясь с камеры на камеру, он вдруг оказался невольным свидетелем вечерней прогулки Тони и Генри. Блейз заинтересовался и решил понаблюдать за ними.

– …вы помните, – говорила Тони каким Блейз был в детстве? Когда он впервые появился у вас?

– Другим, – ответил Генри. – Другим… и очень одиноким.

– Да, – сказала Тони, глядя себе под ноги, – в каком-то смысле он самый одинокий человек из всех, кого я когда-либо знала. Иногда я так остро чувствую его одиночество, что мне даже становится больно.

Она взглянула на Генри.

– Но ведь у него есть вы.

– Это верно, – отозвался Генри. – Я люблю его как родного сына. Но он все равно одинок, думаю, что так было всегда – с самого его рождения.

Несколько мгновений они молчали и продолжали прохаживаться взад-вперед. Генри смотрел куда-то вдаль, а Тони задумчиво разглядывала сосновую хвою у себя под ногами. Блейз переключился на другую камеру, чтобы продолжать держать их в поле зрения.

– …как-то иначе, – сказала Тони, когда они подошли почти к самому краю лагеря, где было гораздо светлее, чем под деревьями, – и если бы Блейз не назвал вашу фамилию до того, как я увидела ее написанной, мне бы даже и в голову не пришло, что она произносится «Маклейн». Интересно, почему?

– Дело в том, – пояснил Генри, – что это шотландская фамилия. Вы знаете, где на Старой Земле находится Шотландия?

– Дайте подумать. – Наступила недолгая пауза, пока Тони пыталась припомнить то, что проходила давным-давно в школе. – Кажется, это часть Британских островов, да?

– В каком-то смысле. Проще сказать, что Англия занимает южную, а Шотландия – северную часть самого большого из Британских островов. Но шотландцы жили еще и на Гебридских или, как их иногда называют, Западных островах, лежащих к западу от Шотландии. Именно с них в свое время и прибыли на Ассоциацию мои предки.

– Теперь я вспомнила, – сказала Тони. – Шотландцы говорили на гэльском – а сейчас?

– Не знаю, – сказал Генри. – Лично я на нем не говорю, но мы называемся «Маклейнами» потому, что эта фамилия восходит к человеку, которого звали Гиллейтайн Туайдх. Я, конечно, произношу его имя не совсем так, как произнес бы человек, знающий гэльский, – он улыбнулся ей одной из своих редких мимолетных улыбок, – но означает она «Гиллиан Боевой Топор». Жил этот самый Гиллиан на Островах в тринадцатом веке христианской эры. Два его брата – Лахлан и Лубанах – были родоначальниками двух разных кланов Маклейнов: Маклейнов из Дуарта и Маклейнов из Лохбуя.

Он замолчал.

– Понимаете, это уже другие области Шотландии, – пояснил он. Тони кивнула.

– На Гебридских островах или на большом острове? – спросила она.

– И там и там, – сказал Генри. – Во времена Гиллиана Боевого Топора Маклейны жили в основном на Западных Островах, но потом они завоевали кое-какие земли в самой Шотландии и разделились на четыре клана. Когда я был еще маленьким, мне говорили, что род моего отца восходит к вождю клана Маклейн по имени Рыжий Гектор-Вояка, который пал в сражении при Харлоу, кажется, в тысяча четыреста одиннадцатом году.