Озверевшая - Кристофер Триана

ней было легко. Наверное, чтобы все считали ее шлюхой. Сообщи она об изнасиловании, ей бы не поверили. Думаю, поэтому он и сделал те фотографии и показал всем. Чтобы люди видели в ней шлюху, а он ушел от ответственности.　

Мне жаль, что я не рассказала раньше. Кейтлин боялась этого больше всего на свете. Учитывая, сколько боли и страданий выпало на ее долю со смертью отца и снимками, гуляющими по школе, я просто не хотела впутывать ее в эту грязь с изнасилованием. Она попросила забыть обо всем. Так я и сделала.　

Я боялась того, что может случиться с Кейтлин, если она обвинит Дерека. Боялась и за себя. Мы обе его боялись. Очень боялись.　

***

— Думаю, ты должна побыть дома некоторое время, — сказал отец.　

Он перемешал грибы на тарелке, прежде чем проглотить один.　

— Не могу. У меня прекрасная посещаемость, я только раз отпросилась на полдня.　

— Я просто переживаю за тебя. Вокруг творится какое-то безумие.　

Я пригубила каберне.　

— Я в порядке. Правда. Не хочу запускать учебу или пропускать игры.　

— А я не хочу волноваться, что ты встретишь этого Дерека.　

— Не встречу. Его отстранили от занятий.　

— Но вы из одной компании. С ним ведь дружит бойфренд Эми?　

— Да, но Дерек под домашним арестом.　

— Не думаю, что это его остановит. Он смутьян.

Я пожала плечами и улыбнулась:　

— Не беспокойся. У меня всегда есть твой ключ-нож. Я знаю, как им пользоваться. Поверь.　

— Попадись он мне в руки, обрадовался бы твоему ножу.　

— Хватит, папа. Пусть полиция этим занимается.　

Он стиснул челюсти, мрачно жуя:　

— Надеюсь, его скоро арестуют.

***

Они это сделали.　

На День матери Дерека Шехтера обвинили в сексуальном насилии с отягчающими обстоятельствами. Симона выдвинула обвинения. Полицейские забрали парня из дома, пока его родные дарили маме презенты. Видеть, как первенца уводят в наручниках, наверное, незабываемый подарок. Родители сразу же заплатили за него залог, и ему велели не покидать город.　

Эми выпалила это все горячечным монологом, пока мы покупали новые шмотки к лету. Были вдвоем в костюмерной, и она жаловалась, что ей нужно сбросить пять фунтов. Хотела, чтобы я сказала, какая она худышка. Я так и сделала. Один из сарафанов отлично на ней сидел, но на Эми Хайдник смотрелся бы и заляпанный дерьмом мешок. Что еще хуже, она это знала.　

— Что насчет писем с фотографиями? — спросила я.　

— Не думаю, что они смогут на него это повесить. Брайан и Дерек больше волнуются из-за смерти мистера Блэкли, просто с ума сходят. Копы нашли таблетки для изнасилований на месте убийства и думают, что их же Дерек скормил Кейтлин. Ищут связи. Безумие какое-то!　

— Боже. Они что, хотят обвинить его еще и в убийстве?　

— Не знаю. Но Шехтеры наняли адвоката. Все это ужасно, Ким. Просто ужасно. — Она закружилась перед зеркалом. — Как я смотрюсь в зеленом?

***

Проблемы Дерека с законом ужасно меня веселили, но я занервничала, представив: от испуга он рассказывает, как я подговорила его изнасиловать Кейтлин. Я могла все отрицать — и так бы и поступила, — но все равно было немного неприятно оттого, что мои разговора с копами еще не закончились. Впрочем, пока меня не вызывали в полицию. Либо Дерек Шехтер держал рот на замке, либо проболтался, но никто ему не поверил.　

Школа гудела от новостей как улей. Исходила ядовитыми слухами. Имя Кейтлин Блэкли снова было у всех на устах, и к черту возможное наказание. Мы словно очутились в сердце оскароносной драмы, она захватила всех, хоть и не каждый в этом признавался. Даже учителей и родителей. Несмотря на нежелание отца, я продолжала ходить в школу. Не хотела пропустить ни минутки этого безумия, хотя бывало, что мелкий траходемон пытался заставить меня выблевать кишки. Я курила сколько могла (это было абсолютно отвратительно), но боялась, что запах сигарет останется на одежде. Записалась в спортзал и доводила себя до изнеможения гирями, тренажерами и всякими безумными тренировками. Я продолжала пить виски и скотч на ночь, падая в кошмары, от которых по утрам была вялой.　

Когда позвонила Симона и сказала, что Кейтлин может принимать гостей, я была так счастлива, что бросилась прямо к машине. Было воскресенье, отец никуда не ехал, так что я могла ее взять. Во время поездки слушала любимый саундтрек — белый шум — на полную громкость.　

Симона открыла дверь. Выглядела как после обширного инсульта. Вся — серость и разрушение. Внутри дома Блэкли царили тени и удрученность, в воздухе воняло забытым в ведре мусором, разбросанные вокруг грязные тарелки говорили о долгих, полных уныния днях. Семья погрузилась в бездны отчаяния своего нового мира. Их дом был не единственным, что лежало в руинах.　

— Мама Боба заходит, чтобы помочь, — сказала Симона. — Но я просто не хочу ничего делать.　

— Понимаю.　

— Далтон гостит у дедушки с бабушкой. Мне хватает Кейтлин.

— Как она?　

Взгляд Симоны стал отстраненным. Подбородок задрожал.　

— Не знаю, вернется ли она.　

Я обняла ее, прижала к себе. Вскоре Симона уже плакала мне в плечо и мне потребовалась вся выдержка, чтобы не сунуть руку ей между ног и не схватить за киску. Хотелось откусить ей губы и заляпать стены ее мозгами.　

Успокоившись, Симона проводила меня наверх.　

— Думаю, твой визит поднимет ей настроение, — сказала она. — Я очень тебе благодарна, Ким. Предупреждаю, что это непросто — видеть ее такой.　

Кажется, я всю жизнь только об этом и мечтала — увидеть капельку спермы и соплей, участницу гонок на выживание, гребаную Кейтлин Блэкли. Она была моим шедевром, жертвой террористической атаки на душу в результате внедрения и самого ужасного из предательств. Хотела бы я, чтобы это мгновение остановилось.　

Симона открыла дверь, и мы вошли в комнату. Сперва я увидела комод и вспомнила, как мистер Блэкли трахал меня на нем, называя именем дочери. Знать, что ты трахалась с тем, кто теперь мертв, было приятно само по себе. Жалюзи не подняли — в щели сочился призрачный серый свет. Пылинки и частички отмершей кожи вились в воздухе как мошкара. Пахло затхлостью, грязным бельем и использованными салфетками.　

Кейтлин лежала в постели под одеялом, хотя в комнате было жарко и душно. Руки и шею покрывали синяки и царапины. Она нанесла их сама. Волосы были спутанными и