Пятый уровень - Сергей Веселов

Ну вот, пожалуй, и все. Дорога вела все дальше и дальше, но никакой погоней даже и не пахло. Никто, видно, так и не догадался о шахте, о подземном тоннеле и замаскированном гараже под Виларом. Возможно, судьба Барсука и Тимофея отныне станет одной из самых мрачных тайн века. Вот так.

Тим прикидывал, сколько ему предстоит еще висеть на этой дурацкой пластмассовой ручке. Вернее — сколько еще он будет нужен Барсуку живым. Километр? Два?.. Вот как интересно — оказывается, жизнь можно измерять не только в годах и минутах, а еще и в километрах. Сначала — километры, потом — сантиметры, миллиметры, микроны.,. Лучше об этом не думать.

Вместо этого Тим стал думать о том, как интересно переплелись в его жизни игра и действительность. Он еще раз прокрутил в мыслях последний день своей жизни и удивился тому, до чего точно копирует «Дом Ашеров» виртуальный мир «Замка на холме». Почему так получилось? Даже панель, открывающая потайную дверь, даже шахта… И чудовище на пятом уровне — вот что самое поразительное.

А что Генка-Будильник рассказывал той ночью о кобольде? Ну-ка, ну-ка. «Непрошибаемый», — сказал он. А что еще? «Только осиновый кол его возьмет. Если в темя». Ага… Тим даже нашел в себе силы тихонько рассмеяться. Значит, только осинового кола ему и не хватает. Ха-ха… Кстати, уж не осинник ли протянулся там, за дорогой?

В роскошной машине незнакомой большинству жителей Москвы марки ехали двое — мужчина и мальчик; нельзя было сказать, что они испытывают большое удовольствие от совместной поездки, так как мальчик был прикован наручниками к поручню. Перед поворотом на Бутово машина притормозила. В этот момент мальчик попытался ударить мужчину в бок. Мужчина, отнял правую руку от руля, схватил мальчишку за горло и что-то сказал ему. Несколько мгновений мальчик оставался неподвижен. А потом внезапно укусил мужчину за мочку уха. Он не разжимал зубы до тех пор, пока мужчина не закричал и не выпустил руль. Потерявший управление автомобиль съехал с шоссе и, соскользнув в кювет, влетел в расположенный в придорожной полосе осинник и врезался в дерево. Мужчина, принципиально пренебрегавший ремнями безопасности, по инерции вылетел из салона, разбив головой лобовое стекло. Упав на капот, он ударился головой о древесный ствол и потерял сознание. Мальчик также находился в бессознательном состоянии. Некоторое время жизнь мальчика находилась в серьезной опасности из-за возможности возгорания бензина, вытекающего через пробитый бак. Однако спустя несколько минут мальчика и мужчину подобрал водитель проезжавшего мимо грузовика. Мальчик в бреду твердил, что он НИКОГДА НЕ ПРОПУСКАЕТ СВОЕЙ ОСТАНОВКИ.

Эпилог

Спустя неделю после всех этих событий Тимофея (все еще находящегося под домашним арестом) навестил капитан милиции Седов. Капитан этот был тем самым дедуктивным гением, который в роковой вечер 22 августа позвонил родителям Тима из «Дома Ашеров», посеяв среди них дикую панику.

Тиминой маме капитан Седов преподнес букет пурпурных роз, а папе — бутылку пива «Монарх» и пакет подсоленных орешков. Он сказал родителям, что для Тимофея у него тоже кое-что есть, но об этом пока — тш-ш-ш.

Потом он прошел в комнату к Тиму и спросил, отчего он такой мрачный, на что Тим ответил, что об этом ему пришлось бы слишком долго рассказывать.

— Ладно, если ты не хочешь рассказывать, тогда расскажу я, — сказал капитан Седов.

Он и в самом деле собрался рассказать мальчику удивительную историю об известном московском архитекторе по фамилии Цигельбаум, о том самом, который выстроил особняк по заказу Зельнова Георгия Ивановича (ныне находящегося под следствием).

Этот Цигельбаум в свое время закончил архитектурный институт, а затем руководил частной компанией, специализирующейся на выпуске компьютерных технологий и игр. Компания разорилась, а сам Цигельбаум буйно помешался на почве виртуальной действительности. Архитектор по образованию, он стал брать заказы на изготовление проектов жилых домов, чем впоследствии и прославился, так как несколько особняков, выстроенных Цигельбаумом, являются точной копией «виртуальных» замков, причем не только по части фасада, но и по части интерьера, а также всяких секретов и штучек.

— Говорят, на Волоколамском шоссе стоит дом, который Цигельбаум «срисовал» с игры под названием «Один в темноте», — улыбнулся капитан Седов. — Что это за игра?

— Ужастик с трупами и внутренностями, — сказал Тим.

Капитан перестал улыбаться и покачал головой.

— А что теперь будет с «Домом Ашеров»? — спросил Тим.

— Ты хочешь сказать: с тем, что от него осталось? — сказал капитан. — Возможно, новой хозяйкой этого пепелища станет бывшая жена Зельнова. Если, конечно, уголовный розыск не будет иметь к ней никаких претензий.

— А кто она?

— Разве ты не знаешь? — удивился милиционер. — Ведь вы почти соседи. Ее дочь Алла учится с тобой в одном классе.

Тимофей молча уставился на него.

— Лариса… Васильевна?.. — пробормотал он.

— Для нас она не Лариса Васильевна, а гражданка Рассолько, — сурово сказал капитан Седов.

И он рассказал Тимофею еще одну удивительную историю.

Зельнов и Лариса Васильевна в самом деле были когда-то женаты. Зельнов развелся с ней, когда их сыну Ростику было шесть лет, а дочке Алле — четыре года. Они поделили поровну детей, но так и не сумели поделить поровну деньги. Лариса Васильевна несколько раз подавала в суд на бывшего мужа, но ничего не смогла добиться, потому что львиная доля состояния Зельнова была «теневой», неучтенной. В МУРе предполагают, что она даже наняла профессионального убийцу, известного на всю Москву как Миша Кун-Фу, чтобы тот расправился с ее мужем. Эта версия усиленно прорабатывается следствием. Скорее всего Миша спустя некоторое время вернул деньги и отказался от заказа. И у Ларисы Васильевны осталась одна надежда — на то, что Зельнов погорит на каком-нибудь из своих грязных криминальных делишек.

Это было все, что знал капитан Седов. Тимофей, вспоминая последнюю встречу с Ларисой Васильевной на именинах у Аллы, мог лишь догадываться о том, каким образом ей эту надежду удалось осуществить и какую роль во всем этом сыграли они с Серегой.

— Ну, а теперь, — загадочно произнес капитан, — мероприятие входит в решающую фазу.

Он зачем-то подмигнул Тимофею, подошел к окну и сделал знак кому-то на улице. В ту же минуту оттуда донесся громкий сигнал — низкий, с хрипотцой. Тим никогда раньше такого сигнала не слышал и даже подумал: может, в их дворе завелся бык?.. Он тоже подошел к окну и увидел, что внизу стоит «харли-дэвидсон» собственной персоной, а рядом с ним — милиционер в белом шлеме и еще сотни полторы мальчишек и девчонок, которые молча и благоговейно смотрели на это чудо техники.

— Он твой, — сказал капитан Седов, кивнув на мотоцикл. — Это подарок от всего нашего следственного отдела. За помощь в поимке опаснейшего преступника.

— Вы бы этот подарок лучше Сереге отдали, — небрежно сказал Тим. — Ему он нужнее.

— Это уже твои проблемы. Решай их сам.

Тим только улыбнулся и кивнул. И еще сказал «спасибо». Он ни капли не сомневался в том, что они с Серегой честно заработали этого красавца. Что, скажете нет?

Через три месяца, в самый разгар учебного года, Серегина мама вернулась из Дортмунда, где ей сделали операцию, и пообещали, что еще лет тридцать ей не понадобится ходить даже в поликлинику — это у них срок гарантии такой. Возможно, они что-то приврали, но лет пятнадцать, думается, Серегина мама уж точно сможет спать спокойно.

Примерно в то же время Тим купил себе небольшую компьютерную приставку и кучу кассет к ней. Только в его коллекции не было ни одной игры, где кто-то кого-то убивает или даже просто бьет. Газопроводских мальчишек, которые приходили к нему в гости, это никак не устраивало. Они думали, что Тим просто ничего не понимает в жизни. Однако Тим понимал. Понимал как никто другой: игра — это что-то большее, чем просто стандартный набор ситуаций. С игрой нельзя шутить. И если кто-то в ответ на эти слова махал рукой и не верил ему, то Тим показывал обломок ветки с осины, в которую врезался головой Барсук.

А если все равно не верили — он показывал свою майку, которую Барсук полоснул ножом, а потом — плакат Роберта Планта, у которого на майке Тим обнаружил (уже после событий в «Доме Ашеров») точно такой же порез. На том же месте — слева, на боку.