Пятый уровень - Сергей Веселов

— Ложимся!..

Вокруг что-то поминутно вспыхивало (видимо, остатки электропроводки), освещая комнату ядовито-зеленым светом. Тим распластался по полу. Он вдыхал едкую пыль и оцепенело наблюдал, как неумолимо сокращается расстояние между полом и потолком. Серега что-то кричал ему, но Тим не слышал. Он смотрел, как потолочное перекрытие буквально пожирает пространство сантиметр за сантиметром. И глаза Тимофея округлялись все больше и больше. Сейчас… Сейчас!.. Сейчас!!!

И вдруг все смолкло. Потолок застыл на месте, словно задумавшись. Потом послышалось громкое надрывное гудение. Перекрытие качнулось несколько раз, стряхивая вниз остатки пыли и штукатурки, а потом стремительно поплыло вверх.

— Есть! — хрипло прокаркал Серега.

Тим поднялся на колени и приперся к стенке. «Угадали, черт побери. Угадали. В самый последний момент».

Однако игра еще только началась.

Раздался еле слышный щелчок — и снова ожил экран компьютера (он отключился в момент, когда потолочное перекрытие крошило стол в мелкие щепки). Тим поднялся на ноги, с наслаждением расправил спину — потолок к тому времени успел стать на свое обычное место — и подошел к компьютеру.

«Как вам понравилась СОКОВЫЖИМАЛКА?

Надеюсь, игра не успела надоесть? Если все-таки успела — дайте знак. Ваши мамы будут счастливы».

Тим прочитал послание и вопросительно глянул на Серегу. Серега исподлобья смотрел на экран. Он тяжело оперся руками о колени и шумно дышал.

— Еще чего… — сказал Серега. — Да пошел он!..

— У этого человека не все дома, — сказал Тимофей. — Учти это.

— Я не собираюсь решать за тебя, Тим, — неожиданно спокойно ответил Серега. — И даю тебе самое честное благородное слово: если ты сейчас уйдешь, я тебя пойму — вот увидишь. И ты все равно останешься самым лучшим моим другом на всю жизнь.

— Да мне плевать, — как можно небрежнее сказал Тимофей. — Просто… игра ведь только началась, а мы с тобой уже мокрые как цуцики. А что нас ожидает впереди — можно представить…

— Я буду продолжать игру, — решительно произнес Серега.

Тим сплюнул под ноги; он хотел, чтобы получилось лихо, эффектно, но слюна предательски повисла на подбородке. Тимофей со злостью смахнул ее рукой.

— Тогда я тоже буду играть, — сказал он.

И только он приготовился отстучать соответствующий текст на компьютере, как на экране засветилось следующее послание:

«Я все понял. Надеюсь, ваши мамы тоже поймут. В любом случае теперь вам не мешает подкрепиться. В соседней комнате смелых и находчивых бойцов ожидает веселая ЖИЗНЬ. Приятного аппетита, орлы».

Дверь в дальнем конце комнаты тут же отъехала в сторону. Из открывшегося проема ударил яркий дневной свет, заставивший друзей крепко зажмуриться.

Спустя пять минут они давились манной кашей в следующей по маршруту комнате. Три из пяти стен здесь были, по сути, огромными — от пола до потолка — окнами.

И эти окна выходили в парк. Парк был чахлым, а манная каша — невкусной и холодной, как остывший труп. Однако здесь было светло и не так душно, как в «соковыжималке». И настроение у друзей начало потихоньку выходить из штопора.

— Каши он не жалеет, — произнес Серега с набитым ртом. — В этом доме, наверное, хранится фамильный рецепт, как сделать из обычной манки рвотное средство.

— Угу, — кивнул Тим. — И «жизнью» он ее назвал не зря. Со смыслом.

— Точно, — поддержал его Серега. — Жизнь как она есть. Особенно по утрам в начале сентября, когда еще вся первая четверть впереди, а учебному году так вообще конца-краю не видно — вот тогда каждый день такой же невкусный. Давишься, давишься — ну такая гадость! — и хочется запихнуть два пальца в рот: прощай, значит, чертова манная каша.

— Ничего, — философски сказал Тимофей. — Прожуем.

А потом они доели кашу (всю, до последней крошки), и побежали дальше, в «комнату отдыха», где их уже с нетерпением ждали пятеро качаловских «трудных» подростков в дурацких картонных масках, изображающих «хихикающих докторов» (хотя, возможно, на самом деле там был нарисован обыкновенный доктор Айболит). Тим с Се-регой отыскали на кушетке чемоданчик с «секретом». Но секрет оказался таким простым, что никакого секрета, можно сказать, и не было — комбинация насчитывала всего-навсего шесть цифр. Тим, задумавшись на полторы секунды, набрал: «20-10-14», потому что это были порядковые номера букв алфавита, из которых состояло его, Тимофея, имя.

И чемодан открылся.

Там, как и ожидалось, находилась коробка с вонючими сигарами, но Серега не стал угощать никого из «хихикающих докторов», и не потому что он очень заботился об их здоровье, а потому что, как он объяснил позже Тимофею, ему «очень уж хотелось кого-нибудь отмолотить», «Доктора» попались не слишком накачанные, к тому же они умели лишь бездумно махать кулаками в разные стороны, и Серега добился того, чего желал: он отмолотил их всех. Или почти всех. Кое-кого из «докторов» Тим просто выпихнул за пределы комнаты, после чего те по правилам игры считались «убитыми».

Все это время Тимофей смотрел на Серегу и удивлялся, как здорово стал драться его друг, а Серега смотрел на Тимофея и тоже удивлялся. И оба они решили, что все-таки не зря натерпелись страху от Миши Кун-Фу и что Миша не зря с ними возился.

Потом они попали в коридор, загнутый, словно наполовину съеденная баранка. И перед ними было несколько дверей, из которых доносились всякие ругательства и оскорбления. А еще оттуда угрожающе торчали длинные бамбуковые палки. А Тим с Серегой хорошо знали, как больно бьются бамбуковые палки, потому что Миша Кун-Фу однажды показывал им прием из японской борьбы кэмпо, в которой положено метелиться на бамбуковых палках.

Серега сказал, что он, так и быть, обошел бы этот коридор стороной и не стал бы никого трогать, но «черные маски» и «деды морозы» в ответ на его слова захохотали, словно голодные гиены. И Сереге с Тимофеем пришлось идти. Сначала было трудно и больно — но только до тех пор, пока Тимофею не удалось отобрать у одного «маски» бамбуковую палку. И теперь уже трудно и больно стало самим «маскам» и «дедам морозам».

Пустую бутылку в коридоре, которую следовало передать «бомжам», мальчишки взять не сумели, потому что в суматохе кто-то разбил ее о стену. И тогда Тим предложил перепрыгнуть потайной люк. Они пошли вперед, тыча в пол перед собой бамбуковыми палками, и в одном месте здоровенная плитка с грохотом провалилась вниз, а внизу, как и положено по сценарию, обнаружились орущие, свистящие и нецензурно выражающиеся «бомжи», которые на самом деле были качаловскими «трудными» подростками (или «хэви-подростками», как они себя сами называли).

И Серега сказал им тогда:

— Если бы у меня даже была эта бутылка, я бы вам ее ни за что не отдал.

Они не стали трогать орущих и выражающихся «бомжей» и пошли дальше, к узкой винтовой лестнице, где их ожидали «хэви-подростки» в масках с нарисованными черепами. Это была команда «веселых роджеров».

— А ну-ка скажите нам, — просипели прокуренными голосами «веселые роджеры», — в каких единицах измеряется кефаль?

Тим сначала подумал, что ребята обо что-то ударились. Потом он вспомнил одну известную песню и сказал:

— В шаландах.

«Роджеры» здорово удивились, что Тимофей такой умный, потому что сами они соображали из рук вон плохо, а все, что они умели, — так это только бездумно размахивать кулаками, сорить в автобусе шелухой подсолнечника, цеплять к юбкам одноклассниц взрывпакеты на проволочках и мучить домашних животных. Да еще задавать всякие дурацкие вопросы.

Однако дверь на второй этаж была разблокирована, и Тим с Серегой могли двигаться дальше.

Глава 28

Ростик оторвался от мониторов и обеспокоенно глянул на дверь кабинета. Ему послышался тихий, вкрадчивый звук. Тихий, как шорох слетающего с дерева листа… Грохот, ругань, дикий хохот, которые обычно издавали при своем появлении члены каюк-компании, нимало не беспокоили Ростика. За три с половиной месяца, проведенные в отцовском доме, он настолько привык к шуму, что совершенно перестал реагировать на него. Зато тишина почему-то стала его тяготить.

— Эй, кто тут? — громко крикнул Ростик.

Нет, он не боялся. Он настолько не умел бояться, что иногда даже начинал подумывать о том, чтобы научиться это делать. Однако намерения его были несерьезными… Потому что бояться Ростик все-таки умел. И первым доказательством этого было то, что он БОЯЛСЯ себе в этом признаться.

— Кому тут делать нечего?

Он с неохотой приподнялся с кресла, повисел секунду на вытянутых руках, опираясь о подлокотники, — и, спрыгнув на пол, прошел к двери.

Открыл.

Пусто…

— Придурки, — пробормотал Ростик неизвестно кому и со злостью подфутболил валяющуюся на полу обертку от шоколада.

Когда Ростик снова занял свой наблюдательный пост, взгляд его поневоле уткнулся в Самый Главный Монитор. Здесь было тихо. Подозрительно тихо. И подозрительно спокойно, Ростик нервно подвигал «мышью», метр за метром прочесывая тускло-серое пространство. Ага, все в порядке. Тот, кого он искал, сидит на своем месте. В своей вонючей конуре… Размеренное, бессознательно-вкрадчивое движение.