Йерве из Асседо - Вика Ройтман

не была застигнута врасплох, когда дело дойдет до настоящего поцелуя, и не начала пинать кавалера ногами, придумав, что он посягает на твою честь или что ты там любишь себе воображать по своим романтическим книжкам.

– Как это? – оторопела я.

– Ну вот так. Иди сюда. Я тебя поцелую.

– Ты опять с ума сошла? Ты же девочка!

– Господи, Комильфо, что за ханжество? Ты что, никогда не читала Анаис Нин? Женская любовь ничуть не хуже двуполой. Хочешь, я тебе дам почитать? Тебе понравится. В свое время она открыла мне целый мир. И “Лолиту” дам.

Можно было подумать, что Аннабелле не пятнадцать лет, а все сорок.

– Ты мне отказываешь? – состроила мне глазки сорокалетняя женщина и взмахнула неухоженным каре. – Ты же час назад читала мне лекцию о том, что все мужики козлы.

Аннабелла протянула ко мне руки, и я застыла на месте, словно меня загипнотизировали. Ее взгляд пронизывал до костей. Мне стало холодно. Я чихнула.

– Я такого не говорила, – запротестовала я. – Я сказала, что Арт козел.

– Комильфо, ты ведь никому не расскажешь про бритву? – ласково прошептала Аннабелла. – Узколобые люди не способны это понять. Они решат, что я больная на голову, но ты ведь понимаешь, что это не так. Что я должна сделать, чтобы ты сохранила мою тайну? Скажи, чего ты от меня хочешь, и я это выполню.

Странной девушкой была Аннабелла, раз ей казалось, что должна платить такую цену за одолжение. Еще более странным было, что она посчитала, будто я интересуюсь ею, как мальчики. Но я решила не обижаться.

– Влада, я от тебя ничего не хочу. Только помочь, но не знаю как. Может, тебе стоит обратиться к психологу? Знаешь, сюда приезжает одна женщина, ее зовут Маша…

– Никто меня не любит, – прошелестела Аннабелла с глубокой печалью. – Даже ты меня не любишь и хочешь сплавить какой-то Маше. Ты точно такая же, как… мой папа!

– Я уверена, что твой папа тебя очень любит, – сказала я, вспомнив о посылках, которые Аннабелла получала чуть ли не каждую неделю.

– Чушь. Человек, который тебя любит, никогда не позволит тебе уехать из дома.

Тут я подумала о том, что и попытки моего папы воспрепятствовать мне сводились к одной-единственной, и я поверила, что меня тоже никто не любит и что и я никому не нужна, кроме Аннабеллы. Должно быть, моя соседка обладала магической способностью заставлять людей чувствовать то же самое, что чувствовала она сама. Только с Артом ей этот трюк не удавался.

– Эх… – выразительно вздохнула Аннабелла. – Но я не хочу говорить о своем прошлом. Я никому не нужна. Даже тебе, раз ты хочешь, чтобы меня вытурили из нашего нового общего дома. А ведь мы теперь одна семья и ты мне как сестра! Как же ты можешь?

Внутри у меня растекалась черная пустота. Я опять чихнула.

– Кажется, ты заболела, – проникновенно сказала Аннабелла.

И, совершив задуманное, обняла меня крепко. Только непонятно было, дарила ли она мне объятие или пыталась вызвать на ответное. В любом случае я не шелохнулась.

– Что я могу для тебя сделать? – спросила я.

Аннабелла выпустила меня из объятий:

– Позвони Арту.

– То есть как?

– А вот так. Раз ты хочешь мне помочь, позвони ему и скажи, что ты застала меня целующейся с Юрой Шульцем.

– Что?! Зачем?

– Он приревнует меня и сразу поймет, что я ему нужна. Это всегда срабатывает.

– Но я… никогда не общаюсь с Артом. Он знает, что я его терпеть не могу. Он мне не поверит и вообще не поймет, с какой стати я ему звоню.

– А ты придумай что-нибудь.

– Что?

– Да я не знаю. У тебя богатая фантазия.

– Влада…

– Ты же обещала мне помочь! Неужели ты хочешь, чтобы мне опять стало плохо и я опять взялась за бритву?

– Хорошо, я ему позвоню, – согласилась я. – Но кабинет вожатых сейчас закрыт. Не идти же мне к автомату. Там страшный ливень. Можно завтра?

– Я тебе дам зонт. Комильфо, я не могу больше ждать. Мне очень плохо.

И, не дожидаясь дальнейших пререканий, Аннабелла начеркала на бумажке номер телефона, всучила мне карточку, клетчатый зонт и свой фирменный плащ от Берберри.

– Иди скорее, пожалуйста!

Я снова вышла в дождь. Добежала до автомата. Ледяными руками защелкала по кнопкам. Мне ответила пожилая женщина. Я попросила Артема.

– Артемушка, тебе какая-то барышня звонит, – услышала я. – Подойдешь?

– Да, Лариса Яковлевна, – непривычно вежливо отозвался козел. – Я сейчас.

Взял трубку и сказал “але”.

– Арт, это Зоя. – Я попыталась придать голосу отстраненность и деловитость.

– Какая Зоя?

– Комильфо. Из Деревни. Соседка Влады.

Будь я на месте Арта, я сама была бы шокирована.

– Ну? – сказал Арт, справившись с первичным шоком.

– Ну, короче, я тебе звоню по такому делу. Влада и Юра Шульц целовались сегодня вечером в курилке.

– Чего?! Как? Почему? – засыпал меня вопросами рогатый герой-любовник.

– Я случайно проходила мимо и заметила. Я думаю, тебе стоит поскорее вернуться, иначе Влада от тебя уйдет.

– Че… погоди… я не понял… Что, серьезно, что ли?

– Серьезно.

– Да ни фига не может быть. – Арт понизил голос. – Ты их с кем-то перепутала.

– Я не слепая.

– Ты шизанутая.

Мне хотелось на это ответить, что я очень надеюсь, что Аннабелла… то есть Влада уйдет от него к Юре Шульцу, но сдержалась.

– Мне плевать, что ты обо мне думаешь. Я не ради тебя стараюсь.

– А ради кого?

– Я имею свои виды на Юру Шульца, – заявила я очень доверительно. – Не хочу, чтобы Влада его у меня увела. Вот так вот.

– Так, – сказал Арт в глубокой задумчивости. – Меня не было в Деревне всего одну неделю. Офигеть просто.

– Артемушка, жаркое остывает! – послышалось из далекого далека. – Мы ждем тебя к столу!

– Влада от тебя реально уйдет, если ты ею не займешься, – поспешила я его надоумить. – Позвони ей, что ли. Или пошли ей цветы.

– Цветы?! Да как она вообще могла с этим лошарой…

– Арт, – сказала я самым лицемерным тоном, на который была способна, больно вонзив ногти в свои ладони. – Ты самый нормальный пацан в нашей группе. Это каждому ясно. Юра тебе не конкуренция. Докажи это, вот и все.

– Докажу, докажу, не сомневайся, – злобно сказал самый нормальный пацан. – Спасибо, что просветила. Покедова.

И бросил трубку.

Я вернулась в комнату, промокшая до нитки. Ветер искорежил остов клетчатого зонта, вывернув наизнанку. Никакие зонты не выдерживают иерусалимской осени.

– Ну что? Ну как? – бросилась ко мне Аннабелла.

Я вкратце пересказала нашу великосветскую беседу.

И мы стали ждать.