Интернет-журнал 'Домашняя лаборатория', 2007 №12 - Журнал «Домашняя лаборатория»

позже), и слегка пнул Г.Т. ногой. Но попал под колено. И Г.Т., как гласит великий и могучий, «вскинулся». И хорошо вскинулся!

Философ осклабился и елейным голосом провозгласил: «Вы, извините-с, ВСХРА-А-АПЫВАЛИ». Занавес…

Сотрудник В.Ф. некогда работал на ускорителе. Ну и что, — спросила бы С., - мало ли кто где работает? Но количество установленной регистрирующей и управляющей аппаратуры было столь велико, что не было места, свободного от проводов — ну как будто змеи по всем стенам. Змеились… Провода выходили из соседней комнаты слева и ныряли в соседнюю справа, (и наоборот) и никто не знал, какой провод откуда, куда и зачем. Кроме, разумеется, своих собственных проводов, но их было так мало, что не о них речь. Когда для монтажа какой-либо схемы нужен был провод, а под руками его не было, брали кусачки и выкусывали из стены. В 95 % случаев ничего не происходило, потому что 95 % этих проводов уже шли ни от чего, и ни к чему, и были ничьи. В 5 % случаев с воплями прибегали хозяева, у которых что-то отключилось. Тогда выкусыватели говорили — ах, пардон. И немедленно восстанавливали содеянное. Главное было помнить — откуда выкусывали. Тот же В.Ф. ввел в практику два термина: выдирание деталей из неработоспособной схемы он называл «акт мародерства», из работающей — «акт вандализма».

У сотрудника В.Ф. были родственники в деревне. Поэтому его неоднократно приглашали на деревенские свадьбы. Когда он возвращался и через некоторое время выходил на работу, народ сбегался в его нору и слушал рассказ.

Деревенские свадьбы длились традиционно 4 дня. В первый день пили в доме у жениха. На определенной стадии процедура выглядела так — каждый тостующий вставал и громко провозглашал: «Кто еще не ебал невесту?» Э-э-э… Да. На второй день пили в доме у невесты. Что происходило на четвертый день, В.Ф. рассказать не мог — он ни разу не сумел — NB: при несгибаемом здоровье и отменном метаболизме! — продержаться до четвертого дня. А в третий день происходила процедура «ворования кур». Все, кто еще мог, взлезали на телегу, которая ездила от двора к двору. Хозяйки, радостно воя от ужаса, запирали ворота, самый трезвый перелезал через забор, рушился во двор, отпирал ворота, телега въезжала во двор, куры с кудахом разлетались, мужики валились с телеги в пыль, загребая перед собой руками с очевидной целью поймать куру. Процесс регулировался некоторыми нормами социалистического общежития — не полагалось ловить индюшек и гусей, не полагалось ловить больше 3…4 кур со двора. Изловленным свертывали шеи, бросали в сундук, стоявший посреди телеги и ехали к следующему двору. По возвращении на базу кур варили и ели.

Однажды из сундука извлекли собаку — со свернутой шеей.

Сэй-Сенагон, надо полагать, поморщилась бы и изрекла бы что-то насчет корейских варваров. Корейцев в Японии за людей не считали.

Когда в той же лаборатории случалась протечка, В.Ф. проделывал следующий финт. Вошедший изумленно смотрел на лужу и спрашивал — что это такое, протечка из сортира? (Все знали, что этажом выше находится туалет.) В.Ф., кряхтя, присаживался на корточки, макал палец в лужу, пробовали на вкус, и с умным видом говорил: «Похоже, что из женского». У вошедшего расширялись глаза, и он изумленно спрашивал: «А что, вкусы, эээ… различаются?». Сотрудники давились от смеха. Попался на это, естественно, и я. К этому надо добавить, что все сотрудники были вполне нормальными людьми и ни к какой «нетрадиционной медицине» типа «уринотерапии» ни малейшей склонности не имели. Да о ней тогда и не слышали. Это сейчас в магазине медицинской литературы полные стенды для уриноголиков. Впрочем, нетрадиционная медицина, как мне кажется, благотворно влияет на средний интеллект общества. Поскольку отдаляет обращение к врачам и, сами понимаете, что приближает.

Между прочим, когда случалась настоящая протечка из туалета, В.Ф. хладнокровно записывал в журнал (в котором отмечалось время прихода и ухода) «протечка с потолка, жидкость желтого цвета, по вкусу — моча».

И в этот паноптикум, в этот сумасшедший дом с лужей на полу, с нагромождением приборов, с кабелями и проводами, свисающими как змеи, с издевательскими карикатурами, наклеенными на стены, с моим приятелем В.Ф., хозяином помещения, в драном халате почти что на голое тело, доктор наук К. Н. привел девицу М.А., мою М., работавшую в тот момент в отделе научной информации, но имевшую диплом по физхимии. И начал К.Н. предлагать М.А. работать у него в отделе и заниматься этой самой физхимией. Теперь опишу вам М.А. Утонченная натура, изучала китайскую (даже не японскую!) культуру и язык, поила меня соответствующим чаем с соответствующего фарфора, давала слушать соответствующую музыку и вообще. Читательница и почитательница Рериха и Блаватской, и под ее дверью ее квартиры всегда пахло ароматическими палочками. Ну, так вот, К.Н. трендел о сияющих перспективах физхимии и немеряном вкладе его лаборатории в оную физхимию, а М.А. молча обводила взглядом помещение и медленно бледнела. К моменту, когда ее взгляд сделал полукруг и остановился, ее лицо было как лист финской бумаги плотностью 80 г и белизной 95 %. То есть такого лица я не видел ни до, ни после.

В этот момент я понял, что не зря М.А. увлекалась Востоком. В этот момент она была достойна Сэй-Сенагон. Ибо не упасть в обморок при давлении 50/0…

Прошло десять лет. Идя по улице в районе моего ВЭИ, я столкнулся с М.А. Мы остановились. Пять или шесть секунд смотрели друг на друга, и пошли дальше — каждый своей дорогой.

Я вспоминаю свою жизнь и иногда — ненавижу ее.

…а Сэй-Сенагон сказала бы — жизнь здесь ни при чем, но мужчина после такого должен делать харакири.

С. полагала, что не только харакири, но и все в жизни должно делаться совершенно. Сотрудник В.Ф. был совершенен в своей профессии. Если перед ним разворачивали большую схему, он какое-то время задумчиво мычал, а потом говорил: «Не, это работать не будет. Добавь здесь пару мелких транзисторов, а тут — сопротивленьице, килоома два». Многолетняя практика показала, что ошибок он не делал. Я полагаю, что он удовлетворял критериям, применявшимся С.

Несмотря на добродушный нрав, он был строг в оценках. Сотрудник Л.А. за много лет работы удостоился его похвалы единственный раз. Поглядев на изготовленный Л.А. 16 кВ источник питания для ЭОПа, сотрудник В.Ф. хмыкнул и произнес: «Ну, это ты превзошел». Сотрудник Л.А. много лет помнил об этой оценке и гордился ею не меньше, чем гордился бы теплыми словами, сказанными ему С.

Однажды, когда мы