Путину – бой! - Сергей Удальцов

Я стараюсь действовать так, как мне сердце подсказывает. Конечно же, мне было бы приятнее проводить это время дома, заниматься делами с единомышленниками, заниматься каким-то полезным делом, а не сидеть в спецприемнике, в изоляторе. Но я понимаю, что иначе я должен поступаться принципами. Я этого делать не намерен, не буду, кто бы ни хотел. А в изоляторе тоже можно с пользой проводить время, писать какие-то труды, общаться с людьми, получать информацию. Так что не надо думать, что там совершенно бесцельное времяпровождение.

Роман Баданин: Сергей Михайлович, а Вы с пользой проводили 10 лет на посту спикера СФ?

Сергей Миронов: Конечно, с пользой. Во-первых, это большой опыт, а во-вторых, все-таки много мне удалось сделать. Например, не сочтите за нескромность — то, что сегодня в Лесном кодексе нет частной собственности на лес — это моя личная заслуга. Я этим горжусь. То, что знамя Победы осталось таким, каким его водружали наши отцы — это тоже лично мое участие. Не все удалось сделать, потому что очень часто мой голос был единственным против того или иного закона. Но что-то все-таки удалось сделать. Поэтому эти 9 лет прошли не зря.

Алексей Левченко: Сергей, раз уж Вы сказали, что Вы, как Ленин, пишете там какие-то труды — все-таки, спрашивают Вас активно, не получается ли Ваш протест ради самого протеста, и не кажется ли Вам, что Вы становитесь персонажем вроде доктора Хайдера или безымянного вьетнамца, который годами ночует возле Белого дома в США, герой уличной политики в США. И их имена вроде и знает вся нация, но их требования никто никогда не учтет. Кем Вы хотите стать — таким же медийным персонажем, которого все знают, но который никогда ничего не решит, или, если Вас возьмут в какую-нибудь проходную партию, Вы все-таки попробуете что-то сделать?

Сергей Удальцов: Знаете, по-моему, если возьмут, как Вы сказали, в проходную партию — то там ничего не сделаешь. Потому что сейчас, к сожалению, любая партия — не в обиду Сергею Михайловичу, но я думаю, он понимает, о чем идет речь — цензура существует, кого можно включать в списки, а кого нет. На примере Правого дела мы это ярко видели. У Справедливой России 4 года назад были разного рода истории, и с Шергуновым, и с тем же Ройзманом. Дай бог, сейчас ситуация поменялась. Цензура есть.

Поэтому я не стремлюсь любой ценой сейчас в какую-то партию войти, в какой-то список. Потому что сильно ограничишь свою свободу, возможность говорить правду, я этого не хочу.

По поводу персонажей — мы требуем, наша позиция абсолютно реальна, она соответствует интересам, на мой взгляд, большинства населения. Это действительно социальная справедливость, это контроль граждан за деятельностью власти. Это экономические преобразования, перераспределение, справедливые доходы. Элита паразитирует, она нас грабит. Поэтому рано или поздно, не мы, так другие, народ сам решит эти вопросы. Поэтому случай доктора Хайдера или каких-то других экстравагантных персонажей, я думаю, нам не грозит. И я считаю, что для меня не главное — моя роль в этом процессе, а чтобы получались результаты. Если я хоть что-то в этом сделаю и помогу — слава богу. Но для меня первичен не я в процессе, не я в борьбе, а сам процесс, и главное — результат, народовластие и справедливость.

Алексей Левченко: К Сергею Михайловичу вопрос в продолжение. Его прислал нам человек по фамилии Дмитрий Катаев. Возможно, это бывший депутат Мосгордумы, может быть, нет. Но в любом случае, спрашивает он следующее: одобряет ли СР отказ в регистрации 8 партиям, в том числе Парнасу, а если нет, то почему тогда СР не предложили половину мест в своем списке представителям этих партий? Тогда гораздо большее количество людей проголосовало бы и за СР. И почему, кстати, тогда не предложили место и Сергею Удальцову тому же?

Сергей Миронов: Насчет — намного больше бы проголосовало — я думаю, что это очень наивно. Позиция нашей партии очень простая. Мы считаем, что все партии должны зарегистрироваться уведомительно, и только избиратели вправе судить, быть партии или не быть в Госдуме. То, что ни одна из таких незарегистрированных партий не набрала 3 % — я нисколько не сомневаюсь. Более того, я не разделяю их идеологию, но я считаю, пускай они будут. В программе нашей партии так и написано — уведомительный порядок регистрации политических партий.

Сергей Смирнов: Вопрос Сергею Удальцову по поводу, Сергей долго сегодня говорил о том, что уделяет внимание человеку труда. На что вы живете, какой источник доходов? Второй вопрос, по поводу Администрации Президента, он к обоим участникам дебатов. К Сергею Удальцову прежде всего. Не секрет, что Администрация Президента старается контролировать политику, прежде всего на уровне Государственной Думы, но и протестную тоже. Сергей, выходили ли люди из Администрации на вас, пытались ли о чем-то с вами договориться? Какие взаимоотношения, или их нет вообще?

И Сергею Михайловичу вопрос, тоже по поводу Администрации. Он сегодня заявил, что никаких контактов. А я хочу напомнить об эпизоде с Сергеем Шергуновым, наверное, самым активным молодым человеком, который входил в СР, он сначала был включен в тройку, а потом внезапно из нее выпал. Не было там давления Администрации на это принятое решение? Спасибо.

Сергей Удальцов: Если первый вопрос, источник доходов — у меня юридическое образование, я определенное количество лет работал в разных, в том числе коммерческих структурах. У меня наработана клиентская база, я занимаюсь различными, в том числе гражданско-правовыми делами, спорами. Именно таким образом работаю со своими клиентами, сейчас уже фактически в частном порядке, основное время, конечно, уделяю общественной деятельности, тем более, когда приходится сидеть по 15 суток. Но на хлеб таким образом я зарабатываю. Моя супруга тоже юрист, занимается подобной практикой. Запросы, скажу сразу, у нас довольно скромные. Я вообще сторонник разумного ограничения потребностей и конкретного человека, и всего общества, потому что иначе мы истощим нашу Землю, наши ресурсы гораздо быстрее, чем следовало бы.

Запросы минимальные, я в каком-то плане аскетического мировоззрения придерживаюсь. Поэтому — на жизнь хватает, а большего и не надо. Вот простой ответ.

По поводу Администрации Президента — да, определенные выходы были, в свое время были выходы и со стороны правоохранительных структур, и ФСБ в том числе. Основной лейтмотив — больше лояльности, больше покладистости, тогда откроются какие-то перспективы.

Роман Баданин: А с фамилиями рискнете, Сергей? Сергей Удальцов: Вы знаете, последние года два-три никто не выходил. Может быть, решили, что со мной уже бесполезно общаться. Было уже достаточно давно, фамилий сейчас вам не скажу, не потому, что боюсь чего-то, просто сейчас с ходу не помню. Но это не Сурков звонил, скажу сразу. Такого не было еще.

Роман Баданин: А вы ему звонили, Сергей, когда-нибудь? Сергей Удальцов: Как ни странно, и я ему не звонил. И даже телефона не знаю. И в общем, не стремлюсь особо.

Сергей Миронов: Я отвечу на ваш вопрос. Во-первых, радует, что Вы спрашиваете про то, что было четыре года назад. Потому что про реалии сегодняшнего дня спросить нечего, и это правильно. Дело в том, что по каждой из персоналий были свои причины. Если интересует, почему мы исключили Сергея Шергунова, там все очень просто. Когда его включали, я не знал, что он родственник моего подчиненного. Когда я узнал, я решил, что это будет неправильно, если он будет идти по нашим спискам.

А вот с Ройзманом сложнее. Мы действительно его включили, и нам было жестко заявлено, что у Ройзмана судимость, и если мы его не исключим из партии, то по подписям, а мы тогда не были парламентской партией и нужно было собирать подписи, нас не допустят до выборов. Я прекрасно знаю, как это можно делать, потому что неоднократно избирался. И даже стопроцентно легитимные подписи, если есть желание, можно их забраковать. Поэтому по Ройзману было вынужденное решение. Я, кстати, тогда же сразу Жене позвонил и сказал — Женя, такая ситуация. Или партия снимается, или мы должны снять тебя. И мы пошли тем путем, который позволил впервые в истории России, причем не только в новейшей истории, а в целом — социал-демократической партии стать парламентской.

Алексей Левченко: Сергей Михайлович, вернемся на улицу. Вам вопрос пришел за несколько минут до начала самих дебатов, читатель спрашивал: если ваш результат, по вашим оценкам, составит 15, 20 %, не важно, а нарисуют вам 5 или около того — готовы ли вы вывести своих сторонников на улицы, чтобы добиваться честного результата, чтобы ЦИК правильно посчитал голоса?

Сергей Миронов: Я уже об этом сказал, если у нас будут факты, прежде всего, а у нас действительно будут наблюдатели, и члены с совещательным голосом, и члены с решающим голосом во всех без исключения участковых комиссиях. Если у нас будут факты, что наши результаты сфальсифицированы, то есть с нас срезают — то мы готовы к любым проявлениям нашего недовольства и нашего протеста, включая уличные.