В летописях не значится - Евгения Петроченко

— Кто. Снял. Метку? — зло повторил он, надвигаясь на меня всей своей чернотой.

— Не ваше дело! — вскинулась я. — Вы вообще не имели права вешать её на меня! Это запрещено!

Он хмурился и ничего не говорил, словно мои слова для него были пустым звуком.

А я между тем продолжала, пытаясь до него достучаться:

— Я не маг. Ко мне нельзя применять магию против моего желания! Как вы только посмели?

Он улыбнулся, и от этой холодной улыбки я заткнулась, сразу почувствовав, насколько глупые слова только что сказала.

— А я не адепт, Алесан. Кому ты пожалуешься? Думаешь, меня кто‑то… — он сделал паузу, позволяя мне осознать нелепость высказанных претензий, — … накажет?

Я шарахнулась от него, чуть ли не забиваясь в угол. Это звучало как угроза, неприкрытая издевательская угроза. И я сама своим перемещением, понадеявшись на чудо, заставила его к ним перейти. Пока он следил издалека, а я вела себя как обычный адепт, ничего не происходило. Что же будет теперь?

— Когда вы успели поставить метку? — как можно будничнее спросила я, словно он не сделал ничего преступного. Если я начну истерить и возмущаться, то только лишний раз разозлю его. А таких нелюдей мне злить не хотелось совершенно.

— На твоем практическом занятии. Ты не взяла защитный амулет… мне пришлось повесить на тебя маяк, чтобы с тобой ничего не случилось. Он же мне и сообщил, что вчера ты подверглась целебному магическому воздействию. Что случилось?

— У меня болел живот, но Ониен, из моей команды, меня вылечил.

— А мне утром ничего не сказала, лгунишка, — укоризненно покачал головой он и добавил: — С тобой иначе нельзя, Алесан. Ты не говоришь правды. Не принимаешь помощи. Не снимаешь артефакт. Как мне понять, от чего пропала метка? Или кто её снял?

Он говорил это, обвиняя меня, но не всерьез, а шутя. Я снова чувствовала себя мышкой, с которой заигралась кошка и которая по какой‑то неведомой причине ещё жива.

Магистр подозревает, что я что‑то скрываю, и знает, что я не скажу этого по доброй воле. Но так же он почему‑то терпит мою ложь, не пытаясь вытянуть правду какими‑либо магическими способами, не причиняет мне физической боли. Почему он медлит? Уверена, он знает о множестве способов выпытать правду из человека, тем более не наделенного магией.

Я пожала плечами, не отвечая на его вопрос.

Он подошел ближе. Путей отступления больше не было, за мной находился только шкаф с травами. Поэтому я просто замерла, ожидая, что он ещё надумает предпринять.

Магистр же приблизился, приподнимая мой подбородок пальцем и снова заставляя посмотреть на него.

Глаза в глаза. Могильная чернота против весенней зелени. Грязная серость против лучистого золота. Неестественная бледность против розового румянца.

— Я же найду тебя, Алесан, — он легонько погладил мой подбородок, и от этой ласки я вздрогнула. — Не надо никого просить снимать метку. Пока она будет на тебе, я почувствую опасность, а не буду снова искать тебя по лабораториям да библиотекам. Если бы я не нашел тебя в комнате, я бы прочесал весь город, все Смешанные земли… Ты никуда от меня не денешься. Просто прими это.

Я затаила дыхание, испуганно глядя на него. Его палец между тем поднялся от подбородка выше, очертил линию губ, заставляя его взгляд измениться с изучающего на… какой‑то ещё, более пугающий меня.

— Не бойся, — он заметил, как я вздрогнула от его действий, и убрал руку.

Отстранился, не настаивая. Я знала, что он собирался сделать, и он мог это сделать, я бы даже не смогла сопротивляться, но по какой‑то причине ему хватило достоинства не продолжать.

— Почему ты так напрягаешься? — он снова посмотрел на меня цепко, фиксируя каждое мимическое движение. — Если ничего не скрываешь… я не понимаю, что вынуждает тебя от меня шарахаться.

— Вы пугаете, — сказала чистую правду я. — Вы некромант. Вы слишком сильный. А я… я ведь простая девочка, без магии, из глубинки. Я просто не понимаю, что вам от меня нужно.

— Ты знаешь, что мне от тебя нужно, — эти двусмысленные слова вкупе с пристальным взглядом подтвердили мои внутренние подозрения.

Я знаю, да. Поэтому он заставляет меня называет его по имени, поэтому следит… но и подозревает в чем‑то при этом.

— Знаешь, — улыбнулся он, читая написанные у меня на лице эмоции. — Я позволяю тебе пока общаться с Харашем… но, милая, лучше тебе не пересекать черту. Я его пожалел, когда он зарвался… больше жалеть не стану.

И снова он перешел к угрозам. Что ж, это было ожидаемо. Впрочем, мне не составит труда держаться от Азера на расстоянии и общаться с ним только в столовой.

— Я поняла.

— Я поняла… — повторил он за мной, — … как дальше?

— Я всё поняла, Раян, — послушно повторила я.

— Умничка, Алесан, — улыбнулся он, затем скользнул взглядом по моей ночнушке.

Я подавила желание прикрыться руками, он ведь уже и так всё рассмотрел. Но если изначально его взгляд был откровенным, раздевающим меня ещё сильнее, отчего щеки опалило жаром… то затем он вновь сменился злым. Мысли, скрывающиеся в его голове, заставляли меня впадать в ступор. Я не понимала, что он видит, что подмечает, что его радует и что злит. Как вообще в таком случае с ним общаться!

Впрочем, разгадка была близко.

— И как часто девочке из деревни приходилось ходить в таких нарядах перед мужчинами? — тьма брызгнула из его глаз, прорвалась злостью в голосе. — Ты даже не прикрылась, когда я появился.

— Я испугалась, — попыталась оправдаться я, пытаясь замаскировать страхом излишнюю вульгарность своего мира, въевшуюся в меня намертво и опять наведшую его на подозрения.

— Ты снова врешь, — припечатал меня он. Но затем вздохнул, втянул воздух, призывая себя успокоиться, и напомнил: — Я тебя предупредил, Алесан.

И растворился в воздухе, оставляя лишь пепел на полу.

А через пару минут и тот пропал без следа, отправляясь в преисподнюю вслед за этим чудовищем.

21

Ночь прошла практически без сна, полная тревожных мыслей и упаднических настроений.

Поэтому рассвет я восприняла как избавление от необходимости лежать на кровати в пучине самоедских мыслей. Дошло до того, что мне казалось, что ещё одна минута — и я свихнусь. А в глазах тем временем закончились слезы.

Надо ли говорить, что мой внешний вид наутро оставлял желать лучшего. Снова круги под глазами, снова опухшие веки, снова красные прожилки по белкам глаз. Даже расческой для создания волн не хотелось пользоваться, поэтому я ограничилась косой. А надевая ненавистную длинную юбку, мне и вовсе хотелось схватить ножницы и порезать её на лоскуты, чтобы никогда больше не видеть.

Впрочем, это была единственная вспышка гнева. Всё остальное время мною владело на удивление спокойное состояние, словно я напилась таблеток, притупляющих все чувства. Но это было лучше, чем снова чувствовать, как разрывается сердце.

И как‑то за всеми своими переживаниями я совершенно забыла, что вчера произошло между мной и Азером. Поэтому, когда я приблизилась к нашему столу, а он поднялся, планируя со мной поздороваться каким‑либо более близким, нежели прежде, способом, я не удержалась, шарахнулась от него в сторону и села между Вазилем и Ониеном. Те сопроводили мои действия недоуменными взглядами, но ничего не прокомментировали, сказав только "светлого утра".

Харашу же чужие уши помехой не были, поэтому он спросил прямо:

— Алесан, что случилось?

Я промолчала, а он тем временем вгляделся в меня и заметил все признаки не самой лучшей ночи у меня на лице.

— Ты плакала что ли?

Мне совершенно не хотелось начинать изворачиваться, поэтому я сказала лишь:

— Давай не сейчас, Азер. Я хочу есть.

Есть, впрочем, мне не хотелось совершенно, поэтому я быстро выпила чай, попрощалась и убежала, прежде чем кто‑либо мог надумать пойти меня провожать и выяснять отношения.

Занятия, как обычно, пролетели мимо меня. Мы начали проходить законы взаимодействия ингредиентов, и я то и дело пропускала мимо ушей куски лекций, думая о своем. Это, конечно же, не было сложнее высшей математики, которую я сдала на "отлично" в университете, но и тут следовало какое‑то время посидеть, послушать, вникнуть в рассказ лектора или текст учебника, что у меня совершенно не получалось сделать.

Я даже не переписывала домашние задания у Рины или у балбеса Браата, который всё равно учился лучше меня, и раз за разом получала низший балл. Иногда мастера говорили во всеуслышание о моих плохих отметках, иногда заявляли о том, что с темной силой изначально нечего было идти в зельевары, иногда грозили отчислением в конце квартала.

Я же приняла решение до нового квартала все свои дела здесь закончить. Я пыталась припомнить тексты всех книг, что читала в библиотеке, вспоминала, какие книги находились рядом с ними, прикидывала, где ещё может всплыть информация о том, что мне способно помочь. И хотя библиотека сама по себе была большой, всё же большинство книг и свитков были посвящены известным разделам магии. Наверняка, до начала квартала я изучу уже всё, что мне может помочь хоть косвенно. Если ответ не будет найден, я заберу манок у Брора и либо пронесу к себе в мир, либо попрошу его деактивировать и спрячу где‑нибудь здесь. Если же ответ найдется, то я буду решать его либо в течение сессии, либо с помощью господина Брора, либо перенесусь в этот мир спустя какое‑то время и попробую решить вопрос в его новых реалиях. Но одно ясно — я не успокоюсь, пока не помогу сестре. И даже если я не найду способ переместить зелье сейчас, то я смогу приготовить его вновь. Обязательно смогу.