Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты. - Светлана Бондаренко

Через десять лет «Страну багровых туч» переиздали в «Библиотеке приключений» в одном томе с произведениями А. Днепрова. За это время произошли изменения во внешней политике СССР, Авторам пришлось менять и кое-что в тексте…

Более всего это затронуло присутствовавших в романе китайцев. Великая Советско-Китайская дружба прекратила свое существование. Самый крупный искусственный спутник Земли «Вэй-дады Ю-и» — «Великая дружба» — стал в повести безымянным, да и строили его, оказывается, не советские и китайские мастера безгравитационного литья, а советские и английские. Англо-Китайско-Советская астрофизическая обсерватория на Луне, о строительстве которой сообщала газета, тоже оказалась Англо-Советской. Но не всегда Китай из текста исчезал или заменялся Англией.

Китайские космические корабли менялись на японские.

Командир звездолета КСР «Янцзы» Лу Ши-эр превратился в командира индийского звездолета «Карма» Рая Листа. Причем, как справедливо заметил однажды Вадим Казаков, плохое английское произношение осталось и у индийца,[20] и он предпочитает общаться на русском языке, что весьма странно.

Китайская народная мудрость «Когда носорог глядит на луну, он напрасно тратит цветы своей селезенки» превратилась в вьетнамскую народную же мудрость. Хотя я здесь не специалист и не могу утверждать, какой из вариантов верен.

Китайскому космонавту Ши Фэнь-ю особенно не повезло, ибо в черновиках в одном случае он — Уайт, в другом — поляк Миньковский, а в издании 1969 года вообще Крюгер из Бразилии.

В основном же текст 1969 года был тот же. Правда, не могу не упомянуть об одной интересной опечатке. Перед испытательным пробегом «Мальчика» в рукописи Ермаков Быкову рекомендует выпить десять таблеток колы. В издании 1959 года — десять таблеток тонина (вероятно, по аналогии со словом «тонус»), а в издании 1969 — таблетку танина. Что, по звучанию, соответствует, вероятно, таннину — «вяжущему лекарству с противовоспалительным действием».

Издание в «текстовском» собрании сочинений Стругацких повторяет первоначальную версию от 1959 года. И тем читателям, которые предпочитают перечитывать любимые книги в том, первоначальном, многажды уже читанном варианте, рекомендую именно это издание (если у них не сохранился кирпичного цвета. Как раз плохое английское произношение у индийца — не редкость.) томик 60-го года с пожелтевшими страницами, но с такими привычными иллюстрациями).

Те же иллюстрации И. Ильинского воспроизвела «Тегга Fantastical публикуя „Страну багровых туч“ в „Мирах братьев Стругацких“. Об этой серии „людены“ узнали на „Интерпрессконе-96“ и сразу же провели коротенькое совещание с Николаем Ютановым, главой „Тегга Fantastica“, на предмет: какую помощь они смогут оказать издательству в подготовке „Миров“ и „почему мы раньше не знали?!“. В то время я как раз привезла БНу обработанные черновики СБТ. Обилие интересных дополнений к текстам меня тогда потрясло, и я предложила „дополнить“ „Страну…“. Увы, спешка всегда выходит боком, макет надо было уже отправлять в типографию, и пришлось по приезду из Питера срочно (в течение двух недель) выбирать эти самые „дополнения“, перепечатывать их на пишмашинке (компьютер для меня тогда был отчасти фантастикой) и отправлять поездом в Питер (об электронной почте тогда нечего было и мечтать). Из-за спешки и там и тут в тексте появились некие несообразности. И если спешка работников издательства привела к тому, что вставлялись „кусочки“ иногда не туда ил и не так (а один абзац — вероятно, наиболее понравившийся — был вставлен два раза — на 44-ю и 45-ю страницы книги), то моя спешка вылилась в явление на борту „Хиуса“ бывшей ипостаси Юрковского — Бирского. Он, оценивая беседу планетолетчиков, хмыкает и… более не появляется до конца повествования.

Перечисляя многочисленные исправления в рукописи СБТ, рекомендованные идеологами цензуры, поймала себя на мысли, что все это несколько противоречит словам из „Комментариев“ Б. Н. Стругацкого о повести: „…безнадежно дурная, дидактично-назидательная, восторженно казенная <…> обремененная су конной назидательностью и идеологическими благоглупостями.

Фантастики Ближнего Прицела“. Все-таки не настолько Стругацкие были в то время (середина пятидесятых) настроены прокоммунистически[21] (не по теории того коммунизма, который они показали в „Полудне…“, а того, в котором „каждому по потребности“, но потребности эти будет определять верховная власть), если столько пришлось убирать, исправлять, менять…

Правда, это сыграло и отрицательную роль. Теперь Авторы будут заниматься своего рода самоцензурой: если этого не пропустят, то об этом и писать не будем. Либо как-то иносказательно. Либо даже убирая некоторые „непроходимые места“ на этапе написания чистовика.

„ИЗВНЕ“

Эта маленькая и забытая даже любителями творчества Стругацких повесть не явилась бы предметом исследования, если бы не обилие фактических материалов, служащих примером ко многим более поздним постулатам Стругацких, которые они брали на вооружение, создавая свои произведения.

„Писать надо либо о том, что хорошо знаешь, либо о том, чего не знает никто“.

Повесть состоит из трех рассказов, первый и второй из них описывают по кусочку жизни каждого из братьев (с некоторыми фантастическими дополнениями, разумеется). Восхождение альпинистов-военных — это, конечно, из жизни Аркадия Натановича, служившего на Дальнем Востоке. Археологи в Средней Азии — это из жизни Бориса Натановича; он не раз в своем творчестве будет возвращаться к этому моменту.

А третья часть — это „о том, чего не знает никто“. Тут уж братья дали волю своему воображению. Можно только представить себе, как это было упоительно: придумывать новые и новые формы жизни, населяющие зверинец Пришельцев; как по очереди (или перебивая друг друга) каждый старался выдумать что-нибудь более необычное; как затем каждый „вольный полет фантазии“ был „испробован на прочность“ (а может ли быть таковое вообще). Остается только пожалеть, что мы не присутствовали при таких вот „беседах-сражениях“ или что не было с ними в то время магнитофона, записывающего все эти обсуждения, чтобы потом мы могли послушать самое интересное, наверное, в творческой кухне: обсуждение будущего меню и перечень нужных ингредиентов… Мы можем только вкушать итог этого.