Развлекающие толпу - Розмари Роджерс

Когда Уэбб наконец отпустил ее, действительность навалилась, как возобновившаяся засуха после благотворного ливня.

Анна чувствовала, что голос дрожит так же, как и она сама.

– Это… это несправедливо! Уэбб…

– Позволь напомнить тебе старую пословицу: все справедливо в любви и на войне.

– Уэбб, я умоляю тебя, оставь меня в покое! Я же для тебя абсолютно ничего не значу. Всего лишь старая связь. Очередная победа…

– Чего ты добиваешься, Энни? Ты прекрасно понимаешь, что для меня это вовсе не «очередная победа». Какого черта, по-твоему, я торчал на этом жутком холоде и ждал тебя? «Преследовал» – так ты это, кажется, назвала? Не знаешь? Я и сам не знаю. Но ты, как заноза, сидишь в моей душе. Миссис Гайятт – Энни – женщина-загадка. И мне все время нестерпимо хочется задавать тебе вопросы, на которые я не имею никакого права. Ты бы никогда не стала этого делать, Правда? Ведь ты очень горда и очень упряма, не так ли? Да я бы никогда тебе этого и не позволил, потому что сам такой. Только у мужчин это называют высокомерием… Когда я увидел тебя вчера вечером…

– Ты не узнал меня! – укоризненно прошептала Анна. Ей все еще было обидно.

– Да, я не узнал тебя. Сначала я увидел просто красивую женщину – очень красивую, но такую же, как и все остальные. А потом, Энни, я увидел твои глаза. И губы. – Его пальцы, холодные и огрубевшие от ветра, нежно обвели контуры ее рта, вызвав невольную дрожь. – И долго не мог понять, что же меня так разозлило. А мне просто хотелось стереть с твоего лица всю эту дурацкую косметику, распустить волосы и сорвать с тебя платье, которое вызывало такую зависть у всех остальных женщин.

– Но вместо этого ты решил увести Виолетту в спальню. – Господи, ну что она говорит? Ведет себя, как ревнивая дура. И зачем ему вообще было знать, что она это заметила?

Уэбб выпустил ее руку, и лицо его посуровело.

– Да, именно так я и поступил. Но боюсь, что твоему приятелю Гаррису могло бы не понравиться, если вместо нее я решил бы увести тебя. Или я ошибаюсь? Твоя подружка любит поговорить. Ужасная болтушка.

Гордость, которую он назвал высокомерием, снова взяла свое, и Анна решительно вскинула голову.

– Да, она такая. А теперь мне действительно пора.

Я и так уже опаздываю, да и у тебя наверняка есть дела.

Она не могла понять ни его, ни себя. Их постоянно тянуло друг к другу, но, сопротивляясь изо всех сил, они в последний момент резко сворачивали в сторону для того, чтобы с удвоенной силой опять устремиться навстречу друг другу. Но почему… почему? Она была так уверена, что сможет устоять перед Уэббом, но она не смогла… И Уэбб, черт бы его набрал, прекрасно это чувствовал! Но что ему от нее нужно на этот раз?

– Туше, Энни. – Золотистые глаза зло вспыхнули. – У меня нет сегодня никаких дел, и я отвезу тебя, куда тебе нужно.

«А как же Клаудия?» – Анна едва сдержалась, чтобы не задать все возникшие у нее вопросы: «Как же Виолетта?» Но она была слишком вымотана, чтобы сопротивляться. Какое ей дело до причин! Главное, что он хотел быть с ней, он искал ее. В конце концов, половина женщин мира отдала бы все что угодно за то, чтобы Уэбб Карнаган так преследовал их. Анна послушно дала провести себя мимо своей машины и усадить в изящный белый «мерседес». Уэбб сел за руль, и машина тронулась.

По дороге они молчали. Откинувшись на переднем сиденье и закрыв глаза, Анна чувствовала, как с каждой милей сокращалось разделяющее их время. Они сидели так близко… И каждый раз, когда его рука касалась ее, Анна понимала, что становится все беспомощнее. В замкнутом пространстве машины слишком ощутимо было его присутствие, его запах, то почти животное возбуждение, которое он вызывал в ней. Она перестала задавать себе вопросы – так было проще, легче, правильнее… И неважно, чем обернется эта их новая встреча – сказочным сном или кошмаром.

Свернув на старую Портсмутскую дорогу, они доехали до Гилдфорда.

– Куда теперь, малыш?

Анна заставила себя вернуться к действительности и стала показывать дорогу. Взглянув на часы, она обнаружила, что у нее в запасе еще целых пятнадцать минут. Погода была чудесная; и совершенно неважно, что подумает Нил Ричардсон. Главное, что она здесь с Уэббом, который хочет быть с ней. Так почему бы не признаться самой себе, что она счастлива? Может быть, слово «возбуждена» и лучше характеризует ее состояние, но к черту слова!

– Что с тобой, радость моя? Ты вся светишься. – Анне нравился Нил. Один из лучших мастеров своего дела, он был очень веселым человеком и ее другом. Ничем не выдав своего удивления, Ричардсон лишь весело подмигнул Анне, когда две другие манекенщицы – Сандра и Фелисити – узнали Уэбба и мигом растеряли всю свою надменность. – Так, значит, вот как это происходит! Я и представить себе не мог, что эти две стервочки могут вести себя настолько по-человечески.

Может быть, хоть это немного оживит их лица.

Будучи в первую очередь профессионалом, Нил не собирался упускать столь неожиданный случай.

– Раз уж ты здесь, старина, то не мог бы ты…

Окружающая обстановка дышала средневековьем.

Они снимали на фоне древней нормандской крепости. Говорили, что она построена еще в 1150 году. Платья же, напротив, были вызывающе современными. Короткие шелковые туники с брюками или цыганскими юбками, льняные сарафаны и голубые холщовые юбки на пуговицах, расстегнутые до бедра. Уэбб был лишь смутной мужской фигурой на заднем плане, кроме одного кадра, где Анна, с развевающимися по ветру волосами, весело смеялась, опершись о его руку.

Позднее она будет улыбаться или плакать над этой фотографией, но какое значение имело это сейчас? Перекусив хлебом с сыром и запив их вином, они направились в ближайшую гостиницу и молча сели у камина. Вдвоем.

Бедные Сандра и Фелисити! Им пришлось вернуться в Лондон вместе с Нилом, а она осталась здесь, с Уэббом. И ее совесть была спокойна. Почти.

– Нужно позвонить Виолетте, а не то она будет сходить с ума. Я никогда…

– Так позвони ей. Только постарайся говорить не очень долго. Я истосковался по тебе, Энни.

В камине весело горел огонь, и такой же огонь горел у нее внутри, когда она смотрела на Уэбба. В одних брюках он стоял перед камином и наблюдал за ней. Желание. Господи, сколько же времени прошло с тех пор, как она в последний раз ощущала эту неистовую физическую потребность? Жидкий огонь пульсировал в теле, и его необходимо было погасить. Ну почему телефонистка так долго соединяет?

Наконец сквозь щелчки на линии послышался взволнованный голос Виолетты.

– Анна? Что произошло? Когда я увидела у дома твою машину, то чуть не сошла с ума! Где ты?

Анна изо всех сил старалась говорить небрежно, но под взглядом Уэбба ей это удавалось с трудом.