Рядом с нами - Семен Нариньяни

Ждать три года… Не много ли? Может быть, лечение можно провести и в более короткие сроки. В самом деле, а что если комсомольскому комитету Большого театра взять и собрать всех завсегдатаев театрального подъезда и объяснить им, что коллекционирование фотографий и калош никакого отношения к искусству не имеет, что это самая настоящая блажь, достойная истеричных гимназисток, а не советских девушек. А докладчиком на это собеседование следовало бы пригласить такого авторитетного в театре человека, как Мантуан Мантуанович. Кто-кто, а ведь он испытывает больше всего неудобств от чрезмерного «обожания» со стороны секты "одержимых".

1951 г.

ДРУГ ДО ПЕРВОЙ БЕДЫ

О том, что «подписка» собирается жениться на «рознице», догадывались все работники медунецкой конторы связи. Да и как было не догадаться, если переживания жениха легко читались по его глазам!

Весь год эти глаза светились радостью и счастьем, и каждый делал вывод: роман инспектора сектора подписки с агентом отдела розницы развивается вполне нормально. Так оно и было в действительности. Он и она ходили в клуб на танцы, катались на лодке по Енисею, сидели по три сеанса подряд в кино. Наконец он решился и сделал предложение. И в этот торжественный момент она заколебалась. Пока лукавая «розница» думала и прикидывала, стоит ли ей связывать свою жизнь с сектором газетно-журнальной подписки, инспектор этого сектора ходил сам не свой. И все работники медунецкой конторы старались успокоить и подбодрить инспектора, ибо все любили его: ребята за то, что он был хорошим товарищем, а девушки потому, что этот хороший товарищ выбрал себе невесту не где-то на стороне, а в своей родной конторе.

Но вот прошла злополучная неделя, и по тому, как расцвел и заулыбался сектор подписки, всем стало ясно, что отдел розницы смилостивился и сказал "да".

Связисты — народ дружный, компанейский. Для того, чтобы на первых порах не вводить молодоженов в большие расходы, комсомольский комитет решил отметить бракосочетание в складчину. Операционный зал, где обычно шел разбор корреспонденции, в один из воскресных дней превратился в свадебный зал. Шесть канцелярских столов составили один большой, обеденный, вокруг которого уютно уселись представители всех секторов и отделов медунецкой конторы связи: почты, телеграфа, телефона и «Союзпечати». Гости ели, пили, кричали «горько», желали молодым дружбы и счастья.

И жизнь молодоженов была на первых порах дружной. Михаила и Веру, как и прежде, видели вместе: в кино, на реке, в гостях. Все шло как нельзя лучше, и вдруг весной этого года в семье новобрачных случилось несчастье. Молодой муж, катаясь на коньках, провалился в полынью и заболел воспалением легких. Доктор хотел отправить Михаила в больницу, но Вера воспротивилась:

— Я сама выхожу его.

И она поначалу очень заботливо ухаживала за мужем. Но болезнь затягивалась, и Веру понемногу начинала одолевать скука. Подруги после работы отправлялись в клуб, а ей нужно было спешить домой:

С больным сидеть и день и ночь,

Не отходя ни шагу прочь!

Нет, не таким представляла себе Вера семейное счастье. И если молодая супруга не роптала еще вслух на свою судьбу, то только потому, что надеялась на скорое выздоровление мужа. Но болезнь у Михаила оказалась не только затяжной, но и коварной. Воспаление легких перешло в плеврит, а плеврит в скоротечную чахотку. Роль сиделки стала тяготить Веру.

— Тут, чего доброго, еще и сама заболеешь!

Муж таял на глазах. Он исхудал, пожелтел, а Вера жалела не мужа — она бегала по нескольку раз в день к зеркалу смотреть на свои пышущие здоровьем щеки.

И вот как-то перед рассветом, когда больной после тяжело проведенной ночи погрузился в тихий, спокойный сон, Вера, крадучись, собралась и ушла в дом своих родителей. Больной проснулся, а квартира пуста.

— Вера!

В ответ молчание.

Михаил нисколько не сомневался, что Вера с минуты на минуту появится в комнате. Все утро больной не сводил глаз с дверей, а жены нет и нет…

— Неужели она ушла уже на работу?

В двенадцать часов в конторе связи устраивался обеденный перерыв, и Вера прибегала домой, чтобы покормить мужа. Наконец часы пробили двенадцать, но вместо Веры пришла ее мать Евдокия Матвеевна.

— А где Вера?.. Да вы отвечайте, не молчите!

Евдокии Матвеевне не хотелось говорить зятю неправду. Но как сказать ему правду? Чем объяснить бегство дочери? И она ответила:

— У Веры грипп, но самый легкий. Завтра ей станет лучше.

Евдокия Матвеевна надеялась, что к завтрашнему дню дочь образумится и возвратится домой, а дочь заявила:

— Не пойду. Я уже три месяца не была на танцах.

Медунец — небольшой поселок. Слух о поведении Веры быстро распространился среди ее знакомых, и многие из них перестали здороваться с ней. Вера краснела, смущалась. Она понимала, что поступает нехорошо, и тем не менее в дом больного не ходила.

Но как ни мал был Медунец, в нем не было недостатка в добрых, отзывчивых людях. В дом больного забегали работники почты, телеграфа, «Союзпечати». Друзья сидели у постели больного, развлекая его, помогали Евдокии Матвеевне в ее хлопотах по кухне. И каждому Михаил задавал один и тот же вопрос:

— Что с Верой?

И каждый из друзей, чтобы успокоить больного, говорил:

— Так, пустяки. Небольшое осложнение после гриппа.

Верин грипп затягивался, и Михаил в конце концов догадался об истинных причинах этого заболевания. Разочарование в любимом человеке принесло больному новые страдания.

Друзья пытались поднять дух больного, но из их стараний ничего не получалось. Михаилу становилось все хуже и хуже. Тогда члены комсомольского комитета отправили в Министерство здравоохранения срочную телеграмму: "Наш товарищ тяжело болен. Помогите".

И из Москвы в далекий Медунец был прислан новый, быстродействующий противотуберкулезный препарат, который оказал весьма благотворное влияние на больного. Скоротечный процесс в легких приостановился, и Михаил Кондрашков начал поправляться. А тут областной комитет профсоюза прислал в контору связи санаторную путевку, и комсомольцы отправили своего товарища на лечение в Крым.

Прошло три месяца. И вот в последних числах октября работники сектора подписки и отдела розницы снова пришли на станцию, чтобы встретить больного товарища. И велико же было их удивление, когда этот больной предстал перед ними. Они смотрели на Михаила, как на какое-то чудо. Советская медицина и впрямь сотворила чудо. Из вагона навстречу друзьям вышел прежний Михаил, здоровый, сильный, ну, прямо хоть сейчас включай его в волейбольную команду.

Вместе с друзьями пришла на станцию и Вера. Она стояла в стороне от других и ждала, когда Михаил вырвется из кольца друзей и подбежит к ней. А Михаил подбежал не к ней, а к Евдокии Матвеевне, подхватил ее под руку и пошел к выходу, даже не оглянувшись на жену.

От обиды Вера прослезилась. Она возлагала на эту встречу много надежд. Вера думала, что муж со станции отправится домой. Там за пирогами она повинилась бы ему в своих грехах, а он простил бы и обнял ее и в их семье снова воцарились бы мир и счастье. Но эти надежды не оправдались. Михаил переехал жить к товарищам в общежитие. Вера ждала его день, два, а он не приходил. Тогда она попробовала вызвать его для разговора на улицу, а он пропустил ее приглашение мимо ушей. Она послала ему письмо. Это письмо возвратилось к ней нераспечатанным.

Но Вера вовсе не собиралась расставаться с Михаилом. Да и с какой стати! Сейчас он не кашлял, был ладен, статен, красив. И Вера отправилась в райком комсомола с тем, чтобы комсомол помог своим авторитетом возвратить ей любовь и уважение мужа.

"Вас просит об этом жена", — писала она в своем заявлении.

Жена — это прежде всего друг. А друзья сохраняют верность не только в радости, но и в беде.

В райкоме комсомола примерно так и ответили Вере на ее заявление. Этот ответ не понравился Вере, и она пожаловалась на райком в обком.

"Мой муж, — писала Вера, — ушел из дому в общежитие, а наш райком, вместо того чтобы поговорить со всей строгостью с ним, стал читать мораль мне. Меня обвиняют в эгоизме и черствости, но какая же эта была черствость, если больной ни одной минуты не оставался без присмотра?! Вместо меня за ним все время ухаживала моя родная мать. Да, сознаюсь, я допустила ошибку, проявив в дни болезни мужа некоторую осторожность. Но дает ли эта небольшая ошибка право мужу так долго проявлять свой характер и не разговаривать с женой? Или, может быть, я чего-то не понимаю, тогда объясните: в чем же моя вина?"

1951 г.

ИЗ СЕМЕЙНОЙ ХРОНИКИ

Лет пятнадцать — двадцать назад в выставочном зале на Кузнецком мосту дебютировал молодой способный художник. Он представил небольшую картину, на которой был изображен колхозный сад в момент окопки деревьев. Несмотря на простой и бесхитростный сюжет, картина останавливала на себе внимание каждого, кто видел ее. Здесь все говорило о весне. И солнце, и небо, и черные ломти только что вскопанной земли.