Неприступный герцог - Джулиана Грей

Уоллингфорд стоял всего в шаге от блестящего металлического короба, на который Финеас Берк возлагал такие большие надежды. Что-то шевельнулось в груди герцога, какое-то незнакомое ощущение, которое любой другой человека назвал бы… сочувствием?

– Да, леди Морли? – негромко спросил он. – Вы влюблены в моего друга Берка?

Ответа не последовало. Хотя глупо было ожидать прямого ответа на прямо поставленный вопрос от представительницы семейства Харвуд.

Уоллингфорд присел на корточки и уперся рукой в пол. Высокие сапоги возмущенно скрипнули.

– Хотя, – сказал он, наклоняясь и заглядывая под днище автомобиля, – она не узнала бы этого чувства, даже если бы оно щелкнуло по ее маленькому вздернутому…

Дневной свет. Ничего, кроме дневного света и паука!

Уоллингфорд стукнул кулаком по полу:

– Дьявол! Она убежала!

Глава 10

Уоллингфорд был на полпути к замку, когда разгадка пришла ему в голову.

Шкаф.

Герцог остановился и с силой хлопнул себя ладонью по бедру.

Господи, ну конечно! Леди Морли выбралась из-под автомобиля, когда они вышли на улицу, а когда двери мастерской вновь отворились, спряталась в шкафу, плутовка.

Уоллингфорд вновь ударил себя по бедру. На этот раз кулаком. Даже ребенок догадался бы. Как они, должно быть, сейчас потешаются над его недогадливостью. Если, конечно, не слились в пылких объятиях.

Пара белок пронеслась по примятой траве тропинки прямо перед ним, шумно обсуждая украденное лакомство или признаваясь друг другу в любви. Они резво взбежали вверх по стволу кипариса и вскоре скрылись в ветвях.

Впереди располагался замок, красные черепичные крыши которого четко вырисовывались на фоне голубого неба.

Какое-то движение между деревьями привлекло внимание Уоллингфорда, какая-то желтая вспышка. Золотисто-каштановая голова, покачивающаяся над листьями.

Роланд и леди Сомертон, погруженные в беседу и не обращающие внимания на то, что происходит вокруг.

Да что, черт возьми, творится? Неужели все обитатели этой проклятой Тосканы влюбляются друг в друга у него на глазах?

Уоллингфорд посмотрел на безоблачное небо, на льющийся с небес солнечный свет и вздохнул.

Что за изумительный оттенок голубого: бездонный, густой и невероятно чистый. Когда они покидали Англию два месяца назад, темное, непроглядное небо цвета металла низко висело над головой. Уоллингфорд помнил, как, облокотившись о перила пакетбота, направляющегося в Кале, смотрел на постепенно тающий вдали берег до тех пор, пока пелена противного мелкого дождя не поглотила линию горизонта, превратившись в одно огромное серое пятно.

Каким далеким все это казалось теперь по сравнению с голубым небом, покрытыми зеленью холмами и цветущими деревьями.

Пальцы Уоллингфорда начали понемногу разжиматься и вот уже легонько барабанили по ткани брюк. Полуденное солнце ласкало его голову. Вот ведь – он все-таки забыл шляпу в проклятой мастерской и будет настоящим счастливцем, если никогда больше не переступит ее порога.

Уоллингфорд глубоко вздохнул и прикрыл глаза, на мгновение вновь представив Финеаса Берка с округлившимся от ужаса глазами.

С губ герцога невольно сорвался смешок, когда он вспомнил свои слова: «Да, леди Морли? Вы влюблены в моего друга Берка?»

Бедолага.

Еще один смешок и еще. Спина Уоллингфорда задрожала, а бока начали гореть. Зародившийся в его груди смех вырвался наконец в прозрачный весенний воздух, всколыхнув листья на соседних деревьях. Уоллингфорд согнулся, обхватил руками колени и принялся хохотать громко и безудержно.

– Синьор?

Осекшись, он поднял взгляд, ожидая увидеть неодобрение на лице Джакомо.

– Прошу прощения. Вы ведь англичанин, не так ли? Гость из Англии?

Уоллингфорд выпрямился. Это оказался не Джакомо. Среднего роста незнакомец был одет в ладно подогнанный по фигуре костюм из легкой фланелевой ткани, волосы под соломенным канотье аккуратно подстрижены, темные глаза смотрят серьезно. В его голосе совсем не слышалось акцента.

– Так и есть, – ответил Уоллингфорд, с трудом подавив улыбку. – Могу я вам чем-нибудь помочь?

– Прошу прощения. Мое имя Дельмонико. Я коллега вашего друга мистера Берка. Насколько я понимаю, его мастерская расположена недалеко? – Брови незнакомца вопросительно взметнулись вверх. В руке он сжимал небольшую сумку, даже не сумку, а портфель. Переложил его под другую руку и поправил шляпу нервным движением.

– Да, вы правы. – Уоллингфорд указал рукой в нужном направлении. В его груди вновь шевельнулся смех, и он подавил его усилием воли. – Прямо вот по этой тропинке. Небольшой домик, похожий на каретный сарай. Вы его сразу узнаете. Только вот что, синьор Дельмонико…

Незнакомец повернулся и вопросительно посмотрел на герцога.

– Да?

– Советую вам сначала постучать. Стучите, и как можно громче.

Священник начал освящение яиц в корзине, когда Абигайль почувствовала, что Уоллингфорд взял ее за руку.

Даже не оборачиваясь, она знала, что это он. Знала с того самого момента, когда его большая и теплая рука коснулась ее локтя. Почувствовала, как он протиснулся к ней поближе сквозь толпу слуг и жителей деревни, собравшихся в столовой. Она ощутила покалывающее тепло его тела и исходящую от него мощную энергетику.

– Что это? – шепотом спросил Уоллингфорд, наклонившись к ее уху.

– Священник освящает яйца, – шепотом же ответила Абигайль.

Рядом стояла Александра, наблюдая за церемонией, точно зачарованная. Она была настолько поглощена действом, что даже не заметила приближения Уоллингфорда.

– Освящает что?

– Тише. Это очень торжественная церемония.

Абигайль поняла, что Уоллингфорд плавал. От него пахло влагой, чистой водой и свежим воздухом. Его рука все еще легонько сжимала ее локоть. Что происходит? Ведь они так холодно расстались вчера.

Дон Пьетро тем временем потянулся за святой водой, которую услужливо подал на подносе его помощник. Мария оказалась права: молодой человек с золотистыми кудрями и ясными голубыми глазами был красив, как ниспосланный на землю архангел. Он послушно следовал за священником по всему замку, держал наготове святую воду, чтобы дон Пьетро мог окропить ею комнаты, совершенно не обращая внимания на присутствующих здесь представителей англиканской церкви.

Яйца, казалось, замерли точно солдаты в строю, сгорая от желания получить благословение из святых, хотя и довольно крючковатых рук преподобного. Абигайль наблюдала за тем, как капли святой воды падали с его пальцев и струйками стекали по гладким яичным скорлупкам. Солнце отражалось в каплях, заставляя их переливаться всеми цветами радуги.