Семь мужей для избранной демоном-драконом (СИ) - Айт Элис

— Ладно, — я мысленно махнула рукой на эту ситуацию. И так ясно, что спать в одиночестве мне больше не судьба. — Идемте.

— Не будь я таким уставшим, возмутился бы, почему вы намереваетесь устраивать оргию без меня, — проворчал Мэйрис, ревниво наблюдая за тем, как мы встаем. — Учтите — в следующий раз от меня не отделаетесь.

— Да-да, — рассеянно согласилась я.

Сказала бы, что следующего раза не будет, да только я и сама в это не верила. Какое там — с таким количеством рвущихся ко мне в женихи.

Я собрала вещи, которые мне могли понадобиться в чужой комнате, дождалась, пока выйдут Эл с Соколом и задержалась на пороге. Мэйрис сидел на кровати и с надеждой смотрел на меня. Его черный хвост, торчащий из-по одеяла, маятником покачивался из стороны в сторону.

— Уверена, что не хочешь остаться?

— Может быть, в другой раз. Спокойной ночи, Мэйрис. И спасибо тебе за все, — ответила я, закрывая за собой дверь.

На секунду мне стало его жаль. Он ведь правда старался и заслужил что-то получше, чем холодное прощание. Но дать ему то, на что он рассчитывал, я тоже не могла. Я не из тех, кто легко, без угрызений совести утром милуется с одним, днем целуется с другим, а спать ложится с третьим. Во всяком случае, пока для меня это было сложно. А в том, что Сокол будет вести себя прилично, я не сомневалась. Эл об этом позаботится.

Я улыбнулась эльфу и развернулась к Соколу.

— Ну, если ты еще не передумал, веди нас к себе.

21. Тень

Это была первая ночь в новом мире, когда я легла спать в хорошем настроении и быстро заснула. Мне не помешало даже мирное посапывание Сокола, который постелил себе на полу у входа и, кажется, отключился в тот же миг, когда опустил голову. Рядом то ли дремал, то ли сидел с закрытыми глазами Эл, и мне было совершенно спокойно.

Конечно, они сначала немного потрепали мне нервы — то эльф настаивал, чтобы «норвежец» отошел подальше от меня, то Сокол предлагал, чтобы Эл засунул свое мнение куда подальше и ушел к сородичам, если ему что-то не нравится в чужой спальне. Пришлось пригрозить, что, если они оба не прекратят спорить, я уйду к Дамиану.

Это имя было поистине волшебным. Стоило ему отзвучать под потолком комнаты, хозяин которой, между прочим, плохо знал, что такое порядок, наступила идиллия. Мне быстренько постелили чистое белье и оставили в покое. Никаких домогательств, только косые взгляды мужчин друг на друга и явные сожаления о существовании соперника.

Поэтому в постель я забиралась с ухмылкой. Все равно мечтать буду не об этих двоих.

Я была уверена, что мне приснится Арис. Я вспоминала его затуманенный взгляд, жаркие объятия, тепло мягких губ, неожиданную страсть, с которой он прижимал меня к груди. Все это было так… внезапно. И Арис, в отличие от Мэйриса или Микки, делал это не потому, что я якобы избранная. Я ему правда понравилась. Это подкупало и не могло не взволновать сердце, которое при мыслях о строгом молодом маге принималось биться чаще.

Однако во снах ко мне снова пришел Дамиан. В этот раз он был одет в вышитую серебром черную рубашку с закатанными рукавами. Через распахнутый ворот виднелся продолговатый шрам у сердца. По предплечьям вились черные татуировки, значение которых после сегодняшнего вечера и знакомства с колдовским алфавитом стало мне ясным.

Защита от смерти. Среди вытатуированных символов присутствовали только те, которые были связаны с жизнью или гибелью. Например, знак «маур», который запрещалось использовать на живых существах, чтобы не навести порчу и не приманить к ним темных духов.

Дамиан не боялся ни злых духов, ни смерти. Он, кажется, вообще ничего не боялся.

Демон-дракон сидел в кресле над сопящим Соколом, уперев подбородок в ладонь и положив руки на подлокотники. В обращенных на меня блекло-голубых глазах читался упрек. Этот Дамиан, бывший порождением моего сна, знал о наших проделках, и они ему не нравились.

А я все никак не могла понять. Почему он не хочет жить? Не так, как сейчас — угрюмым циником с дырой в сердце, а по-настоящему?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вроде бы я во сне его спрашивала об этом, но не помню, получила ли ответ. Грезу прервали самым грубым образом — воплями, треском и оглушительной какофонией.

Кажется, это становилось традицией.

Я вздрогнула, продирая глаза. Из коридора доносились яростное мяуканье и мужская ругань. Эл, естественно, был уже на ногах, с обнаженным мечом. Сокол только что очнулся от глубокого сна и выглядел немного растерянным, но от эльфа не отставал. Только вместо длинного изогнутого клинка, похожего на ятаган, держал абордажную саблю.

Под дверью раздалось очередное громкое «мявк», и затем она распахнулась от толчка. Мэйрис в кошачьем обличии черной шелковистой молнией влетел в комнату, ненадолго застыл перед Соколом и Элом, еще раз призывно мяукнул и прыгнул ко мне на колени.

— Что случилось? — спросила я, с трудом приходя в себя.

Брань в коридоре не стихала. Судя по голосам, стражники задержали чужака, который с ними ожесточенно спорил. Мэйрис явно считал это важным, потому что обеспокоенно топтался на моих коленях, тыкался в руки и продолжал мяукать. Не выдержав, я схватила его и прижала к себе.

— Да что такое-то, Мэйрис? Кто тебя обидел?

Сокол тем временем выглянул из комнаты.

— Фаудо? Кракен меня раздери!

Я вообще перестала что-либо понимать. Откуда тут «испанец», сражавшийся в показательном бою на тренировочном поле академии? И, блин, что происходит с оборотнем?

Кот уже выбрался из моих рук и превращался обратно в человека. А снаружи зазвучал чужой голос с характерным акцентом.

— Сокол? Слава богам, что они прислали мне навстречу тебя! Объясни этим разряженным лопухам, что я не враг!

— Для начала объясни, что ты, сын морской собаки, забыл в комнате леди избранной, — неприветливо ответил «норвежец».

Разговор опять прервался руганью со стражниками, которые не оценили щедро сыплющиеся от Фаудо комплименты вроде «лопухов». Зато Мэйрис уже поковырялся в сундуке Сокола, вытащил оттуда рубашку со штанами и натянул их на себя, нисколько не смущаясь неподходящего размера.

— Он пробрался в комнату, — обиженно буркнул оборотень, дергая ушами и хвостом, который никак не хотел умещаться в штаны. — Начал меня лапать и разбудил, грязный извращенец.

— Да откуда мне было знать, что вместо избранной в ее постели окажется ее жених? — донесся голос из коридора.

— В самом деле, — съехидничал кот. — Это же так непредсказуемо — супруги спят в одной кровати!

— Вы еще не супруги!

— Это как будто когда-то кому-то мешало!

— Тихо! — рявкнул Сокол. — Стража, отпустите Фаудо. Он, может, и пустоголовый петух, но не преступник. Мы с ним сами разберемся. Фаудо, а от тебя я все еще жду объяснений.

Залязгали доспехи, снова раздался отвратительный звук, словно по роялю врезали молотком, и в дверях появился невысокий ладный «испанец», с грустью оглядывающий сломанный инструмент в руках. На остатках деревянного грифа висело нечто похожее на разбитую деку лютни.

— Ах, леди избранная, — заметив меня, Фаудо галантно поклонился. — Доброй вам ночи. Позвольте представиться — лорд Фаудо де Арьярно Эстраво, дворянин из Ровира, бесповоротно покоренный вашей неземной красотой.

Комплименты — наверняка неискренние — я пропустила мимо ушей, сконцентрировавшись на другом. И правда, за окнами было еще темно. Интересно, сколько мы успели проспать — полчаса, час? А одет незваный гость был, между прочим, как будто для светского визита. Сапоги по колено, яркая рубашка и черная куртка с художественными вертикальными прорезями, через которые виднелась красная ткань. Такой же короткий красный плащ спускался с левой стороны на руку Фаудо, закрывая ее почти полностью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мэйрис за моей спиной по-кошачьи зашипел. Я, хоть и была одета в плотную ночнушку по местной моде, натянула одеяло повыше.

— Доброй. Может, вы все-таки расскажете, зачем забрались ко мне в комнату? — неприветливо поинтересовалась я.