Плоть - Портия Коста

Но не потеря потенциального дохода беспокоила сейчас Юстаса. И даже не тот факт, что его страсть как можно скорее проявить пластины позволила одурманенной Беатрис натянуть одежду и ускользнуть из летнего дома его матери прежде, чем он успел вернуться, чтобы овладеть ею.

Нет, это было что-то еще, хотя, возможно, и не совсем другое, то, что заставило Юстаса снова потянуться к графину с виски и плеснуть себе еще одну немаленькую порцию.

И причина эта звалась треклятым Эдмундом Эллсвортом Ритчи.

«Этот сукин сын, – размышлял Юстас. – Ну почему он? Теперь, когда он стал ее обхаживать, я никогда не смогу склонить ее к воссоединению, чтобы получить еще несколько фотографий в пикантных позах».

Юстас ненавидел Ритчи. Ненавидел его, вероятно, больше, чем любого другого состоятельного человека в Лондоне, потому что у него, казалось, были все, какие только возможно, активы и финансовые связи, о которых самому Юстасу оставалось только мечтать. Ну почему все преимущества всегда достаются человеку вроде Ритчи? Юстас считал, что у него самого на них прав гораздо больше, ведь он происходит из аристократической среды, а эта дворняжка Ритчи лишь рядится в одежду, пошитую лучшими портными.

Все началось в прошлом году на приеме в особняке графа Плендерли. Если бы этот треклятый Ритчи не был столь привязан к своему нерадивому слуге… что ж, Юстасу удалось бы скрыться кое с каким уловом.

Да, настоящий джентльмен поверил бы другому джентльмену на слово и немедленно прогнал бы своего слугу. Лакеи, посыльные, горничные – все они приворовывают по мелочи и перекладывают вину друг на друга, и идиот Джонни Брейфорд сильно сглупил, что оставил в своей комнате так много денег без присмотра и, похоже, даже не зная точной суммы. Крупно проигравшись в карты и не имея возможности отдать долг, Юстас решил рискнуть, прокрался внутрь и украл пятьдесят фунтов стерлингов. Для наследника имущества старого графа не такая уж и большая сумма.

К несчастью, Джонни все же пересчитал свои деньги и поднял суматоху из-за кражи, в результате чего Юстасу срочно пришлось придумывать, как поступить в подобной ситуации, потому что его комната была соседней с комнатой Брейфорда. К счастью, его слуга уже услышал сплетни в столовой для слуг и сообщил ему. Слугой самого Ритчи являлся подозрительного вида парень, у которого в прошлом имелись нелады с законом. Это должно было бы сделать его подозреваемым номер один.

Все должно было бы пройти очень гладко, но этого не случилось. Тайное обвинение Юстаса против Браунлоу было отвергнуто. Джонни Брейфорд поверил Ритчи, который поручился за своего слугу. Более того, одна из пронырливых служанок заметила, как Юстас украдкой покидал комнату молодого виконта, и подозрение пало на него самого.

Публично никаких заявлений сделано не было, но у Юстаса кровь закипает в жилах всякий раз, стоит ему только подумать о том, что Ритчи и Джонни Брейфорд посмеиваются, попивая бренди и хитро поглядывая на него, оба уверенные в себе и неприкасаемые и уже утратившие интерес к пропаже пятидесяти фунтов, в то время как сам он оказался в социальной изоляции. И сильнее всего душу Юстаса растравливало осознание того, что для них весь этот инцидент вообще не имел никакого значения.

Юстас ненавидел их всех, этих самоуверенных людишек, и особенно сильную антипатию он питал к Ритчи, обладающему бесчисленными миллионами и идеями о высоком социальном положении, а также дружескими связями с сильными мира сего.

Юстас заскрипел зубами. Вчера поздно ночью парочка подвыпивших гуляк в одном питейном заведении, куда он частенько захаживал, рассказала ему о том, как они заметили этого ублюдка наедине с прекрасной Беатрис, а позднее он умыкнул ее одному богу известно куда. Ритчи слыл известным волокитой, и тот факт, что богатые светские красавицы сами вешались ему на шею, распахивая перед ним пеньюары, заставляло Юстаса ненавидеть его еще сильнее.

– Будь ты проклят, Ритчи! Будь ты проклят!

Юстас с громким стуком поставил стакан на письменный стол, чудом умудрившись не расплескать виски на эротические карточки, потому что стакан уже был пуст. Он счел это обстоятельство добрым знаком и снова наполнил стакан.

Он, черт побери, сквитается с этим Ритчи, а потом уговорит Беатрис Уэверли с ним воссоединиться и придумает какой-нибудь способ заставить ее снова ему позировать.

И вдобавок ко всему на этот раз он непременно ее трахнет.

Юстас наконец улыбнулся и, медленно потягивая третью порцию виски за утро, задумался над тем, не пора ли ему взять себя в руки.

Он знает способ, как добиться желаемого.

У него тоже имелись кое-какие связи, хотя и не такие полезные, как у типов вроде Ритчи.

А еще он слышал сплетни, восхитительные сплетни, бесценные сплетни, от которых у него мгновенно улучшалось настроение и мрачные мысли отступали.

Если то, что он слышал, было правдой, то, значит, и у Эдмунда Эллсворта Ритчи по иронии судьбы имелась своя ахиллесова пята.

Глава 12. Мадам Шамфлёр дает совет

– Мне ты можешь все рассказать, дорогая. Все на свете. Это останется между нами, и, поверь мне, тебе не удастся меня шокировать.

«Что ж, в это я точно могу поверить», – подумала Беатрис.

Ей очень хотелось улыбнуться, но все же она принудила себя сохранять серьезное выражение лица. В самом деле, ей, возможно, не удастся повергнуть Софию Шамфлёр в состояние шока. Уж точно не после представления, которое она подсмотрела прошлым вечером.

Как же хорошо было заниматься чем-то привычным, вроде чаепития с подругой! За последние двадцать четыре часа с Беатрис произошло столько необычных событий, что она начала уже гадать, не оказалась ли она ненароком в причудливом, полном разврата мире грез, похожем на взрослую версию «Алисы в Стране чудес» мистера Льюиса Кэрролла, где она сама и Ритчи являлись всего лишь двумя персонажами.

«Но если я – Алиса, то кто же тогда ты, Ритчи? – задумалась Беатрис. – Уж точно не Безумный Шляпник и не вечно встревоженный Белый Кролик… в действительности такое сравнение покажется тебе довольно странным».

Прежде чем, вняв поощрению Софии, начать свой рассказ, проголодавшаяся Беатрис взяла себе кусочек пирога. Будучи выведенной из равновесия тем, что произошло между нею и Ритчи утром, а позднее пережив еще и очень болезненный разговор с Чарли, Беатрис не смогла проглотить за обедом ни крошки. Теперь же она просто умирала от голоду, а пирог с маком удался ее кухарке на славу.

– Я кое-что сделала, София. Кое-что скандальное. – Беатрис замолчала, принявшись жевать, а ее подруга, широко раскрыв глаза от любопытства, подалась вперед, заставив заколыхаться страусиное перо у себя на шляпке. – Это еще более смелый поступок, чем позирование для тех эротических снимков. Гораздо более смелый… мне самой с трудом верится в то, что я оказалась способной на подобное, и все же это действительно так.