Голливудские жены - Джеки Коллинз

— Знаете, — сказала Мэрли, постукивая по столу идеальными ногтями, — я как-то пригласила Вулфи на завтрак. А он вместо ответа спросил, будут ли Биби с Адамом. Я тогда была замужем за Нийлом, а он не терпит Биби и ни от кого этого не скрывал. Называл ее французской дыркой не на том общественном месте! — Мэрли хихикнула. — Ну, во всяком случае, я ответила «нет». И он сразу же ответил «нет». Вообразите только! Без нее даже маленького завтрака позволить себе не мог.

Завтрак завершился в вихре сплетен, намеков и общей ядовитости. Репутации, любовные связи, таланты и красивая внешность небрежно смешивались с пищей для воробьев. Элейн попросила счет и записала в нем номер своей кредитной карточки.

Карен умчалась к своему психоаналитику, а Элейн и Мэрли неторопливо вышли из сада, чтобы забрать свои машины у услужливого сторожа. Мэрли приподняла очки, заговорщицки прищурилась на подругу и спросила:

— Ну? Что скажешь?

Элейн профессионально оценила недавнюю операцию. Она не зря побывала женой хирурга-косметолога и кое-чему научилась.

— Прекрасно! — сообщила она результат тщательного осмотра. — Настоящая первоклассная работа.

Мэрли пришла в восторг.

— Правда?

— Стала бы я лгать?

— Конечно, нет.

Сторож подогнал новенький «Порш-Турбо-Каррера» Мэрли.

Она выжала из Нийла все алименты, какие только сумела, хотя вовсе в них не нуждалась. Ее отец открыл на ее имя два счета, затем она стала владелицей и основного капитала. А после смерти Тайрона Сандерсона ей предстояло унаследовать огромное состояние.

— Я к Нейман-Маркусу, — объявила она. — Почему бы и тебе не поехать?

Элейн покачала головой.

— Мне надо домой. Теперь, когда Росс вернулся, мое время мне не принадлежит.

Мэрли сочувственно кивнула и повернулась к своей машине.

— Кстати. — Элейн взяла подругу за локоть. — Ты могла бы мне помочь.

— Да?

— Послушай, я знаю, что ты не в самых лучших отношениях с Нийлом…

— Мягко сказано!

— Но ты не могла бы… не попробовала бы…

Мэрли начала терять терпение.

— Так что же, Элейн?

— Мне нужен экземпляр «Людей улицы», — выпалила Элейн. — Это очень важно. И сценарий мне нужен незамедлительно.

Мэрли подняла брови.

— Эта макулатура?

— А ты его читала?

— Зачем? Его якобы написала Монтана. Какие еще тебе нужны доказательства?

Элейн почувствовала, что краснеет. Как она ненавидит кого-нибудь о чем-нибудь просить!

— Но ты можешь достать его для меня?

Мэрли просверлила подругу взглядом.

— Неужели Росс заинтересовался?

Элейн пожала плечами — с небрежным, как она надеялась, видом.

— Он любит быть в курсе.

— Но разве его агент не может взять экземпляр для него?

— Сценарий как будто держат под замком.

— Вероятно, потому что он очень уж скверный! — Мэрли наморщила нос. — Ну, если он тебе нужен, ты его получишь. Я в этом городе могу раздобыть что угодно.

— Спасибо, Мэрли.

— Не за что.

Губы скользнули по щекам слева, справа, и подруги расстались. Мэрли унеслась на взревевшем «Порше», а Элейн безутешно села за руль своего четырехлетнего «Мерседеса». Ничего!

Скоро все переменится — и очень.

Конти вернутся на вершину, и ей больше никогда не придется никого просить об одолжении.

— Я только что рассталась с твоей женой, — проворковала Карен в трубку.

— Ну и?

— Я рассказала ей все.

Наступила долгая пауза, пока Росс переваривал ее слова.

— Что ты сделала? — сказал он наконец.

Голос Карен затрепетал.

— Рассказала все, Росс. Мне кажется, она тебя убьет! — Но тут у нее вырвался смешок.

— Остроумная дырка!

— Вот именно.

— Где ты?

— В приемной моего аналитика. Я расскажу ему о нас все.

— Не надо!

— А что? Я передам тебе все его заключения. Обещаю.

— Черт подери, Карен! Не упоминай моего имени.

— А что я за это получу?

— Самый большой хер, какой ты только видела.

Она весело хихикнула.

— Какое самомнение!

— Я позвоню тебе завтра.

— Ну нет! Когда именно?

Она была ему нужна, но сценарий «Людей улицы» был ему нужнее, и он не собирался выходить из дома, пока не получит его.

— Я же сказал, что позвоню завтра.

Ну, так легко он от нее не отделается!

— Насколько я поняла, в доме Конти намечается прием?

— Угу.

— Элейн весь завтрак томилась по Биби Саттон.

— И заполучила ее?

— Заполучила «может быть». Ты же знаешь Биби.

Росс знал нравы и обычаи Беверли-Хиллз. Если Элейн не добьется согласия Биби, не стоит ничего затевать. Не позвонить ли Адаму и сыграть старого приятеля?

— Мне пора, — внезапно сказала Карен. Она хотела повесить трубку прежде него.

— Не вздумай упомянуть мое имя твоему аналитику, — предостерег он.

Она повесила трубку, не ответив. Росс вернулся на террасу и, аккуратно подставляя себя солнцу, вообразил сцену в саду «Бистро»— Биби разыгрывает недоступность, Элейн ее обхаживает, а Карен смакует каждую минуту пресмыкательства.

Карен. На безумную секунду он ей поверил, когда она сказала, что открыла Элейн все. У этой стервы опасное чувство юмора.

Не порвать ли с ней?

Но ради чего? Элейн она ни за что не проговорится, а ему еще требуются ее сексуальное тело и удивительно эротичные соски.

Ах, какие соски!

Требуются — но не сейчас. Вот когда он прочтет сценарий. А «людей улицы». Вот когда Сейди Ласаль станет его агентом. Вот когда он почувствует себя более… определенно.

Бадди показалось, что он глаз не успел сомкнуть, как его разбудил телефон.

— Кто это? — промямлил он сквозь зевок.

Треск в трубке, а потом:

— Бадди! Ты что? Спишь?

— Позвони утром, — пробормотал он сонно.

— Так уже утро! — раздраженно сказал звонящий. — Одиннадцать часов, и пора бы тебе пошевелить задницей.

— Рэнди! — Он с трудом открыл один глаз. — Как ты там поживаешь?

— Лучше некуда! Подобрал себе по-настоящему горяченькую богачку.

— Э-эй! Здорово. — От открыл второй глаз и пошарил по постели. Ангель в ней не оказалось.

— Ага, — деловито продолжал Рэнди. — И я собираюсь разыграть все как по нотам. Я пока мистер Чистый, она жутко на меня клюет, и, приложив старания, думается, я встану на рельсы по-настоящему…

— Здорово, здорово, — бормотал Бадди, надеясь, что с квартирой звонок никак не связан.

— Я приеду завтра, — объявил Рэнди, словно играя в телепатию, — и мне нужна квартира. Я знаю, что почти не даю тебе времени. Но мы же договорились, что я тебя пускаю недели на две, а ты, ну, ты все еще там. Я приеду завтра около двенадцати.

— Дня?

— Ага.

Бадди искал, что бы такое сказать. Но что он мог сказать?