Имя приказано забыть - Сергей Самаров

– Не вижу. Заросли мешают. Подожди, смещусь на пару метров.

Опять долго шарил прицелом по кустам.

– Фляжка. Не наша, но похожа.

– У ночных «чайников» такие же были. Значит, там и рука должна быть, которая за фляжкой скоро потянется. Мне почему-то так кажется. Карауль руку и голову. В корпус не стреляй. Они все в бронежилетах.

– У меня патроны «СП-6».[25]

– Звук будет, как в кузнице.

– Мы все кузнецы твоей безопасности.

За фляжкой, положенной на камень, оба подполковника неотрывно наблюдали около десяти минут. И дождались момента – из кустов неспешно и осторожно вытянулась рука, и показалось даже плечо.

– В «лохматках».[26] Вот почему не видно! – воскликнул Сохно, откладывая бинокль, и опуская предохранитель на китайской снайперской винтовке.

Но Кордебалет дважды выстрелил раньше, чем Сохно успел подготовиться. Звук в самом деле раздался не самый тихий. Обе пули пробили бронежилет, и звук удара металла о металл оказался более сильным, чем звук выстрелов, который до Сохно донесся только благодаря наушнику «подснежника».

– Три – на три, – констатировал Сохно. – Команды играют в равных составах. У нас, правда, в запасе есть девица. А сейчас будет двое против трех. Следи, и страхуй.

Он увидел в кустах, как кто-то двигается. К «чайнику», подстреленному Кордебалетом, с левой стороны сдвигался второй «чайник». Самого китайца видно не было, но движение кустов выдавало его. Должно быть, раненому требовалась помощь.

Сохно высчитал положение ползущего человеческого тела, высчитал длину бронежилета, и определил место, куда хотел выстрелить. Выстрел оказался не более громким, чем выстрел «винтореза», но даже более удачным, потому что раненый в седалище «чайник» выпрыгнул из кустов с коротким криком. Но долго прыгать ему не дал Кордебалет. По таким мишеням он никогда не промахивался.

– Короче, работаем так, – предложил Сохно. – Мне китайских патронов не жалко. Я обстреливаю кусты, а ты лови тех, кто оттуда выкатываться будет.

– Поехали, – согласился Кордебалет.

Сохно начал с дальних от себя кустов и опустошил весь магазин, однако пользы это не принесло никакой. Новый магазин предназначался уже для ближних кустов. И первый же выстрел заставил человека зашевелиться. Кордебалет закончил дело. Он выстрелил дважды. Тело в «лохматке» покатилось по склону.

– А-у-у, – сказал Сохно. – Где ты, последний?

Он выстрелил подряд четыре раза, и после четвертого выстрела уже не понадобилось вмешательства Кордебалета. Кусты будто сами выбросили на склон человека, одетого все в такую же «лохматку». Он стал сползать по камням на спине и вниз головой. Оптика винтовки помогла рассмотреть пробитую пулей голову.

– Три – ноль, – сказал Кордебалет. – А командир и не подозревает, что он победитель. Толя, ты винтовку не бросай. Я посмотреть ее хочу.

– Сам тащить будешь.

– Ты патроны вытащи, и винтовку девке на шею повесь. Пусть поработает.

– До девки еще дойти надо. Я пока обыщу безвременно погибших «чайников».

Сохно снова отозвался черед несколько минут.

– Вот и добыча. Бинокль с ПНВ. Заряд почти полный. Значит, где-то имели возможность подзарядиться.

– Или кто-то им принес, – подсказал Кордебалет. – Они же контактировали с группой Ювелира. У Ювелира вполне могли быть связи в электрифицированных районах.

– Возможно.

В наушниках раздался щелчок. В разговор вклинился полковник Согрин.

– Внимание всем!

– Я – Танцор, слушаю.

– Я – Бандит, весь внимание, командир.

– Я разговаривал с РОШем… Наша подружка вспомнила разговоры, которые случайно слышала в отряде Ювелира. Они должны идти до вечера за Обейдой. Вечером Обейда получает деньги. Тогда и планировали напасть. Китайцам, должно быть, нужны не деньги, а те люди, с которыми Обейда должен встретиться.

– Нужны были, – поправил командира Кордебалет.

– Уже? – спросил Согрин.

– Мы с двух сторон провели ковровое пулеметание. Уничтожили всех четверых.

– Поздравляю. Я ничего не слышал.

– Обейда, судя по спокойствию в его лагере, тоже. Я как раз за ними наблюдаю. Хорошо вижу, как зевает часовой и ждет, когда его сменят, чтобы тоже вздремнуть. Они, похоже, только к вечеру снимутся, – предположил Кордебалет.

– Если вообще планируют сниматься, – сказал Согрин. – В двух километрах дальше по ущелью есть переход в соседнее ущелье. Там у Обейды, скорее всего, и будет встреча. Оттуда идет прямой путь в Грузию. Кстати, наша задача усложняется. Там же, в соседнем ущелье, выставлены передвижные РЛС[27] российских войск. Охрана сильная. Нам следует проявить осторожность и не напороться на своих. Ближе к вечеру нам дадут подробный инструктаж. Пока продолжаем наблюдение.

– Командир, – сказал Сохно. – Пока Обейда отдыхает, не отдохнуть ли и нам?

– Не возражаю. Наблюдение ведем по одному. Первый на посту – Танцор.

Сохно удовлетворенно и красиво захрапел в микрофон «подснежника».

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

– Да, я получил подробную инструкцию и тщательно изучил ее. – Немолодой человек в белом халате, представившийся полковником Юрковым, вертел в руках хорошо знакомые майору Яблочкину листы инструкции. Голос у полковника был тих, дикция никудышная, и приходилось напрягаться, чтобы разобрать все слова. – Подписано генерал-лейтенантом Спиридоновым. Интересно, а кто ее составлял?

– Я, товарищ полковник, – сказал Яблочкин.

– Да-да, вы… Вы, товарищ майор, очевидно, не инженер по профессии… И вообще, от научной работы, думается, весьма далеки… Никогда, то есть не занимались…

– Так точно, товарищ полковник. Я кадровый военный.

– Я понял это из ваших весьма туманно изложенных предложений. И из описания ситуации, которую вы представляете себе достаточно плохо…

– Я представляю ее себе только так, как изложено в подготовленных для нас документах. В предельно упрощенном виде, чтобы было понятно, товарищ полковник, не инженеру и даже кадровому военному. – Сережа Яблочкин позволил себе обидеться, поскольку он три ночи провел за составлением этой инструкции и даже нарвался на семейный скандал, поскольку жене казалось, что он не ночует дома по какой-то иной причине, чем занятость на службе.

– Впрочем, это естественно. – Полковник неожиданно улыбнулся, но без насмешки, почти виновато. – Я попытаюсь объяснить… Вы повторяете ошибку американских исследователей, которые считают, что мы отдельно создаем генератор неравномерной плазмы, который, как ему и полагается, гасит все электронные сигналы внутри машины, и отдельно создаем прибор, который позволяет электронным системам функционировать, как им и положено функционировать по воле конструкторов…

– А разве не так? – спросил полковник Студенцов.

– Так дело обстояло лет десять или даже пятнадцать назад, когда мы только начинали эту работу. Тогда был создан генератор, а потом мы попробовали создать нечто, что прорывалось бы через плазменную оболочку. Но быстро поняли бесперспективность этого пути. И стали делать другой генератор. Такой, который сам создает для электроники условия функционирования. И современные авиационные системы работают именно по этому принципу. Вот здесь у нас с вами получается главная загвоздка…

– В чем загвоздка, товарищ полковник? Я так и не понял, извините, – произнес Яблочкин.

– И я понял не больше, – согласился Алексей Васильевич.

Юрков пожал узкими покатыми плечами, на которых казалось с трудом держался белый халат.

– Ну как же?.. Вы же просите трудоустроить в лаборатории иностранного специалиста, возможно разведчика третьей стороны, высококлассного специалиста в нашем вопросе, и допустить его до материалов по созданию генератора, но не допускать к системам, обеспечивающим работу электроники самолета. Так?

– Так.

– Но генератор, как я сказал, сам является одновременно и гасящей, и возбуждающей системой. Он сам помогает электронике полноценно функционировать. И, допустив к одному, мы автоматически допускаем его к другому… Неужели непонятно?

– Теперь понятно, – кивнул Яблочкин. – И что же нам в этом случае делать?

– Я тут, с вашего разрешения, то есть без вашего разрешения, проявил инициативу, – сказал Юрков. – Я уже сказал, что первоначально мы шли именно по пути, который вы и видите. Так же, как шли американцы. И те старые материалы у нас сохранились. Я готов предоставить их для работы вашему подопечному… Как, говорите, его зовут?

– Это профессор Хуахин Шинкуа. Но в последнее время его звали Доктор Шин. Он одинаково откликается и на то, и на другое имя… Второе ему дали, когда он работал дворником.

– Прекрасно. У нас, к сожалению, нет ставок дворников, поскольку работы по уборке территории выполняются солдатами. Что касается ставки младшего научного сотрудника, то такую профессору Хуахину Шинкуа я могу выделить. И даже место в общежитии для него найдется. Правда, в офицерском…