Бесовская банда - Сергей Иванович Зверев

зуд какой начался – так с ним всегда бывает, когда он со своей великолепной памятью не может вспомнить нечто необходимое.

Он прошелся по кабинету. Ударил ладонью по стене. Да что же за напасть такая? Где ты мелькал, прапорщик Кугель?!

В материалах дела. Точно. Но там тысячи фамилий. В каких именно списках? Перерывать все дело? На это неделю надо потратить, учитывая, сколько накопилось лишнего бумажного мусора.

Кугель. Вроде что-то с железной дорогой связано. Вон, два толстых тома лежат – списки тех, кто имел отношение к «железке» и знает все ее особенности, кто может позволить себе десяток лет безбоязненно грабить около станций и успешно скрываться.

Апухтин положил на стол эти два тома. И, опять расчихавшись от бумажной пыли, принялся листать их.

Уже заканчивал с первым томом, когда в кабинет зашел Васильев.

– Дела идут, контора пишет, – хмыкнул он, глядя на зарывавшегося в бумагах Апухтина.

– Вон, погляди. – Тот протянул начальнику краевого розыска письмо с Дальнего Востока.

Васильев внимательно ознакомился с ним. Потом пожал плечами без какого-либо намека на энтузиазм.

– Ну, хорошо. Установили еще одного потерпевшего. И какой нам с того толк?

– Пока не знаю. Но толк – дело такое. Вот его нет. А вот неожиданно и появился! – Апухтин опустил глаза к бумагам. И чуть не подпрыгнул, ткнул пальцем в строчку: – Вот он!

– Кто?

– Да этот самый Кугель!

– Ну-ка. – Васильев пододвинул к себе том.

В нем был список бойцов заградительного отряда, сформированного в 1917 году в Воронеже и обслуживавшего в числе прочего часть Северо-Кавказской железной дороги.

– Интересно. – Васильев был тертый калач и, когда видел информацию, дававшую хоть какой-то шанс в глухих делах, у него как у охотничьей собаки тут же уши вставали торчком. – Что бы все это значило?

– Выписывай мне командировку в Воронеж, – потребовал Апухтин. – Там и разберемся.

– Когда ехать хочешь?

– Лучше завтра…

Глава 27

1929 год

Бекетов поднялся по скрипучему рассохшемуся крыльцу и забарабанил по двери. Крикнул:

– Клим, встречай гостей!

Странно, но, отринув все человеческое, некоторые вдолбленные с детства правила поведения Бекетов продолжал соблюдать неукоснительно. Например, без спроса и стука в чужой дом не заходить. Есть такие ритуалы, которые напоминают тебе, ставшему зверем, что все-таки изначально у тебя природа была человеческая.

Заглянуть решил к своему подельнику он спонтанно – захотелось посидеть, обсудить грядущие дела, посамоварничать. Прихватил в ближайшей лавке связку баранок, которую сейчас держал в руке, помахивая ей.

Баранки Шкурник любил, как ребенок. А такого цепного пса надо иногда радовать гостинцем – чтобы видел, что не только его пнуть норовят, но и кормят с руки. Есть такая наука – дрессировка. Читал Бекетов о таком в газете. Он вообще в последние годы приобщился к чтению газет и даже иногда почитывал книги, чем страшно гордился. И находил в них пользу. Например, в творениях литераторов наслаждался сюжетами, подчеркивающими, насколько может быть ничтожной и порочной человеческая порода. Утверждался тем самым в своей старой мысли, что человек – скотина крайне вредная и в большинстве своем жизни не достойная. В одной из таких книжек прочитал про дрессировку. И нашел идею весьма полезной. Вот и дрессировал Шкурника из года в год.

Хотя результат этой дрессировки частично бракованный вышел. Ведь додрессировался до того, что Клим едва не перебежал на вражескую сторону. Хотя, чуя человеческую натуру, Бекетов и не сомневался, что он рано или поздно поддастся на уговоры сладкоречивого Кугеля, согласится пойти под новую руку, а то и собственноручно убить своего хозяина. Все к тому шло. Да, вовремя Бекетов с «благородием» разделался. Счет уже на дни шел.

Зато теперь в шайке все нормально, тихо, чинно и благородно. И все пойдет, как раньше, по накатанной колее. А у Бекетова было сейчас самое главное желание, чтобы ничего не менялось. Чтобы вот так вечно он выходил на «работу». Приносил в дом копеечку. И крушил черепа «микстурой». Не жизнь, а мечта!

– Что вы там, спите?! – крикнул Бекетов, когда ему никто не ответил и дверь не открыл.

Он раздраженно толкнул дверь. Та была незапертая и тут же подалась. Прошел в сени и зашел в комнату с низким потолком, рассохшейся старой мебелью и новинкой, являвшейся гордостью хозяина, – черной тарелкой радиорепродуктора в углу.

И тут Бекетов застыл на пороге как вкопанный.

В центре комнаты стоял, сложив руки на груди, Шкурник. И задумчиво разглядывал лежащее на полу женское тело, завернутое, как цыганка, в кипу кофт и юбок.

Присмотревшись, Бекетов опознал в теле Вассу, сожительницу Шкурника.

Кинув на гостя быстрый взгляд, Шкурник произнес:

– Здрав будь, Гордей Афанасьевич.

– И тебе не хворать, – кивнул Бекетов и указал рукой на безжизненное тело: – И как понимать сие непотребство?

– Да слишком языкастая стала, – отмахнулся Шкурник. – И десять рублей у меня взяла, когда я не давал. В общем… Да ты проходи, садись. Сейчас самовар поставлю.

Пнув ногой раскинувшуюся руку трупа, Шкурник прошел к столу.

Бекетов почесал затылок, но за стол присел, положив на него гостинец. Покосился на тело. Хозяин же дома на труп сожительницы не обращал никакого внимания. Будто ковер на полу лежал. Он вышел из комнаты и через некоторое время вернулся с исходящим паром большим медным самоваром на углях.

– Васса еще разогрела, царствие ей небесное. Прям перед тем, как разговор у нас с ней пошел по душам. – Шкурник повернул краник и начал разливать кипяток по чашкам – ярким, с цветочками. Потом налил заварки из пузатого чайника и произнес: – Ты пей. Хороший чаек. Васса травки специально собирала.

Бекетов, поморщившись, отхлебнул чая.

– Вот всегда так с бабами, – рассудительно и с некоторым оттенком грусти произнес Шкурник. – Одни заботы от них. Ей-то что. Она уже на небесах. А мне как теперь с трупом быть, а?

– Задал ты нам задачу, Климушка, – как от зубной боли, перекривился Бекетов.

Вассу ему жалко не было. Баба как баба. В рот Шкурнику смотрела, но иногда взбрыкивала, капризничала, болтала лишнее, часто специально злила своего благоверного и выводила на бурные чувства, не понимая, что шутит с огнем. Да и бог с ней. Одной бабой меньше. Вот только вопросы могут возникнуть, куда у Шкурника пропадает уже вторая сожительница. Или не возникнут? Она не местная. Уехала и уехала. Только тело необходимо хорошенько спрятать. Закопать поглубже. Но такое место приглядели уже давно.

Отведав чайку, бандиты принялись за привычную работу – сокрытие следов смертоубийства. Сперва тело положили в подпол, чтобы кто случайно не разглядел. Оно было довольно тяжелым, Бекетов кряхтел – у него заломило