Бесовская банда - Сергей Иванович Зверев

Опарыш с Сизым совсем не вовремя ушли в запой. И в таком состоянии тащить их на дело – это смертельный номер. Но труба звала Бекетова на бой. Ему хотелось отыграться на окружающем мире после отсидки. Поэтому на дело пошли вдвоем с Кугелем, как в былые времена.

На Бекетова с самого начала этой поездки накатило мрачное и тягостное настроение. И причины для него были. Банда уходит из-под контроля. Напротив на лавке в трясущемся вагоне сидит Кугель и время от времени кидает на него внимательные и оценивающие взгляды. Наверняка поганец задумал что-то нехорошее. И все их отлаженное дело из-за него может рухнуть в один миг. Тут бы еще свою шкуру уберечь.

Прибыв на станцию «Тихорецкая», жертву в толпе они нашли сразу. Это был вполне прилично одетый, с большим матерчатым мешком мужик. Взор недоверчивый. И он был явно растерян перед столпотворением и не знал, куда податься.

Бекетов быстро зацепил его парой слов. Мол, что ищет земляк? И вот уже между ними разгорелся разговор. Мужик аж из-под Нижнего Новгорода прибыл на заработки. Поговаривали, что на юге места тучные и можно заколотить деньгу. А в родном колхозе голодно стало.

Тут и предложил Бекетов работу. Но «барашек» оказался с норовом и неожиданно стал бить копытом:

– Это все слова твои и мои. А ты мне документ вынь да положь! И чтоб с печатью. И чтоб там было написано, чего я делать должен, сколько мне за это должны. Без бумаги – ни-ни.

Кугель сделал знак напарнику – мол, черт с ним, с дураком. Слишком тот требовательный и дотошный, а в результате сорвется в последний момент с крючка, и все усилия насмарку. Другого найдем, более сговорчивого.

Бекетов в очередной раз убедился, что ничего Кугель в людях не понимает. Где же ты еще такого другого найдешь? «Барашек» был отменный. И замариновать его ничего не стоило.

Крестьянин, похоже, только недавно выучился грамоте и этим был страшно горд. А еще гордился тем, что теперь может читать документы, постигать сакральные таинства советской бюрократии, казавшейся ему еще совсем недавно злым колдовством, защищать свои права. Ну как на этом не сыграть?!

И Бекетов разлился соловьем – как его новый приятель прав, что не верит никому. И сколько сейчас жуликов развелось. Завлекут, работать на них будешь, а в результате еще и должным останешься. Нет, у нас все по-правильному. У нас совхоз. Считай, это как государство. И он извлек бумаги с печатями, которые всегда таскал с собой.

В почтовом зале, где были чернильницы с перьями, он вписал в договор анкетные данные нового работника. И «барашек» был готов к употреблению. Он теперь вообще вокруг себя ничего не замечал – все его сознание было заполнено гордостью и самодовольством. Эка он всех на место поставил! Учитесь!

А дальше все, как обычно. Выезд в степь. Предложение заночевать там – прямо под открытым небом. Распитие бутылочки. И заливистый богатырский храп жертвы, которую устроили в стоге сена, пожелав доброй ночи.

Костер догорел. Пора было начинать работать. Но Бекетов тянул почему-то. Тяжесть, лежащая на его душе, давила только сильнее. И терзали нехорошие предчувствия.

Потому вынимать «микстуру» не стал. Поднялся на ноги. Сказал:

– Пойду пройдусь, ваше благородь.

– Ну, давай, давай, – как-то многообещающе протянул Кугель.

А Бекетов направился в степь. Огляделся. Расправил плечи. И уставился в бездонное черное небо, на котором было разлито молоко Млечного Пути и вбитыми гвоздями сияли звезды. И вдруг его обуял какой-то неземной восторг. Он ощутил все величие и бесконечность мира. И свое единство с ним.

Он даже как-то едва заметно заскулил от избытка чувств. И тяжесть с его плеч разом свалилась. И он понял – все у него будет хорошо. Бездна смыла с него остатки неуверенности и сомнений, как дождик смывает дорожную пыль. Все ж просто. Бей, бери, беги. А Вечность с людьми сама разберется и воздаст каждому…

Звезды вернули Бекетову былой кураж и уверенность в себе. К перегоревшему костру он вернулся заметно повеселевший. Кугель все это время просидел настороженный и сразу спросил резко:

– Ну ты чего?

– Работаем, – прошептал Бекетов.

Дальше все, как уже было не раз. Поняв, где находится голова «барашка», Бекетов положил туда ватки. Примерился. И обрушил «микстуру».

Хорошо сработал. Мощно. «Барашек» даже не проблеял «ах» и сразу отдал Богу душу.

– Вот так вот! – с гордостью воскликнул Бекетов.

– Всегда тобой любуюсь. «Микстурой» машешь, как Илья Муромец мечом-кладенцом, – похвалил Кугель. – Богатырь!

Он подошел к телу. Сбросил с него сено. «Барашек» был забит гарантированно, только судорога еще колотила его.

Кугель пригнулся и начал обшаривать карманы убитого. Ему не терпелось посмотреть, что такого увесистого тот держал в правом кармане, что проглядывало через пиджак. Хорошо бы портсигар или кошелек.

Когда Кугель согнулся и предался мародерству, Бекетов аккуратно примерился и с хеканьем нанес ему хлесткий удар «микстурой» по голове.

Удар получился так себе, вскользь. Кугель, почуяв неладное, успел слегка отдернуть голову. Но все равно прилетело прилично. Прапорщик покатился по земле. Привстал на колено.

Тут Бекетов подпрыгнул к нему и нанес второй удар. Тоже не слишком удачный – дух не выбил. Кугель упал на спину и взвыл.

Бекетов навис над своим подельником, в этот миг у него как у волка глаза в свете луны сверкнули. Он на миг замешкался, будто растягивая сладость окончательного расчета.

– Скотина, – прохрипел Кугель. – Как же ты раньше успел! Хотел тебя сегодня… – Он всхлипнул. Его рука дернулась к револьверу, который был за поясом.

Тут Бекетов примерился. И уже с толком, выверенно и точно рубанул «микстурой». На этот раз сработала она как требовалось. Кугель затих. Но для порядка убийца нанес ему еще пару ударов.

Усевшись на землю и пытаясь унять дрожь в руках, Бекетов просидел неподвижно несколько минут. В голове его был сущий кавардак из мыслей и чувств. Но главным в нем было ликование – он сделал это!

Он еще до отъезда чувствовал, что из их пары домой вернется только один. И не ошибся. Кугель перед смертью признался, что планировал убить подельника. Но не получилось у него. Потому что надо было Богу свечки ставить, а не рыло косить от храма.

– Спасибо тебе, Боже, – перекрестился Бекетов и принялся за дело.

Обшарил тела. Вывернул карманы. Аккуратно освободил жертв от одежды – в хозяйстве пригодится. И с любовью погладил револьвер прапорщика. Все же оружие – это вещь серьезная. Нет, револьвер на дела