Перепаянный - Дуглас Ричардс

— Ты учёная, но для меня трудно поверить в то, что это так.

— Всё дело в том, что всё происходит постепенно, — сказала Кира. — У некоторых видов, таких как тихоокеанский лосось или сумчатая мышь, всё происходит разом. Сегодня — ни малейших признаков старения, а завтра — бах! — и они умирают от старости.

Она помолчала и добавила:

— Есть и такие виды, которые генетически вообще не запрограммированы на смерть — например, морской окунь или королевы у некоторых видов общественных насекомых.

От любопытства Дэш склонил голову.

— Но они же умирают, верно?

— Умирают. Только не от старости, как мы её понимаем. Рано или поздно их убивают несчастные случаи, хищники или голод.

У Дэша было ещё много вопросов на этот счёт, но он знал: сейчас не время.

— Продолжай, — попросил он.

— Эти виды я изучала очень плотно, старалась понять почему они не стареют. Кроме того, я брала образцы ДНК у людей, страдающих от редкой болезни ускоренного старения — прогерии. К двенадцати годам прогерики выглядят и говорят, словно старики.

Дэш сочувственно покачал головой.

— Я о таком слышал. Ужасная болезнь, — сказал он и помолчал. — Могу ли я предположить, что изучение их ДНК внесло ясность?

— Ещё какую! Оно напрямую привело меня к прорыву, который мне требовался, — сказала Кира. — Я годами изучала всё, что только могла найти на тему молекулярных основ старения. Но когда присовокупила к ним данные по генетическим различиям между жертвами прогерии и обычными людьми, мой оптимизированный мозг сумел сложить все кусочки мозаики.

— И ты убеждена, что процедура работает? Что она действительно удвоит продолжительность человеческой жизни?

— Абсолютно, — ни секунды не колеблясь, сказала Кира. — На сто процентов.

Дэш одеревенел от сидения в неловкой позе, которую ему пришлось принять для наблюдения за входом в ресторан, и он на время сел поудобнее.

— Как ты можешь быть уверена? — спросил Дэш, левой рукой потирая шею, а в правой продолжая сжимать рукоять пистолета.

— Есть много способов, — ответила Кира. — Но для понимания большинства из них тебе потребовалось бы знать о молекулярной биологии и медицине куда больше. Один из путей — отслеживание промежутков между делениями клеток. Люди в основном не подозревают, что большинству наших клеток суждено испытать примерно пятьдесят делений в одной культуре. Это называют пределом Хейфлика. По мере приближения к этому пределу, на деление у них уходит всё больше и больше времени, и они проявляют признаки старения.

— Что происходит потом, когда они разделились пятьдесят раз? — спросил Дэш.

— Они умирают, — просто сказала Кира.

Дэш несколько секунд раздумывал над этим.

— А как насчёт раковых клеток? — спросил он.

— Хороший вопрос. Раковые клетки — исключение. Они бессмертные среди клеток. Они не просто выходят за предел пятидесяти делений, они продолжают делиться снова и снова — без конца. Именно этот необузданный рост в конечном счёте убивает их обладателя.

Дэш был прямо-таки заворожен этой темой, но она была ему не по зубам, и он знал, что нужно двигаться дальше.

— Допустим, я верю в то, что твоя процедура продления жизни работает так, как ты говоришь, — сказал он. — Допустим, я даже поверю в то, что ты не имеешь отношения к биотерроризму. Но у меня такой вопрос: если ты действительно открыла фонтан молодости, почему держишь его в тайне?

Кира подняла брови.

— Потому что не хочу нести ответственность за возвращение человечества в средневековье, — просто сказала она.

28

Дэш заметил официанта и жестом подозвал его. Они с Кирой сидели в полумраке, в уютном уголке молла необъятных размеров, и опасения насчёт их поимки таяли с каждой минутой. До автобуса у них ещё было время, и Дэш не торопился покинуть ресторан.

— Можете открыть на нас новый чек? — спросил Дэш, когда официант подошёл.

— Конечно. Чего желаете?

Дэш быстро пролистал меню.

— Горячие сливочные санди, для двоих.

Официант кивнул и быстро удалился.

— Горячие санди? — переспросила Кира.

— Мне нужен предлог задержаться здесь подольше, — пояснил Дэш, и позволил себе улыбнуться: — Кроме того, когда мы с тобой разговариваем, моему мозгу нужна вся глюкоза, которую только можно добыть.

Выражение на лице Киры стало чуть ли не робким.

— Прости, что столько всего сразу на тебя вываливаю. Знаю, это всё равно что пить из пожарного гидранта.

На это замечание Дэш ответил ухмылкой.

— Нет, всё в порядке. Но ты в очередной раз меня заинтриговала, — сказал он. — Прошу, продолжай!

— Смит поведал тебе свою теорию насчёт того, почему я держу секрет долгожительства в тайне, — сказала Кира. — Сказал, это нужно мне для ещё большей власти и богатства. — При этих словах она с негодованием мотнула головой. — Но это не имеет ничего общего с истинной причиной. Я бы с радостью поделилась этой тайной со всеми. Проблема вот в чём: когда мой интеллект был усилен, я задумывалась — а что станет с миром, если я так и сделаю. Выводы, к которым я пришла, меня шокировали.

Дэш попытался прикинуть, к чему она клонит, но не смог.

— Если бы все люди жили до ста пятидесяти, — продолжила Кира, — что стало бы с населением планеты?

На какой-то миг Дэш решил было, что это вопрос с подвохом. Пожал плечами.

— Оно будет расти, — сказал он.

— Оно станет расти, — повторила Кира. — И резко. Каждый год по-прежнему будут рождаться столько же людей, как сейчас, но умирать будут куда меньше. И женщины будут оставаться в репродуктивном возрасте вдвое дольше. Планета и без того перенаселена и стабильно катится к худшему. Дай человечеству мою процедуру — и каждому потребовалось бы потесниться для своих внуков, правнуков, пра-правнуков. — Она решительно помотала головой. — Удвоение продолжительности жизни людей стало бы абсолютной катастрофой.

— Это правда, обществу пришлось бы измениться, — признал Дэш, — но ты не можешь с такой уверенностью утверждать, что результаты будут катастрофическими.

— Перенаселение имеет не только физические последствия, но и психологические, — продолжила Кира. — Годы назад проводился потрясающий эксперимент с серыми крысами. Экспериментаторы заперли популяцию этих зверушек в замкнутом пространстве площадью с четверть акра, дали им сколько угодно еды и удалили всех хищников. Ожидалось, что популяция крыс возрастёт до пяти тысяч, но этого не случилось; она стабилизировалась на ста пятидесяти. Когда же экспериментаторы принудительно заставили популяцию превысить комфортную плотность, даже при неограниченном количестве еды они зафиксировали кардинальное усиление патологического поведения животных. Увидели прерванные половые акты, каннибализм, гомосексуализм, другие необычные черты поведения, — сказала Кира, приподняла брови и значительно посмотрела на Дэша. — Как думаешь, уровень стресса у человека поднимется, если станет теснее?

Тот нахмурился. Необязательно быть блестящим учёным, чтобы ответить на этот вопрос.

— Когда мой интеллект был усилен, я быстро осознала: если раскрою свою терапию, население очень быстро достигнет критической отметки. И через несколько поколений, в лучшем случае, человечество либо сократиться до небольшой кучки людей, живущих в средневековье, либо вымрет окончательно. С тех пор я несколько раз моделировала это на компьютере.

— И?

— И моделирование дало абсолютно тот же ответ. Есть несколько возможных сценариев, но я обрисую несколько самых вероятных. Стремительный рост населения приводит к мощному коллапсу экономики — ресурсы истощаются, а число рабочих мест не сможет расти с нужной скоростью. Экономики настроены на то, что люди выходят на пенсию лет в шестьдесят пять, а средняя продолжительность жизни примерно лет восемьдесят, — сказала Кира и, помолчав, напомнила: — Ты и сам пошутил о том, что бессмертному понадобятся серьёзные пенсионные накопления.

Дэш нахмурился. Он сказал это в шутку, но не подумал о последствиях.

— Ещё мы говорили о том, что долгожительство — обуза для новых поколений, — продолжила Кира. — Так и есть. Наряду с экономическим коллапсом, рост населения вызывает всё большую и большую антисанитарию. Заразные болезни распространяются, словно степные пожары. Массовый голод становится обычным делом. Битвы за выживание, подстёгнутые всё более аберрантным поведением; войны между соседними странами — и затем ядерный Армагеддон.

Дэш побледнел. Перспектива казалась пугающе правдоподобной.

— Но разве правительства не осознают масштабы угрозы, не введут строгий контроль рождаемости?

— Может быть. Сомнительно, но может быть. Но действительно ли ты именно этого бы и хотел? Купить себе несколько десятилетий жизни за счёт своих же детей? Когда мой интеллект усилен, эта идея может казаться мне абсолютно здравой, но когда я в обычном состоянии, она меня просто пугает, — ответила Кира. — Сомнений почти нет: добавить человечеству семь-восемь десятков лет неминуемо означает конец цивилизации.