Пентюх - Алексей Александрович Стопичев

чего либо подобного. Круглые твари, покрытые кожаными пластинами и передвигающиеся на восьми ногах. Очень быстрые. Спокойно догоняют даже лошадей, - я протараторил всё это и посмотрел на Иваныча. Он удивлённо моргнул и спросил:

- Ты точно писарем в земской управе сидел? А то, может, как в фильме «Брат»? Тот тоже врал всем, что писарем отсиделся.

- Да честное слово, - я даже руками развёл от удивления, - Просто у нас три энциклопедии было про монстров. Вот и читал, когда время было. А времени у меня было много.

- Понимаю, - кивнул Скоков и глянул на Тварь: - Господи, такое ощущение, что сфинкс с таксой переспал и получилось ЭТО.

Тварь покосилась на Иваныча. Подумала и на всякий случай оскалила левую часть пасти, обращённую к нам. Рыкнула неодобрительно и потрусила так же безмятежно дальше. Бывший следователь покачал головой, но комментировать не стал. Зато начал давать пояснения:

- Помнишь всё правильно, потому рассказываю. Утырков и хрюедов в поле видно далеко. Потому издалека можно из винтовки расстрелять или хотя бы отпугнуть. Но головой надо вертеть на триста шестьдесят градусов. А вот лыхи да, опасны очень. Он может даже на обочине лечь, и ты его не заметишь. Потому я и набрал камней. Лых – существо здоровое. Корпус полметра в высоту. Если видим любой холмик или выступ – кидаем в него камень. Один кидает, второй на прицеле держит. Лых обязательно среагирует.

Скоков внимательно посмотрел на меня и проговорил:

- Кидать будешь ты, а выцеливать я! Спокойнее будет!

Я дисциплинированно вертел головой по сторонам, держа в руках тяжеленное ружьё, но так ничего и не увидел. А вот Иваныч уже через полчаса остановился, посмотрел на обочину и ткнул пальцем левее, шагах в тридцати от нас:

- Видишь бугорок?

Я несмело кивнул, хотя на самом деле ничего не увидел. Скоков достал из кармана несколько небольших камней, размером с пятикопеечную советскую монету, протянул мне и сказал:

- Кидай!

А сам, как только ссыпал мне камни в ладонь, взял на изготовку свою винтовку и прицелился. Я, чувствуя себя последним придурком, размахнулся и кинул камешек примерно туда, куда указывал бывший следователь. Камень шлёпнулся в траву и Иваныч просипел сердито:

- Ну, не докинул же! Дальше!

Я только думал размахнутся ещё сильнее, как Тварь с радостным визгом кинулась вслед за камнем. Нашла его в траве и принесла назад в пасти. Выплюнула перед нами и замахала хвостом.

- Какая замечательная собачка, - умильно проговорил Иваныч, и потянулся было, чтобы её погладить. Но дмамеда так оскалилась, что бывший следователь резко передумал и вновь взял ружьё наизготовку. Лишь проговорил нервно: - Кидай чуть дальше!

Я пожал плечами и закинул камень на всю дальность, какую только мог. Тварь со счастливым визгом кинулась за ним вновь. И тут я увидел странное. Часть земли прямо с травой приподнялась вдруг, у неё выросли ноги, и она рванула от нас убегать подальше в степь. Вернее, не от нас, а от Твари, которая с радостным визгом кинулась следом за лыхом. То, что это был именно лых – сомнений не оставалось. Скоков проводил взглядом монстра и проговорил неуверенно:

- Может, позовёшь свою… собачку?

- Тварь! – заорал я на всю степь. Моя питомица остановилась. Оглянулась на меня удивлённо и чуть обиженно, но поплелась к нам, пока лых улепётывал вовсю, быстро переставляя свои длинные ноги.

- Какая хорошая… собачка, - проговорил Иваныч, когда Тварь вернулась к нам. И протянул было руку, чтобы погладить мою питомицу. Но та вновь оскалила клыки. Скоков резко передумал, поднял ладонь наверх, поправил ружьё и проговорил натужно-весело: - Ну что, идём дальше?

До обеда мы шли без приключений, и подошли к небольшой рощице. Иваныч осмотрел её и сказал просительно:

- Давай-ка там остановимся! Только брось вначале камешек, пусть твоя… животинка сбегает и принесёт обратно.

Я пожал плечами и закинул камешек в рощу. Тварь взвизгнула и кинулась туда. Безо всяких приключений принесла камешек, и мы радостно остановились на привал. Быстро пообедали консервами и хлебом и расслабленно закурили.

- Как видишь, Сёма, можно путешествовать и не на карете с рунами, - заговорил Иваныч.

- А ты путешествовал уже сам? – я выкинул бычок и лёг на спину.

- Пару раз, - неопределённо ответил Скоков.

- А куда? - бывший следователь удивлял меня всё больше.

- В Расшу ходили с охотниками, - Иваныч продолжал сидеть, поглядывая по сторонам, - И так, в окрестностях Вронжска гуляли с изыскателями.

Вдруг следователь подгрёб винтовку и приподнялся:

- Сёма, хватай ружьё! Бокри!

Я вскочил, схватил оружие и уставился в ту сторону, куда смотрел Иваныч. И увидел четырёх гигантских монстров, чем-то похожих на гусениц. По описанию помнил, что бокри – твари четырёх-пяти метров в длину с многосуставчатым телом и сорока ножками. Но в отличие от маленьких сороконожек бокря не являлась насекомым. Впрочем, происхождение монстров вообще трудно было квалифицировать знакомыми нам понятиями. Такое ощущение, что монстров кто-то лепил искусственно, соединяя млекопитающих, рептилий и насекомых. И безумному генному инженеру нравился конечный продукт настолько, что он создавал монстров одного нелепее другого. Всё, что их объединяло – безумная ярость и невероятная смертоносность. Я лихорадочно принялся вспоминать всё, что вычитал о бокрях. И зашептал своему спутнику:

- Самое уязвимое у них не голова, а розовая часть тела посередине туловища!

Иваныч вновь посмотрел на меня с удивлением и даже уважением. Посмотрел на быстро передвигающихся в нашу сторону гигантских гусениц переростков и сказал:

- Надо разойтись в стороны! Чтобы они боком к нам были! Иначе мы в центр туловища не попадём! Давай налево, а я направо! И стреляешь ты по тем, которые ко мне поползут, а я по твоим!

Я начал читать единственную молитву, которую знал, и побежал налево…

часть 2 главы 12-13-14

Глава 12. Вислое

Шагов через двадцать я остановился и посмотрел на бокрей. Они приблизились к нам уже шагов на сто и казались совсем огромными. Три повернулись в мою сторону и пошли, понемногу замедляясь. Не удивлюсь, если наслаждались процессом и хотели растянуть удовольствие поедания меня любимого. Тварь стояла возле меня, недовольно