Милость крестной феи (СИ) - Заболотская Мария

— Ты… вы так считаете, ваше высочество?

— Если я не в силах удовлетворить честолюбивые притязания тетушки, женившись на одной из ее дочерей, — рассудительно промолвил юный принц, — то, быть может, ее несколько примирит с действительностью ваше сватовство?.. В тех книгах, что вы мне советовали, часто повторялось, что худой мир лучше доброй войны.

Господин Эршеффаль завздыхал, размышляя, но в конце концов признал, что в этом есть зерно истины.

— К тому же, — сказал он, вновь невольно бросив взгляд на Маргарету, — я вижу, что иные мужья привыкают еще и не к такому!..

Снаружи домика их ожидало немалое количество слуг, порядком раздраженных тем, что последние несколько дней (и ночей) им приходилось шнырять по всем окрестным деревням вслед за господином и его безумными спутниками. Найти на подступах к столице одинокий дом, окруженный яблоневым садом, оказалось не таким уж легким делом — а ничего сверх того в видениях Марареты не указывало на место, где устроила засаду фея.

И вот, к вящему удивлению челяди, из крохотного лесного домика вслед за юркой старушонкой и за злой, как гарпия, госпожой Беренис, впрямь вышел прекрасный юный принц. Неизвестно, было ли то особое волшебство королевской крови, проявившееся в полной мере после того, как тайна была раскрыта; или же, как говорилось выше, Ашвин, против собственной воли отведав магии, получил от нее в награду некие дары?.. Вряд ли кто-то из людей повидал достаточно и того, и другого, чтобы считаться достаточно сведущим в подобных вопросах! Однако совершенно точно можно было сказать, что никто более не посмел бы усомниться в королевском происхождении юноши, пусть одет он был в лохмотья, а ноги его — босы. За принцем следовали порядком растерянный господин Эршеффаль, молчаливая Маргарета и, наконец, Одерик, несущий на руках легкую, как пушинка, Эли: злые чары и лесные странствия превратили девушку в бледную тень самой себя. Слуги, прибывшие с Одериком из лесного края, едва узнали свою юную госпожу и на глаза у них навернулись слезы.

Для Ашвина была приготовлена карета, но юноша, завидев ее, отдал короткий приказ — и двери распахнулись перед Эли. Одерик, бережно уложив дочь на бархат сидений, хотел было остаться с ней, но Маргарета качнула головой и тихо сказала:

— Рядом с ней должен быть мальчик, а не мы.

— Ох, не нравится это мне, — проворчал Одерик, но вынужден был повиноваться: Маргарета все еще была посланницей фей и знала о магии куда больше, чем все присутствующие, взятые разом.

В дороге Эли ненадолго пришла в себя, словно почувствовав близость Ашвина, и едва слышно спросила:

— Что сказала тебе фея напоследок?

— Ничего такого, о чем бы я до того не знал, — ответил он спокойно. — Отдыхай, Эли, и ни о чем не волнуйся.

…Еще до рассвета карета, сопровождаемая всадниками, въехала в ворота той самой столичной усадьбы господина Эршеффаля, которая совсем недавно показалась королевским дворцом бедной Маргарете. И то правду сказать: меры в роскоши этот почтенный господин отродясь не знал — так что ядовитые рассуждения тетушки Беренис об излишней осторожности, возможно, были не столь уж предвзяты. Всем известно, что богатство лишает людей склонности рисковать: ставить на кон одну лишь свою пропащую голову чуть легче, нежели голову и немалое состояние. И всего один шаг отделял подобные рассуждения от догадки, что прежние клятвы верности, скорее, отягощали Эршеффаля, нежели жгли сердце, побуждая к мести и восстановлению справедливости.

— Никогда не бывал в столь великолепных дворцах, — мимоходом бросил Ашвин, поднимаясь по мраморным ступеням, и Эршеффаль, еще не привыкший к изменившимся манерам своего воспитанника, вынужден был раскашляться, чтобы скрыть смущение.

— Клянусь, ваше высочество, — сипло промолвил он, — что вскоре вас ожидают богатство и почет, несравнимые с моим скромным гостеприимством!..

— Боюсь, мне будет сложно к этому привыкнуть, — усмехнулся Ашвин, обводя взглядом величественный зал, блиставший всеми видами украшений, изобретенными к тому времени человечеством.

— Я немедленно отдам приказ слугам, чтобы те как можно быстрее приготовили покои для гостей, — любезно произнес господин Эршеффаль, более всего желавший увести разговор в сторону. — Юная дама, в судьбе которой вы пожелали принять участие, совсем слаба, — и он указал на Эли, которая давно лишилась бы сознания, не поддерживай ее все это время под руки родители. — Да и вы, ваше высочество, нуждаетесь в покое после пережитого…

Увы, надеждам Эршеффаля на передышку после ночи, преисполненной злыми чудесами, не суждено было оправдаться. Бегло осмотревшись, принц не выказал никакого желания отдохнуть или, по меньшей мере, привести себя в порядок. Нимало не смущаясь своих босых ног, он расположился в одном из кресел.

И Маргарета, не сводившая все это время с юноши глаз, тут же шепнула Одерику, чтобы тот усадил Эли по соседству с принцем.

— Разумеется, нам всем нужен отдых, — сказал Ашвин. — Но некоторые дела не следует откладывать в долгий ящик. Итак, я хочу услышать от вас, господин Эршеффаль, что не ошибся — во мне и вправду течет истинно королевская кровь. Не так ли?

— Именно так, — подтвердил Эршеффаль, все яснее чувствовавший в происходящем некий опасный подвох. — Но не поговорить ли нам об этом чуть позже?..

— Нет, я желаю прояснить все именно сейчас! — воскликнул Ашвин, и глаза его лихорадочно блеснули. — Объявите о моих правах вслух ясно и четко, чтобы ни было ни малейших сомнений: я — принц!..

— Сдается мне, парнишка от потрясений не в себе, — прошептал Одерик Маргарете.

Но она, едва заметно улыбнувшись, ответила:

— Нет-нет, он делает все верно!

Господин Эршеффаль, взгляд которого бегал все беспокойнее — как и у любого другого человека, который не знает, чего именно ему нужно опасаться, — неохотно и опасливо промолвил:

— В том, что вы принц, не может быть никаких сомнений! Ваш покойный отец, находясь на пороге смерти, поручил мне и сударыне Беренис — единственным людям, показавшимся ему достойным доверия, — втайне заботиться о вас… О наследнике… Вам, ваше высочество, грозила смертельная опасность — узурпатор наверняка бы избавился ото всех претендентов на трон! И мы с Беренис, рискуя жизнями, сделали все, чтобы убедить врагов, будто погиб не только король, но и его единственный сын!.. Мы поклялись оберегать вас и вернуть вам трон — как только для этого представится возможность. Вы, должно быть, слышали, как Беренис говорила, что я намеренно мешкал, не желая следовать присяге, чтобы не подвергать себя опасности… Ну так вот, могу поклясться, что это — гнусная клевета, ядовитые измышления, ведь сама она…

— Вот это мне сейчас не интересно вовсе, — прервал его пылкую речь Ашвин, и, несмотря на холодный тон наследника, лицо Эршеффаля несколько прояснилось. Ему все еще было невдомек, чего добивается принц, но, по меньшей мере, он не собирался обвинять опекуна в намеренном бездействии и нарушении клятвы верности!..

— Что ж вас интересует, ваше высочество? — с готовностью спросил он.

— Все, что имеет отношение к моему статусу принца, — отчеканил Ашвин. — Положены ли мне какие-то… регалии? Меч? Корона?..

— Корона! — воскликнул Эршеффаль. — Разумеется! Я все эти годы верно хранил… надеясь… веря… во имя богов… Я немедленно принесу ее вам!..

Одерик, которому происходящее казалось все более безумным — до коронации ли, когда Эли едва жива и слабеет с каждой минутой! — едва удерживался от того, чтобы обругать от души и Эршеффаля, и тщеславного мальчишку. Но Маргарета жадно прислушивалась к каждому сказанному ими слову, видимо, находя в этих речах какой-то смысл — и уж в супруге Одерик не посмел бы сомневаться. Слабый огонек надежды забрезжил в его душе: «Неужто? — подумал он, боясь даже мысленно произнести то, что пришло ему на ум. — Неужто⁈..»

Тем временем Эршеффаль вернулся, с благоговением держа в руках ларец.

— Корона принца, передававшаяся в вашем сиятельном роду от отца к сыну с незапамятных времен! — сказал он торжественно.