Милость крестной феи (СИ) - Заболотская Мария

Милость крестной феи

Часть 1

Маргарета и фея

Общеизвестно, что один из самых распространенных человеческих страхов — прожить жизнь впустую. Впрочем, каждый толкует пустоту жизни по-своему: одному кажется, что для наполнения ее требуется просто-напросто получить то же, что есть у среднего обычного человека — семью, достаток, способный ее прокормить, и дело, не считающиеся предосудительным среди ближайших соседей. Другие же, напротив, считают, что прожить жизнь, как живут ее обычные люди — и есть худший род пустоты, так что всю жизнь ищут способ ощутить себя особыми, избранными судьбой или богами.

С одной такой мятежной души и начинается наш рассказ.

Молодая женщина, которую звали Маргаретой, недавно родила в законном браке дочь, и оказалась вознагражденной не только счастьем материнства, которое превозносят с сотворения времен, но и, как это нередко случается с молодыми матерями — душевным расстройством, насчет которого люди стараются помалкивать. Иными словами, глядя на младенца, она то плакала от умиления, ощущая себя счастливейшей женщиной на земле, то скрипела зубами от неясных страхов, угрызений души и прочих темных чувств, объяснить которые самой себе не могла. Осень в том году началась рано, погода стояла холодная и мрачная. Каждая злая морозная ночь отъедала по кусочку время у слабого, блеклого дня, и на душе у Маргареты становилось все беспросветнее.

Ее собственная мать, которую все давно звали не по имени, а Старой Хозяйкой, раз уж она всем заправляла и в своем доме, и в доме зятя, смотрела на нее с беспокойством, однако вслух повторяла, что это все сродни родильной горячке и вскоре пройдет само по себе. С Маргареты — единственной своей поздней дочери — она не сводила глаз ни днем, ни ночью, терзаясь такими же неясными опасениями, и вскоре оказалось, что чутье ее не подвело.

— Матушка, — обратилась к ней Маргарета как-то раз. — Скажите-ка, а правду говорят, что женщины из нашего рода могут взять фею в крестные для своего ребенка?

— Вздумалось тебе повторять старые сказки! — сердито воскликнула Старая Хозяйка. — Посмотри, как ты побледнела и подурнела от глупых мыслей! Твой муж вскоре перестанет тебя узнавать — и поделом! А он ведь любит тебя, славный добрый человек!.. Я выдавала тебя замуж настоящей красавицей, все соседские кумушки локти кусали от зависти, что не в их дом пойдет такая невестка. И что теперь? Волосы блестели золотом, а нынче солома соломой, щеки серые, глаза словно паутиной затянуты…

— Ах, матушка, разве важно это все, раз жизнь моя устроилась так обыденно? — отмахнулась Маргарета. — Ни волосы, ни глаза не помогли мне стать чем-то большим, нежели я была…

— Право слово, ты городишь какую-то чушь!.. — успела вставить рассерженная Старая Хозяйка, но печальная, исступленная Маргарета не обратила никакого внимания на ее слова.

— Посмотри — какой ни была я красавицей, однако не вышла замуж сколько-нибудь удачнее, чем мои подруги. Жила в усадьбе с одной стороны ручья, а потом, как вышла замуж, перебралась в такую же — только на противоположном берегу…

— Ничего себе — такую же! — вскричала в негодовании ее матушка. — Да здесь одной только пашни вдвое больше, в доме — два камина, а уж какие здесь луга!..

— Все то же самое, — упрямо повторила Маргарета. — Камином больше, камином меньше — а все же мы здесь живем совершенно одинаково. Моя доля ничем не отличится от твоей, а поменяй нас местами с теми же Брайнами — никто со стороны не заметит разницы.

И как не ругалась с ней Старая Хозяйка, которую возмущала сама мысль, что кто-то может спутать ее с соседкой, болтливой тощей кумушкой Брайн, Маргарета лишь бледнела, дурнела и все разговоры сводила к тому, как скучна судьба у обычных здешних людей.

Устав от этих бесполезных споров, матушка в конце концов решила, что разговор и впрямь стоит перевести на старые сказки — раз уж они интересуют Маргарету. Зять, на счастье, в то время был в долгом отъезде и не слышал, какие странные речи начала вести жена — но что будет, если он вернется, а Маргарета при нем заговорит об убогости своей доли? Какой мужчина стерпит, чтобы его дом и род попрекали заурядностью?

— Что ж, милая, — говорила она, щупая горячий лоб дочери, которая вовсе перестала подниматься с постели и не согревалась, хоть огонь в камине горел и день, и ночь. — Ты что-то говорила о феях?.. Надо же, какая у тебя память — все-все помнишь, я рассказывала тебе эту историю давным-давно, когда ты болела… вот как сейчас, бедное мое дитя. В самом деле, наш род по женской линии идет от знатных заморских чужестранцев, которые поселились здесь, у великого леса, в незапамятные времена. От них же нам достались золотые волосы и голубые глаза — здесь таких раньше не водилось. Лесные духи поначалу невзлюбили соседей, но затем какая-то из наших пра-пра-прабабок сумела с ними подружиться — то ли спасла из капкана верховую лань, на которой ездила лесная принцесса, то ли любезно поприветствовала дочь туманов… Кто знает, как оно было! Но с той самой поры женщина из нашего рода может позвать фею в крестные для своей дочери — и только для дочери. Потому-то, наверное, так и вышло, что рождаются у нас почти одни девочки. У твоей тетки мальчик родился лишь после семи девчонок — сама знаешь!

Тусклые прежде глаза Маргареты, бездумно баюкавшей младенца, заблестели.

— Как это славно! — воскликнула она и принялась целовать спящую девочку. — Слышишь, Эли? Ты могла бы получить фею в крестные!

— Могла, а как же, — закивала головой Старая Хозяйка, обрадовавшись тому, как оживилась ее дочь. — Так что не говори, будто в нас нет ничего особенного — многие ли могут похвастаться таким даром? Уж предки Брайнов точно и краешек плаща феи не смели бы поцеловать! Никто, правда, из нашего семейства на моей памяти не воспользовался милостью Иных — и хвала господу. Опасная это затея — лишний раз привлекать к себе их внимание. Хорошо, что их нынче нет! Лет сорок прошло с тех пор, как здесь видели в последний раз фею, и, говорят, она не сотворила тогда ни единой злой проказы, не подшутила ни над одним лоботрясом, и даже от лихорадки никто не помер — может, то и не фея была вовсе?..

— Матушка, ты говорила с теми, кто видел фею? Как она выглядела? Где показалась людям? — засыпала ее вопросами Маргарета, и Старая Хозяйка, умиленно подумав, что ее дочь — сама еще сущий ребенок, принялась рассказывать, что фею заметили в старом яблоневом саду, который сейчас совсем заброшен.

-…И тогда деревья были такими дряхлыми, что едва-едва выдерживали тяжесть яблок, а сейчас там одни только кислицы да кусты бересклета. Было время, когда за этот сад вели спор твой прапрадед и прапрадед любезного твоего Одерика — он как раз на границе наших земель. Это сейчас дрянные деревья никому не нужны, а прежде лучших красных яблок в этих краях было не сыскать. Поговаривали, что они могли висеть на ветках до первых снегов — настолько крепкими и сочными были. Сохранялись они в погребах до самой весны — гниль их не брала, и никто не видел в них червоточины. А все потому, что какой-то хитрец из нашего рода выпросил у случайно встреченной феи яблочное зернышко — сказал, что сроду не видал таких алых губ, как у нее. «Да ведь только мне никто не поверит, добрая госпожа, когда я буду рассказывать про это! — сказал он фее, усердно кланяясь. — Мне и сравнить-то не с чем, кровь людская — и та бледнее! Если бы ваша милость подарила мне зернышко от того волшебного яблока, которое у вас в руках!.. Вот оно-то точь-в-точь алое, как ваши губы! Я бы вырастил из него дерево, дождался яблок и всем бы говорил, что цветом они, как губы самой прекрасной из дев тумана!..» Фее пришлись по душе его хитрость и обходительность — и, к тому же, он был хорош собой, как и все юноши из нашего рода! — вот она подарила ему зернышко. Многие считали, что он мог бы попросить что-то более ценное, раз уж фея оказалась так добра, но потому-то эти глупцы и не пользовались расположением Иного Народа…