Любовь зла или Как полюбить козла (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна

То ли небеса были сегодня на удивление благосклонны к моим молитвам, то ли ведьма желала покрасоваться перед поверженной (как ей казалось) конкуренткой, но метать в меня смертоносные заклинания она не стала, разразилась дребезжащим, словно ржавый лист железа на ветру, смехом и даже кокетливо подбоченилась:

- Ишь, какой ты у меня кровожадный! Нет, сынок, убивать этого козлика сразу мы не станем, зачем же таким бесценным материалом почём зря разбрасываться. Мы хитрее поступим: выкачаем из него и его подружки-глупышки все силы, волосы, ногти, кожу на ритуалы пустим, а оставшееся мясо оборотням подарим, они охочи до свежатинки, особенно сейчас, в брачный период.

Ух ты, у оборотней уже брачный период начался, а я была уверена, что они в загул уйдут не раньше, чем через неделю. И Черномор, зараза такая, ничего не сказал… При мысли о коте я прикусила губу и сдавленно застонала. Вот же варенье из калины прокисшее, как же я сразу не догадалась, что котик у меня в загул пустился! Сначала Огнецвета ко мне ревновал, потом, похоже, получив достойный отпор от соперника (ах, мечты-мечты!), на кошечек переключился. Мда, не гораздо котик у меня романы крутить начал, сейчас его помощь была бы весьма кстати. Ну да ладно, придётся выкручиваться своими силами, чай не в первый раз.

Я быстро проверила резерв, убедилась, что он полон, и пошевелила руками, перенаправляя паучью сеть на ведьму. Конечно, развеять паутину было гораздо проще, но упускать возможность нагадить мерзкой старухе через её же собственные чары я не собиралась. А что, пакостничество нам тоже преподавали, и экзамен по нему я, между прочим, на «премерзопакостно», высшую отметку, сдала!

Не ожидавшая с моей стороны ничего, кроме, может, слёз и мольбы о пощаде, ведьма оказалась не готова к маленькому неприятному сюрпризу, а потому паутина безнаказанно и добросовестно оплела её с ног до головы. Я резво бросилась к Огнецвету, предусмотрительно связывая топтавшегося рядом с козликом целителя травами. Конечно, торжество моё длилось недолго, озверевшая ведьма в мгновение ока разрушила паутину и тут же, вопя от бешенства, наслала на меня смертоносное проклятие. Я выставила воздушную защиту, самую надёжную, но при этом очень сильно опустошающую резерв, и принялась распутывать зачарованную, лишающую сил, верёвку, которой связали начальника стражи. Разрезать, разорвать или каким-либо ещё способом уничтожить этот мерзкий магический артефакт было нельзя, только развязать, вот я и билась, шипя сквозь зубы ругательства и стараясь не думать о том, что с нами будет, если я не успею освободить Огнецвета. Впрочем, какая от него может быть помощь, кроме моральной поддержки? Он же не маг…

- Радуга, быстро скажи какую-нибудь гадость, - прошептал Огнецвет, едва я сдёрнула с него волшебные путы, - а то, глядя на твоё бледное личико, я решу, что у нас очень серьёзные проблемы.

Я вяло улыбнулась, пытаясь быстро определить, что хуже: снять воздушную защиту и оказаться с наполовину опустошённым резервом против разъярённой ведьмы и её сынка или держать защиту до последнего, чтобы минут через двадцать или тридцать рухнуть без сил, не имея возможности даже глаза открыть?

Козлик, кряхтя от боли и пошатываясь от слабости, кое-как поднялся на ноги, осмотрелся и протяжно присвистнул:

- Мда, дела… Ладно, разрешаю сменить озабоченную серьёзность на восторженное восхищение. Сейчас я нас спасать буду.

Ого, у кого-то, похоже, ум за разум зашёл. Оно, конечно, и понятно, потрясений на долю начальника стражи выпало немало, а мужчины, как нам преподаватели вещали, к неординарным ситуациям болезненнее относятся, вот Огнецвет и того… свихнулся. Я уже собралась мягко успокаивать больного, когда козёл расставил ноги пошире, вскинул голову и рявкнул так, что с деревьев посыпались листья, птицы взвились вверх, на все голоса проклиная горластого недоумка, а все легендарные воины, чей глас перекрывал звуки самой громкой битвы, потупились и смущённо зашаркали ножками:

- Матушка природа, лес батюшка, солнце красное, ветры буйные, всё живое окрест, помогите извести ведьму проклятую, тьмой жизнь губящую!

Моя челюсть со стуком рухнула вниз. Вот тебе и избалованный мальчишка, не знающий даже основ магии! Интересно, кто поведал ему о самом сокровенном заклятии, никогда не дающем сбоя? И главное, я-то, растяпа, хороша, даже не вспомнила об этом призыве, а ещё гордилась тем, что дипломированная ведьма! От угрызений так некстати пробудившейся совести меня спас опять-таки Огнецвет, со всей дури ткнувший меня рогами в бок и прошипевший:

- Чего застыла, как столп соляной, ногами шевели, пока есть возможность на своих ногах из этой каши выкарабкаться.

А каша, надо сказать, заваривалась знатная. Не знаю уж, какими-такими заслугами отличился начальник стражи перед обитателями этого лесочка (а может им просто соседство с чёрной ведьмой надоело до невозможности?), но на его зов откликнулись все. Трепещущие от негодования круглыми листочками осинки взяли в плотное кольцо старуху ведьму и её сыночка, беспощадно хлеща их гибкими ветвями, целое ежиное семейство численностью в полтора десятка голов с воинственным пыхтением притопало к нам, свернулись в колючие клубки и по приказу старого ежа атаковали наших обидчиков. Птицы, истошно крича и обильно прямо на лету осыпая помётом ведьму и её сынка, ринулись с неба, словно пернатый град. Шум, крики, визг и вопли стояли над поляной такие, что у меня моментально разболелись уши, я даже испугалась, как бы из них кровь не пошла. Огнецвету галдёж тоже не нравился, он нервно дёргал головой, норовя прижать уши как можно плотнее и явно сожалея о том, что не имеет возможности закрыть их руками, лапы слишком короткие.

Мы бежали по лесу сломя голову, я пару раз весьма болезненно спотыкалась о коряги, а один раз подвернула ногу так, что мало искры из глаз не посыпались. От боли я взвыла и остановилась, пытаясь определить, что проще: вылечить или оторвать, чтобы не болело. Не заметивший моей остановки Огнецвет продолжал нестись вперёд, ловко огибая или перепрыгивая встречающиеся на пути препятствия.

- Подожди! – я баюкала больную ногу, лихорадочно шепча снимающий отёк заговор. – Огнецвет, погоди, я ногу подвернула!

- У нашей Агаши что ни суп, то каша, - с нескрываемой досадой проблеял Огнецвет, тем не менее, останавливаясь и нервно принюхиваясь. – Нашла время, а главное, место ноги калечить!

Я огляделась по сторонам. И чем ему, спрашивается, место не угодило? Очень даже милый соснячок, прохладный и сумрачный, но при этом не такой беспросветный, как ельняк. В ветвях самозабвенно кукуют кукушки, ожесточённо долбит сухое дерево дятел, рядом со мной, в корнях растопырившей ветви сосны деловито копошатся муравьи, расширяя свой муравейник. А вон там, в глубине, стремительной серой молнией проскочил заяц. Ой, нет, по-моему, для зайца эта зверюшка несколько крупновата… Я чуть привстала, всматриваясь в лесную чащу.

- Радуга, если у тебя уже всё хорошо, может, домой пойдём? – Огнецвет нервно подёргивал хвостом, то выставляя рожки вперёд, то закидывая голову вверх и принюхиваясь к редким порывам ветра. – Я, знаешь, как-то не горю желанием повторить скорбную участь козлика из детской песенки.

Я озадаченно нахмурилась, пытаясь понять, о какой песенке идёт речь. Когда я была маленькой, меня укачивали под рецепты сонных зелий, утешали пением коротких бытовых заклинаний, а наказывали начарованными мелкими пакостями, на которые все женщины в нашей семье были большие мастерицы.

Огнецвет моё замешательство понял верно, фыркнул укоризненно:

- Эх ты, темнота, простой песенки не знаешь: «Остались от козлика…»

- Рожки да ножки, - коротко рыкнули из густых смородиновых кустов, и к нам вальяжно выбрался большой серебристо-серый волк с коротким рваным шрамом на морде. – Надо же, какая интересная пара: молоденькая светлая ведьмочка и оборотень в обличье козла! Эй, стая, сюда!

Под слишком осмысленным для простого зверя тяжёлым буравящим взглядом серо-жёлтых глаз мне стало очень холодно и неуютно. Ведьма-прародительница, неужели мы на оборотней напоролись?!