Наш Современник, 2005 № 08 - Журнал «Наш современник»

Только вот выйти на травы — проблема. Долгое время прямо на травах стоял издалека видимый буек — белая канистра из-под машинного масла. Проблем тогда не было. Но однажды буйка не оказалось, и мы не нашли трав, как будто их выкосили.

У подводных трав свои особенности. Если течение быстрое, не утихшее после сильной волны, то они пригибаются под водой, ложатся ближе ко дну. Тогда уж точно их не найдешь на огромной глади озера. Глубина здесь до двух метров, стебли водорослей длинные, как нити, и необходим полный штиль, чтобы верхушки трав с завязями семян, словно поплавками, поднялись к поверхности воды. В волну же, даже небольшую, попробуй их разгляди — колебание воды «расчесывает» травы в разные стороны.

В травах любят охотиться стайки окуней. Озерный окунь — крупный, нагулянный, его в реке не встретишь, разве что весной, когда он заходит в устье нереститься. Такого окуня у нас зовут «лапоть» или «горбач». Первая кличка дана, потому как он увесистый, а вторая — из-за темного горба за головой. Чем крупнее экземпляр, тем больше горб.

Эти хищники не все травы любят. Дальше от Глебовых, ближе к фарватеру озера, встречаются и другие островки водорослей. Здесь сиди сколько угодно, ни одного «горбача» не поймаешь. Травы пустые. А всё почему? Потому что они растут на иле, а не на песке. Окунь — рыба чистоплотная, любит прозрачную воду, песчаное или каменистое дно, тут он и нагуливается, охотясь за мелочью. А где ил, где муть, оттуда окунь бежит.

Глебовы травы растут на озерном чистом песке. Невдалеке от них проходит «завал», глубина резко падает в своеобразный обрыв. Место для красноперых хищников самое удачное. Из ила поднимаются моллюски и рачки, на кромке завала обычно крутится рыбья мелюзга, к оазису водорослей, как в водной пустыне, стремятся и другие озерные обитатели. Кормовая база для окуней здесь самая богатая. Вот и сидят в засадном полку сотни горбатых стрельцов, лениво трутся друг о друга, как в магазинном садке, сыто шевелят красными плавниками. Передовые отряды обчищают все окрестности Глебовых трав и, набив животы, дают выход на рубеж атаки тыловым частям. Так и бурлит это место рыбой.

А теперь представьте, как вы встаете на якорь посредине струящихся по воде Глебовых трав и забрасываете с зимней удочки маленькую блесёнку. Она опускается в самую гущу окуневого войска. Поддернешь удочкой раз или два, чтобы блесёнка «заиграла», обратив на себя внимание, и уже чувствуешь на конце лески приятную тяжесть: схватил блесну горбатый атаман. Вытащишь такого колючего пришельца, отцепишь его, бросишь в корзину и снова спускаешь в воду блесну. Та не успевает даже дойти до положенной глубины, как новый хищник на нее бросается. Такая в глубине толкотня, что острым крючком можно подцепить окуня за плавник, как за красную фалду рубашки. За час-другой такого бешеного клёва можно наловить бельевую корзину окуней. Их действительно дергаешь, вернее, выдергиваешь из воды.

Но чаще бывает и так, что поклюет-поклюет хорошо с полчаса, а потом как отрежет. Куда-то по неизвестным причинам скрывается вся окуневая гвардия или перестает реагировать на блесну. Почему так происходит? Еще один секрет природы.

Раньше, во времена Большого Озерного Клёва, дергали окуней на каменных грядах, находящихся глубоко на дне. Камни — не травы, они не видны над поверхностью воды, поэтому выходить на них необходимо ювелирно точно. Плюс-минус десять метров — и проскочил их на лодке. Не сунешь под воду голову, чтобы осмотреться.

А валуны на глубине огромадные. Виктор Алексеевич как-то в самую осеннюю сушь, безводье видел напротив деревни Каргачево два гранитных гиганта, которые проступили из воды, как спины бегемотов. На этих камнях мы с отцом любили дергать окуней. Подплывешь на место, спустишь в воду на весу якорь, стучишь им о дно. Если песок или ил, то звук глухой, мягкий, а если внизу камни, то звук звонкий, упругий.

Окуни там водятся особенно большие, даже не «лапти», а настоящие «валенки». С тех рыболовных времен многие якоря на катерах и лодках привязаны на длинных брезентовых ремнях, а не на цепях. Попади якорь в расщелину между камней, его обратно не выдерешь. Если он на железной цепи, то сиди кукуй, пока ее не перепилишь, если есть чем пилить. Сам горе-рыбак попадается, как окунь на блесну. Брезентовый же ремень можно быстро срезать ножом.

С дерганьем окуней немало связано рыбацких историй. Здесь ловля происходит как бы в «чистом», классическом виде. Не надо возиться с червями, таскать часами, как на «дорожке», за собой блесну. Баллом выше можно наградить только ловлю спиннингом. Но на озере спиннинг не особенно побросаешь, рука онемеет — простор воды огромный, рыба не самая голодная, блесну нужно закинуть ей под самый нос, чтобы она среагировала.

Остается среднее между рыбалкой на поплавковую удочку и на спиннинг — дерганье окуней. Кто хоть раз испытал эту радость, тот, я уверен, никогда ее не забудет.

В последние годы многие рыбаки приохотились на озере ставить сети. Для этой ловли нужна лицензия — в зависимости от длины сетей и размера ячеи. Сегодня озеро кормит в основном тех, кто ловит сетями. Все остальные виды рыбалки существуют для любителей-дачников.

Сети обычно ставят на ночь. Выходят в озеро на закате солнца. Эта рыбалка не любит соглядатаев, не терпит и шума. Кроме негарантированного успеха для нее существуют и две опасности.

Первая — сеть, оставленную в озере, могут «снять», то есть украсть.

Вторая — рыбнадзор. Если есть лицензия на лов, то это еще не гарантия от того, что катер рыбнадзора не подцепит ее специальными «кошками». Поэтому стражи рыбного порядка советуют прикреплять к сетям пластиковые бутылки с вложенной в них копией лицензии. Мы, мол, подплывем, посмотрим, если всё в порядке, то сеть не тронем. Но на такую маленькую хитрость никто из рыбаков добровольно не пойдет, так как пластиковая бутылка на воде, видимая издалека, — это верный маяк для всех озерных «татей».

Тогда, понимая ситуацию, рыбнадзор советует прикреплять бутылку с лицензией к грузу на дне. Мы, мол, достанем вашу сеть, посмотрим разрешение и снова ее в воду бросим. Но как можно вновь поставить сеть с попавшей в нее рыбой? Загадка, и не только для рыбнадзора. Одно утешает: проверки сегодня редки, как и побеги рыбаков от блюстителей порядка.

Встречу с грозным рыбнадзором испытали на себе и мы. Обычно рыбы нам не особенно много и надо. Поставим свою небольшую финскую сеточку в устье реки, где спокойнее, а наутро улов дней на пять вытащим. В озеро мы и не стремились выскакивать. Но до поры до времени. Захотелось для разнообразия и там половить.

Наутро с женой поехали в озеро выбирать сеть. Пока я, заглушив мотор, греб на веслах, ориентировочно на том месте, где вечером поставили сетку, жена прочесывала «кошкой» — металлической болванкой с проволочными усами, укрепленной на веревке, — дно, стремясь ее подцепить. И тут я обратил внимание на лодку, которая на большой скорости шла к нам со стороны Спас-Камня. Невольно стал на нее заглядываться, и в душе шевельнулось что-то нехорошее: лицензии ведь у нас не было.

— Смотри лучше, куда гребешь, — прервала мои раздумья Капитолина.

Но стоило мне повернуть голову, как я увидел и второй катер, шпаривший вдоль берега в обхват нас.

— Окружают, — заключил я мрачно, окончательно поняв, что это за гости. — Прячь быстрее «кошку»!

Тот, кто подплыл к нам первым, стал барражировать в двух метрах от нашего катера, а другой принялся прочесывать то место, где мы только что искали свою сеть, с расчетом подцепить ее винтом.

— Что делаете? — строго спросил первый.

— Гуляем, — как можно беспечнее ответил я, понимая, что мой ответ в довольно-таки большую волну в семь утра звучит весьма странно.

— Не верю я вам, что гуляете, — жестко ответил серьезного вида мужчина с седоватыми усами в форменном капоре.

Но и доказать противозаконное он ничем не мог. Редко, когда они промахиваются. «Кошку» жена спрятала под платье на живот и сидела так, странно скрючившись. В нашей моторке, куда заглянул, приблизившись, инспектор, лишь багор и корзина. Оказалась бы озерная рыбка для нас золотой.

Тем более что подплывал к нам «сам» Василий Павлович Фокин, гроза всех браконьеров, знающий озеро как свои пять пальцев. От него так просто не сбежишь. В Фокина, говорят, зимой даже стреляли в упор, когда он мчался к нарушителям на снегоходе «Буран». Только благодаря тому, что он мгновенно среагировал, откинувшись на снег, выжил. Лобовое стекло «Бурана» разнесло дробью вдребезги. Так что Василий Павлович из Устья Кубенского — человек мужественной профессии, и я винюсь за свой тогдашний обман. С тех пор, кстати, я ловлю по лицензии.

Но что может сделать один рыбнадзор на огромном озере? Даже на быстроходных катерах с японскими моторами и рациями? Кубенское, как кокон, опутано сетями, и попробуй запрети их продажу!.. Рынок, скажут, свободный, запретов на нем нет и не предвидится.