Под покровом ночи - Джон Карр

Графенштайн старательно обдумывал это предположение.

— Но все это ничего не доказывает. — Он взволнованно стал размахивать руками. — Это не объясняет того, как был убит Лоран. Мы стали свидетелями невозможного — того, что произошло в карточной комнате. Не ждите, что я поверю в сказки об оборотнях, привидениях или вампирах. Кто-то убил Лорана, и мне заявляют, что это сделал Вотрель. Я не понимаю, каким образом.

Банколен остановился у стола, наклонил голову и рассеянно дергал шнур от лампы, так что свет то включался, то гас. Казалось, он вспомнил, что курит в комнате, где находится покойник, и убрал сигару. Килар решительно поднялся и, прихрамывая, приблизился к гробу.

— Мне следовало бы простить его, — сказал он, — но я не в силах это сделать. Будь ты проклят! — Он потряс кулаком перед лицом мертвого. — Ты не посмел встретиться с ним лицом к лицу! Ты нанес удар сзади, исподтишка, как обычный вор… Он не боялся умереть, это ты притворялся… Если бы я знал, я сам бы убил тебя! — Адвокат воздел свои костлявые руки, затем в бессильном гневе уронил их. Он обернулся к Банколену: — Я начинаю все понимать, месье, и хочу… принести вам благодарность от имени всех Салиньи. — Он закусил губу, этот старый гриф, и начал раскачивать головой из стороны в сторону. — Вздор! Это бессмысленно! Просто я разволновался… Обычно я не… Это очень много для меня значит, понимаете! И теперь я понимаю… Этот совок! Совок был его символом. Это была его печать, его подпись…

— Месье Килар, — мягко осведомился Банколен, — вы в этом уверены?

— В чем?

— Вспомните вопрос, месье, который я задал вам вчера, — не находили ли вы в ящичке для лекарств в ванной мадам Килар совка?

Глаза Килара подернулись пленкой. И опять послышался этот шуршащий звук, как у гремучей змеи.

— Что вы хотите сказать?

— По словам мадам Луизы, в ванной комнате она видела Лорана. В это время Лоран в облике Салиньи находился с Вотрелем в другой комнате. Она не могла видеть Лорана. Так кого же она видела?

У Графенштайна вырвался торжествующий крик:

— Я вам говорил! Я говорил, что это была галлюцинация!

— Галлюцинация, доктор, — Банколен повернулся к нему, — не может заставить нас верить, что мы были свидетелями убийства, не так ли? Вы же не думаете, что нам просто привиделось это кровавое убийство в карточной комнате, которое произошло при точно таких же обстоятельствах?

Словно заколдованные, мы все придвинулись к столу. Я чувствовал тревожное биение сердца. От напряжения у меня кружилась голова. Мы окружили стол, и я видел лица моих компаньонов, на которые ложились отблески света. А вокруг стояла темнота. Не слышно было ни звука. Казалось, даже часы перестали тикать… Банколен, опираясь пальцами левой руки о стол, смотрел на нас через плечо, сбоку. На лице с заостренной бородкой четко обозначились все морщины, подбородок его упрямо выставился вперед, над сверкающими глазами нависали густые брови — словом, у него был такой вид, будто он слышал салют мощной военной флотилии, разрезающей морские волны…

Словно издалека до меня донесся голос Графенштайна:

— Она… Она сказала, что видела в ванной человека, который уронил на пол совок. Если это не было галлюцинацией, то что же это было?

— Преднамеренная ложь, — заявил Банколен и неожиданно стукнул по столу кулаком. — Потому что именно мадам Луиза убила и Лорана, и Вотреля!

Глава 18

ПОСЛЕДНЕЕ СРАЖЕНИЕ

Все мы словно окаменели. Банколен медленно обвел нас взглядом. Стены гостиной как будто расступились, выросли и колыхались. Неподвижные фигуры моих товарищей казались искаженными, словно отражения в воде. Это заявление потрясло нас до глубины души. Мы онемели, смущенные и непонимающие. Но никто из нас нисколько в этом не усомнился. Первым пришел в себя Килар.

— О… — пробормотал он неуверенно. — Вы имеете в виду, что… мадам Луиза… Да. — Его растерянность казалась бы смешной, если бы не была связана с таким ужасом. — Значит, мадам Луиза. Да, да.

Банколен кивнул.

— О! — Килар закивал. — Да, я понимаю, о ком вы. Да, конечно…

Он сделал несколько неуверенных шагов, резко повернулся с искаженным от боли лицом и воскликнул:

— О боже!

Банколен впервые опустил взгляд, тяжело вздохнул и начал собирать бумаги. Килар коснулся его дрожащей рукой.

— Но… вы это серьезно?

Трудно поверить, — мрачно пробормотал Графенштайн.

Банколен вдруг заговорил с раздражением, как будто и он был потрясен:

— Да что с вами? Не так уж вы глупы! Или вы малые дети? Встряхнитесь! — Затем он немного успокоился. — С самого начала я почти не сомневался в том, что убийца она. Вот почему я отправился в Версаль в ту ночь, когда был убит Вотрель. Но я не смог предотвратить преступление, потому что охранял другого человека. Я думал, она нападет на мисс Грей, а не на Вотреля. Вскоре вы поймете, почему я так считал.

Здесь у меня, — он указал на свой портфель, — есть все необходимые доказательства, выслушав которые суд приговорит ее к казни. Пепел от ее сигареты с гашишем, найденный на полу в карточной комнате. Сама сигарета, обнаруженная под окном, со следами ее губной помады на мундштуке. Волокна шелка под ногтями Лорана — падая, он вцепился в ее чулок. Показания водителя такси, который привез ее в Версаль в ночь убийства Вотреля. Пальто со следами крови, обнаруженное у нее в комнате. Отпечатки ее пальцев на рукоятке ножа, которым он был зарезан… Но не эти улики подсказали мне, что это она убийца, которого мы искали. Настоящее свидетельство было там, вы все видели… — Банколен перегнулся через стол и очень мягко сказал: — О вы, слепцы! Теперь вы понимаете, почему мы обнаружили мертвого Лорана в таком странном положении, стоящим на коленях? Вы понимаете, каким единственным способом можно было заставить его встать на колени перед своим убийцей? Он застегивал пуговицу на туфельке леди!

Я словно воочию увидел перед собой мадам Луизу; словно наяву услышал ее безразличный голос. Вот она в презрительной усмешке скривила губы… А ее затравленный взгляд с этой пленкой засохших и горьких слез!.. Но видение сменилось реальностью в виде искаженных лиц Килара и Графенштайна. Эти двое громко спорили о чем-то, и я услышал, как доктор вскричал:

— Это невозможно! Ведь она была с нами, когда…

— Пойдемте со мной, — пригласил Банколен, — и я объясню вам.

Больше никто не проронил ни слова. Не помню, как мы вышли из дома, но я ощутил холодный ночной ветер на лице и услышал голос Банколена:

— К Фенелли! — прежде чем с удивлением осознал, что сижу за рулем своего автомобиля.

Мы ехали на бешеной скорости. Рядом со мной скорчился Килар, его напряженное лицо время от времени выступало из тени, когда на него падал свет уличных фонарей. Он нервно постукивал по полу своей тростью. Килар не протестовал, когда мы проскакивали на красный свет светофора или стремительно проносились в плотном потоке машин, а за нами неслись проклятия и оторванные бамперы, люди разбегались перед нами, как переполошенные куры в желтом свете фар. Скоро мы остановились в темноватой, освещенной лишь отдаленными фонарями авеню Токио, и Банколен повел нас к Фенелли…

Визг кларнета, завывания саксофона, удары литавр — такой шум встретил нас сквозь неожиданно ослепительный свет, когда мы стремительно вошли в фойе. Всплески аплодисментов, шум электрических вентиляторов, обрывистые разговоры снующей толпы людей. Крыша гремела, отражая этот шум. Ничего постоянного, но все бежит вокруг, как свет на мраморе, позолоте и красном плюше фойе. Мраморные колонны, повсюду розовый цвет с позолотой; люди хватают тебя за руку, наталкиваются на столы, громко выкликают официантов… Банколен проложил в толпе дорожку, мы следовали за ним вверх по лестнице, мимо степенных старинных часов…

Здесь, на втором этаже, казалось, мрамор вздрагивает от шума, доносящегося снизу. Но люди бесшумно ступали по красной ковровой дорожке, заходили в салон и курительную, как делали это два вечера назад… Пальмы в кадках были расставлены в безукоризненном порядке, а под ними, вдоль высоких дверей, выходящих на веранду, молодой человек убеждал в чем-то молодую, уверенную в себе женщину…

— Где Фенелли? — спросил Банколен у клерка.

Он предъявил свой трехцветный значок, после чего клерк не колебался.

— Наверху, месье, но я не думаю…

Мы повернули еще на один пролет лестницы, где еще один помощник Фенелли стоял перед дверью, за которой находились апартаменты. Снова на свет появился трехцветный значок. Перед нами распахнулась дверь. Как только она закрылась, мы оказались в такой тишине, что зазвенело в ушах.

Пока мы нерешительно стояли под неярко горящей венецианской люстрой, бросающей бледные блики на зеленые гобелены, было так тихо, что мы слышали голос Фенелли, доносящийся из-за закрытой двери его кабинета. Банколен шагнул вперед и рывком распахнул дверь.