Аугенблик - Евгений Анатольевич Сотсков

– Это не Тоня, она… она сейчас немного занята. Минут через десять освободится.

У меня бешено заколотилось сердце – надо же, какое совпадение!

– Аня? – так же осторожно спросил я. – Аня, это Вы?

– Да, это я, – ответила Тонечкина сестра абсолютно Тонечкиным голосом.

Анечка трубку не клала. Я размышлял, отчего это? А вдруг меня разыгрывают – озорства моей подруге не занимать, могло быть всякое. Интуиция (уже густо замешанная на, родившемся ночью, желании) подсказала поведение. Я постарался придать своему голосу максимальное количество интеллигентности и обаяния, понизив его на тон:

– Анна, подождите, пожалуйста, не кладите трубку, мне нужно… Вам кое-что сказать…

– Я не кладу, – быстро ответила Анечка. Мгновенно определилось ее волнение: и по голосу и по дыханию. Это волнение передавалось мне и сильно возбуждало.

– В прошлый раз… при нашей встрече, – начал я после некоторой паузы, подчеркивающей важность моих слов, – у нас с Вами вышел… небольшой казус… Поверьте, я не думал…

Анечка немного помолчала – видно было, что она совершенно не была готова к разговору со мной, что мой звонок был для нее неожиданным.

– Ничего страшного, – решилась Анечка. И столько волнительной теплоты было в ее голосе, столько доброты!

– Правда? – обрадовался я и не смог этой радости скрыть.

– Правда, – чуть слышно ответила Анечка и замолчала.

Я выбрал правильную линию поведения, «убивая сразу двух зайцев». Если меня разыгрывают и у телефона Тонечка, то я, во-первых, как бы извинялся за забавный конфуз, показывая, что я же ни в чем не виноват, так вышло; во-вторых, ели у телефона реально Анечка, можно попытаться прощупать, посвящена ли Тонечка в детали нашей с Анечкой забавной встречи.

Пауза затянулась, Анечка не вешала трубку.

– Аня… Можно Вас так называть? – как бы спохватился я.

– Да, конечно, – ответила моя новая собеседница серьезным, даже немного деловым тоном, в котором Тонечка никак не угадывалась.

– Ну, а меня Евгением зовут… Можно Женя.

– Я знаю, – сразу ответила Анечка.

Мое сердце больно стучало в висках.

«Так, – подумал я, – ну конечно знаешь. Интересно, а что ты еще знаешь?»

Я уже понимал – Анечка гораздо серьезнее своей сестры, менее раскованна. Проводилась маленькая аналогия с Леночкой-лаборанточкой.

– И все-таки, – попытался я не закрывать тему единственной нашей встречи, – мне следовало бы и догадаться… тогда.

– Да? А почему? – в голосе Анечки проскользнуло заметное и не-скры-ва-е-мое кокетство. Боль в висках усилилась.

«Да она играет со мной! – с удивлением предположил я. – А вдруг наши с Тонечкой отношения для ее сестры-близняшки вообще тайной не являются!

– Ну… – изобразил я растерянность, – я должен был догадаться… например потому, что Вы приехали на велосипеде, а Тоня на нем ездить не умеет.

– Умеет! – тоном, выдающим улыбку, ответила Анечка. – Просто был случай. В детстве. Нашем детстве. Тоня упала с велосипеда. Теперь боится ездить.

– Ушиблась? Сильно? – как бы с волнением спросил я.

– Нет, несильно, – опять выдав тоном голоса улыбку, ответила Анечка. – Но шрамик на коленке остался навсегда.

– Я знаю, – бездумно брякнул я.

Анечка сделала вид, что не заметила моего «прокола», хотя и сделала некоторую паузу.

«А ведь она очень умна! – сделал я вывод. – Ведь все, что она говорит, хорошо продумано».

Анечка даже намеком не показывала, что хочет прекратить разговор со мной. Это могло быть просто потому, что надо было подождать, когда Тонечка освободится и подойдет к телефону. Но это могло бы быть и по другой причине: разговор со мной был ей приятен!

Странное и совсем незнакомое возбуждение овладело мной. Оно было посильнее того, что обычно возникает при первом знакомстве с девушкой. В этом возбуждении присутствовали нотки приобщения к чему-то недоступному ранее, но тайно и неосознанно желаемому.

Однако наш разговор, со всеми его паузами затянулся. Я подумал, что Тонечка давно должна была бы и освободиться. И тут я услышал еле уловимый шепот. Слов не разобрать, но и сомнений быть не могло – Тонечка стояла рядом.

«Ах, плутовки, да они заодно!» – догадался я. Догадался, и меня это устраивало.

Я подумал, что нашу с Анечкой беседу пора заканчивать. Всего было сказано в меру. Перебор здесь мог бы все испортить. Только очень небольшие и совершенно невинные намеки – более ничего. Теперь нужно почувствовать, как Тонечка Воробьева охарактеризует мой разговор с ее сестрой. Но, черт возьми, как же мне не хотелось его заканчивать!

Мы говорили еще некоторое, довольно продолжительное время. Разговор ни о чем, но до чего же приятно было слышать, как естественно Анечка придавала ему смысл, значение сказанному! Однако разговор наш действительно затянулся.

– Евгений, – поняла меня без слов Анечка, – Тоня освободилась. Передать трубку?

Маленький «прокол» моей новой собеседницы (как будто бы я мог сказать:«Да нет, не надо, я потом позвоню ей») мог быть и неслучайным.

– Да, конечно, Аня, только у меня к Вам очень большая просьба.

– Слушаю! – заинтересовалась Анечка.

– В разговоре с Вами, мне как-то неудобно слышать такое официальное «Евгений». Может быть все-таки Женя, если Вам нетрудно.

Возникла маленькая пауза, на протяжении которой я весь обратился в слух. Но трубка молчала, никак не выдавая Тонечкиного присутствия. Я испугался, подумав, что несколько переборщил с откровениями.

– Хорошо… Женя, – изобразила неуверенность Анечка и продолжила. – Тогда уж и на «ты».

Резкий толчок в висках. «А ведь Тонечка все это слышит! – понимал я. – Слышит и не вмешивается! Мало того, такое наше с Анечкой поведение, имеет прозрачный намек на возможное продолжение разговора с ней в будущем. Конечно же, по случайному поводу».

– Аня, мне было очень приятно с… тобой поговорить, честное слово! – совершенно искренне сказал я.

– Да? – уже совсем уж лукаво ответила Анечка, – я рада.

Я надеялся на стандартное«мне тоже», но Анечка оказалась «на высоте» – она не выразила определенности, а такая двусмысленность в ее ответе давала нам обоим определенные возможности в будущем. По крайней мере, мне так показалось.

– До свидания, Женя, – ответила она, – передаю Тоне трубку.

– До свидания Анечка! – я не смог попрощаться по-другому.

Анечка никак не отреагировала на мое некоторое изменение в обращении к ней.

И я, наконец, уловил короткий и торопливый шепот сестер, и моя Тонечка взяла трубку.

– Это о чем вы так самозабвенно разговаривали? – строго спросила Тонечка Воробьева, как будто бы и в самом деле этого не понимала?

– Ну, мы познакомились… – промямлил я – после разговора с Анечкой мысли разбредались в разные стороны.

– Я вижу, что познакомились! – строгость Тонечкиного голоса постепенно уходила. – Хотя, вы ведь и раньше тоже… познакомились!

Я и так потерял равновесие, а тут еще эта крошечная пауза. Мое сердце екнуло.